Осуществление ожидаемого. Критический анализ Библии. Уроки теоретической мудрости

Вот, оказывается, о каком присоединении говорил Екклесиаст! Автор первой книги Царств правилу познания учения, его «глазной мази» придаёт решающее значение: «Господь – Бог ведения… из праха подъемлет Он бедного, из брения возвышает нищего, … и престол славы даёт им в наследие…» 1Цар 2:8. Присоединив к этим словам пророка другие высказывания других «причастников Божеского естества», мы увидим, что они отражают всю полноту учения и лежат в плоскости его проблемы – вопроса о воскрешении мёртвых духов: духа заблуждения и духа истины. И тогда нам становится очевидным: «брение» или «прах» – нечто преходящее, для разрешения основного вопроса учения мало чего значащее. Согласно теории истины, речь идёт о внешней стороне учения. А «Господь» в таком случае то, что наделяет зрением или прозрением, видением, пониманием, по-библейски откровением, а по-нашему открытием.

Обещая Петру дать заветный ключ от Царствия Небесного, Христос сказал: «…что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небе». Это же самое он обещал и остальным своим ученикам. И как обещал, так и сделал. «Связывание» и есть то «соединение», о котором говорит проповедник.

Соединение или присоединение двух, трёх и более истинных посылок для выведения истинного знания уже после пророков Аристотель назовёт принципом дедуктивного выведения суждений. Этот принцип в обнаружении библейской теории занимает одно из ключевых значений. Исходя из своего опыта исследования, я могу утверждать, что путь к обнаружению «ключа Давидова» начинается с дедуктивного рассуждения, которое впоследствии Аристотель назвал силлогизмом – логическим выводом, который следует из двух или нескольких истинных посылок. Если посылки истинны, то и выводы также будут истинными. По Аристотелю, «знание добывается посредством доказательства. Под доказательством же я разумею научный силлогизм. А под научным я разумею такой силлогизм, посредством которого мы знаем благодаря тому, что мы имеем этот силлогизм… без истинных начал не создаётся наука… Итак, [эти посылки] должны быть истинными, ибо нельзя иметь знание о том, чего нет…».[61 - Аристотель. Соч.: В 4 Т. М., 1978. Т. 2. С. 259]

Высокую оценку силлогистической форме мышления, спустя века, дал Г. В. Лейбниц: «Я думаю, что изобретение силлогистической формы есть одно из прекраснейших изобретений и даже важнейших открытий человеческого духа. Это своего рода универсальная математика, всё значение которой ещё недостаточно понято. Можно сказать, что в ней содержится искусство непогрешимости, если уметь правильно ею пользоваться».[62 - Лейбниц Г. В. Новые опыты о человеческом разуме. М., 1936. С. 423.]

Силлогистическую форму мышления Лейбниц назвал исчислением: «Не следует думать, будто операция исчисления в собственном смысле слова производится только над числами… Прибавляя или отнимая, т. е. производя вычисления, мы обозначаем это глаголом мыслить, что означает также исчислять, или умозаключать».[63 - Там же. С. 423.]

Писание в его внешнем виде есть в некотором смысле набор положений, которые не нуждаются в доказательствах, т. е. список аксиом. Например, «бог создал небо и землю, человека: мужчину и женщину, создал их…» – это аксиомы, «факты», якобы не нуждающиеся в доказательствах и которые, как известно, мир принял за непогрешимую и непререкаемую истину. Но мы сами для себя, как честные и последовательные исследователи обязаны задаться вопросом: почему в Библии нет подробного описания тех технологий, которыми создавалось всё нами видимое, в том числе и мы с тобой, любезный читатель? А ведь написано, что библейская вера должна обосновываться воспроизведением дел Бога и его Сына Иисуса Христа. Как же люди могут воспроизвести дела своего Бога, если он им не оставил науки своей загадочной вселенской деятельности?

Поэтому исследователю ничего другого не остаётся, как только покориться неукоснительному требованию высшего разума Библии «исследовать Писание».

Связка: «Я есть истина… Сын Человеческий пришёл разрушить дела дьявола…» – форма дедуктивная, из которой следует, что в мир пришла истина, на которую с самого начала возлагалась ответственная задача – обличить и разрушить идеологию своей противницы – религиозной лжи. Это заключение кардинально изменяет библейское мировоззрение. Если при «Сын Человеческий пришёл разрушить дела Диавола» на подсознательном уровне происходит персонификация образа, то при замене его на «истина пришла…», слова евангелиста для серьёзного исследования приобретают научно-проблематичный характер. Персона нон грата трансформируется в философское понятие. Какая истина, о чём она и как она может разрушить дела своего противника? Только таким путём рассуждений мы достигаем «горнего» знания, развивается интеллектуальный процесс деперсонализации Евангелий и всей Библии в целом. Соединяя одно высказывание с другим, получаем такие выводы, которые не имеют ничего общего с привычным, традиционным мнением. И постепенно становится ясно, что эти выводы действительно разрушают догматически-богословскую концепцию о «Сыне». Новое содержание библейских терминов перестраивает Священную Историю в разумно-логическую, фактически обоснованную систему воззрений. Евр 11:1.

Сам собой напрашивается вывод: задолго до Аристотеля метод дедуктивного выведения умозаключений был известен восточной культуре в лице пророков, конструкторов того, что их «Бог представил религиозному миру кривым», косым.

Самоотверженный в служении «великому делу» апостол Павел также не обошёл стороной метод и теорию учения. Он посвятил ему все свои послания и из осторожности описывал его предельно витиевато. По этой причине эта формулировка метода и его теории осталась для определённой части мира ярким свидетельством невменяемости автора. Но «твёрдое основание» переводит её в доступную плоскость понимания. И тогда слова Павла о методе обретают разумное значение. А сам Павел представляется нам теперь уже не религиозным фанатиком, а человеком широкого кругозора и большой учёности, и, безусловно, одарённым литератором.

Читаем его слова о методе: «Христос – глава, из которого всё тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимоскрепляемых связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для создания самого себя в любви»Ефес 4:16.

Ни в коем случае эту лаконичную формулировку метода, как и многое другое, нельзя понимать буквально, здесь всё иносказательно. И, тем более, соотносить её на себя и к своему чувству любви. Обыденное, поверхностное, а значит, легкомысленное понимание этой формулировки будет свидетельством грубой и непростительной ошибки исследователя. Внешность этой формулировки метода обманчива. Речь идёт о теоретическом основании учения, которое Апостол наделяет именем «Христос». Он – глава тела учения, в котором все положения теории образуют «взаимоскрепляемые (те самые дедуктивные. – Авт.) связи», которые, в итоге, создают целостный образ учению и его делу. Посредством этой связи фрагменты, составившие библейские тексты, – члены одного тела. И тогда «любовь» – термин со специфическим для учения значением, которое выражается в объективном или совершенном знании заключённого в Библии учения, с его основным вопросом и его предметом исследования, который апостолы называют храмом. «Взаимоскрепляемые связи» и есть то самое присоединение или соединение разных мест Библии об одном термине. Павел мыслил пророков и Евангелия силлогистически. Более того, изъясняя тайны учения, развивал систему силлогизмов. Мф 5:48. Благодаря силлогистической форме мышления библейская фрагментарность с её мнимой историчностью преобразуется в «тело», т. е. в систему, без которой не мыслится учение. Фантазии с их несбыточными мечтами трансформируются в живую, реалистичную модель миропонимания. Утопия перерождается в материалистическую систему духовных ценностей, носителем которых является освободившийся от «внешних» влияний человеческий разум.

Как видим, Павел хорошо знал приёмы исследования Писаний. Он владел ими как ключом в процессе их дешифровки. В составлении своих посланий он также строго следовал им. Он писал: «Научитесь от нас не мудрствовать сверх того, что написано…»1Кор 4:6. Многие читатели Библии поняли это наставление однобоко, сверх меры формально. И, воспользовавшись удобным случаем, стали им оправдывать свою нерассудительную веру в обещанное воскрешение, когда всякого рода противоречия и алогизмы исключаются, они, со слов «научных креационистов», не подлежат критике, а должны приниматься в качестве допустимых исключений, объясняться вероисповедным несовершенством верующего. Понятно! Как же ещё можно выйти из затруднительного положения?

Нет, с таким пониманием этого, по сути, концептуального предписания соглашаться нельзя. «Написанное» у Павла – это «твёрдое основание учения». Вот сверх него и без предлагаемых приёмов исследования нельзя мыслить их идею об истине воскрешения. Без теоретического обоснования апостольских рассуждений и выводов тексты Библии становятся аморфными, пластелинообразными, легко поддающимися различным извращениям несведущими в деле интерпретаторов и редакторов Писаний. И каждый лжемудрец «лепит» из неё на свой вкус и цвет разного фасона мистифицированные «повествования».

«Не мыслить сверхнаписанного» указывает на то, что все тексты Библии составлены по шаблону, по одной модели учения: они о ней и для неё. И этой моделью является простенькая по своему списку положений теория истины, её математически безупречная формула. Сверх неё и нельзя мыслить учение.

Некритическое понимание Павлова наставления вступает в конфликт с его требованиями «исследовать и вникать в учение постоянно» 1Тим 4:16. Ик 1:22—25.1Пет 1:9—12. «Взаимоскрепляемые связи» снимают противоречие в словах апостола, мыслителя и мудреца. Мы становимся свидетелями того, как простое доверие словам авторов учения создаёт благоприятные условия для «возникновения противоречий, которые, в свою очередь, являются стимулом к дальнейшему исследованию» Писаний.

Как видим, Павел не договаривает, не конкретизирует своё требование. Он не объясняет, что учение нельзя мыслить без теории, без его формулы. Его здравость обеспечивается теоретическим типом осмысления всего, что сказано им и другими, подобными ему свидетелями воскрешения мёртвой истины. Павел понимал, что он причастен к осуществлению ожидаемого, что своей проповеднической деятельностью он приводил в исполнение первый пункт «великой тайны благочестия» – «являл Бога во плоти», который лично для него уже был «оправдан в духе». То есть ему лично была открыта тайна совершенной, в смысле, теоретической мудрости. Он видел то, что даже на ум не приходило другим людям. 1Кор 2:1—10.

Павел показал себя виртуозным шифровальщиком тайны «Бога во плоти», которую открывал редким и достойным людям, своим единомышленникам. С народом же, подобно Иисусу Христу, общался на «непонятном, чужестранном языке».

Методы исследования библейских текстов, разработанные западной библеистикой, как свидетельствует учение пророков, уводят человеческий разум в глухие дебри заблуждения. Это даёт право присоединиться к высказыванию французского учёного, историка Вила Дюранта, который писал: «Вдохновлённая своими открытиями Высшая критика применила к Новому Завету такие критерии аутентичности, посредством которых нетрудно превратить сотни древних знаменитостей… в туманную легенду».[64 - Дюрант В. Цезарь и Христос. М. 1995. С. 605.] Выпрямление кривизны, которое евангелист назвал узким путём в Царствие Божие (Мф 7:13,14), т.е. в сферу логически-рационалистичной духовности, необходимо продолжить в конкретизации стволовых, смыслообразующих имён учения – «Отец», «Сын», «Дух Святой», а за ними и всех остальных. В этом деле теперь уже нам будет содействовать собственная для «святой книги» теория познания – «ключ дома Давидова, который отворяет так, что никто не запрёт; и запрёт так, что никто не отворит», кроме, разумеется, него самого. Исаия 22:22. Отк 5:1—5. Евр 7:13,14. 2Кор 3:13—16.

Из наших рассуждений следует простой и очевидный вывод: Библия представляет собой хранилище конкретной системы воззрений, которую сформировали мыслители Древнего Востока, его мудрецы. Она – пример опережающего, прогнозирующего мышления, что предполагает высокий образовательный уровень её авторов. Библия – тот самый гроб Господень, в котором почило, на время уснуло его имя. Наша задача пробудить его к новой жизни, что значит заключить с ним новый союз или новый завет.

Урок третий. Смертью смерть распявший

Когда же тленное облечётся в нетленное, и смертное в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! Где твоё жало? Ад! Где твоя победа? Жало смерти – грех; а сила греха – закон.

    1Кор 15:54—56. Исаия 25:8. Осия 13:14.

История жизни, смерти и воскрешения Иисуса Христа для мира оказалась орешком, как говорится, не по зубам.[65 - Почему я заостряю внимание читателя на человеческой природе И. Христа – станет ясно чуть позже.] На протяжении двух тысячелетий люди пытались представить Евангелие в качестве исторического документа, на основании которого, якобы, есть возможность воссоздать исторический облик идеолога новой религии человека И. Христа, его жизнь в миру и на облаке.

На протяжении всех веков существования Библии Священной Историей избранного народа Израиля, а также историей жизни, смерти и воскрешения человека в согласии с требованиями «твёрдого основания» никто и никогда, насколько известно мне, не занимался. Никто не пытался исполнять требование Павла «научиться не мыслить сверхнаписанного». Теологический принцип исследования этой книги сводился к одному – использовать её в качестве неопровержимого аргумента в пользу сверхразумной Личности.

Западного образца библеистика оценила её, как исторический документ с его реальными персонажами. Поскольку вся Библия противоречит этому упорному и совершенно необоснованному желанию западных аналитиков, то им не остаётся ничего иного, как заниматься льстивым пустословием, обманом, подтасовкой фактов, вступающих в неразрешимый конфликт с «очевидными вещами». При таком подходе к объекту духовной культуры во множестве своём развились заведомо абсурдные утверждения. Субъективность и упорное стремление выдавать желаемое за действительное с единственной целью угодить требованиям и желаниям фанатично-религиозной толпы и её понятиям духовных ценностей – одна из веских причин множества расплодившихся «теорий» об этой совершенно загадочной книге и, заодно, о её авторах.

Что же надо знать об именах «Бог», «Христос» такое, что наилучшим образом прояснит библейское сознание любого думающего человека и приблизит его к исполнению заповеди Иисуса Христа о совершенстве в познании «погибшего учения», говоря библейским языком, к его «очищению от скверны мира»?

Выше был сделан вывод о том, что евангельский «Христос» и связанный с ним основной вопрос учения есть не что иное, как «твёрдое основание», но нисколько не человек. О нём, об основании свидетельствуют Писания. Это свидетельство выразилось в образности библейского языка, в его метафорическом, аллегорическом и символическом значениях. Иными словами, тексты Библии представляют собой вереницу фрагментов, каждый из которых написан по шаблону или трафарету теории истины. Поэтому снятие мифологической формы камуфляжа с них возможно только тем методом, которым он был зашифрован.

Согласно «камню», а именно структуре учения и его образному языку, в нём должно существовать два значения имени «Бог Отец» и два значения имени «Христос». Одно из них принадлежит внешней стороне учения с её «вещественными бедными началами» – материальными по форме образами, другое – второй духовно-рациональной стороне, в которой тот же образ обретает своё истинное значение.

Антиподом имени «Бог» является «Дьявол», которого человек Христос называет богом отцом тех, которые не познали действительного имени «Сына» и его «Отца» Ин 8:40—48. Значит, в Библии существует два образа имени «Бог», у одного из которых есть «Сын», единородный ему. То есть одного духа с ним, выросший на едином для обеих частей Библии основании. Как же всё это вместить в требование «не мыслить сверх написанного»? Для успешного совмещения мы будем опираться на «ключ от ада и рая».

Начнём с имени «Сын». Согласно двум сферам учения, в нём первое имя «Сын» принадлежит обычному человеку, такому, как мы с тобой, любезный читатель, который, разумеется, как и мы, не обладал никакими сверхъестественными способностями и, разумеется, не мог называться именем «Сын Божий». Евангелия, идя по следу пророков, не заостряют ожидаемого читателем внимания на этом человеке, образ которого прорисовывается через те дела, которые он приходил совершить.

Такое же имя принадлежит той истине, о которой приходил свидетельствовать смертный человек, и которая находится во второй сфере учения. Ин 18:37; 3:19; 14:6. Об этом имени свидетельствуют закон и его пророки, а, впоследствии, и Евангелия, как сонаследники «земли обетованной».

В том случае, если ты, любезный читатель, остановишься в своём развитии или в движении к истине о воскрешении на первом уровне с его иррациональностью, то ты станешь имена «Бог Отец» и «Христос» понимать, согласно языческой традиции. То есть они будут подобны тебе, твоей человеческой внешности. Именному такому богу и его сыну и поклоняются верующие всего мира. Они язычники! Для движения по пути к совершенствованию в познании этих имён одной веры, пусть и очень искренней, недостаточно. «И бесы веруют и трепещут», но они по закону учения не христиане, не идейные наследники Христа и его пророков. Они антихристы или лжеверующие. В приобретении статуса истинно верующего человека востребованы неимоверные усилия разума. Слово верующий – слово с глубоким идейным содержанием. Поэтому бравировать им – дело для говорящего и его общественного авторитета рискованное, балансирующее на краю пропасти, свалившись в которую человек навлечёт на себя позор.

Два имени «Христос» – человеческое и духовное и два имени «Бог» – языческое и христианское, то, которое образует его сущность, на протяжении всех текстов Библии постоянно сталкиваются и пересекаются, накладываются одно на другое, вводя в заблуждение неискушённого в библейских хитросплетениях читателя. Смешение значений имён создало невообразимый кавардак в сознании простых читателей и серьёзных исследователей Библии. Одни из них расценили его, как вполне допустимое явление, другие отдали на суд разуму, т.е. осудили. Из этих столкновений складываются ложные мнения, часто выдаваемые за «научную истину». Смешение значений этих имён – неистощимый источник псевдонаучных учений и доктрин о «книге знаний».

Столкновение имён, несовпадение общечеловеческих и библейских их значений – причина яркой библейской противоречивости, которая создаёт ложное представление, как о самом учении, так и о её авторах: «Мир нас не знает, потому что не познал его…».

Процесс познания, как известно, предполагает свободу от ограничений созерцательной чувственности. Он развивается по определённым правилам, законам, принципам. В нашем случае с Библией, это теория истины, которая утверждает, что не только прежний мир их не познал, но и настоящий мир их не знал и не знает. Познание не означает чувственную, бездоказательную веру, доходящую до приторно слащавой экзальтации сознания, прилежное соблюдение всего, что предписывает религиозная традиция. Этот процесс предполагает целый набор различных приёмов, методов восхождения разума от тьмы к свету. Современная философия этот процесс познания называет, как мне известно, эволюцией от его низших форм к более высшим, который в итоге экспериментальных данных достигает своего научного совершенства – совпадения знания с природой явления, зеркального отображения его в мыслящем сознании человека.

Приведу несколько примеров в защиту тезиса учения о различении имён: внешнего и внутреннего, буквального и того, что стоит на теоретическом фундаменте. Вначале о человеке по имени Христос.

«Я – человек, сказавший вам истину, которую слышал от Бога»Ин 8:40;10:33; 11:47;15:15; 16:12,25,43;8:26,28. Это равнозначно тому, если кто скажет: «Я – человек, сказавший вам истину об экономическом основании любой исторической формации, которую узнал из теории таких великих философов, как К. Маркс и Ф. Энгельс». В таком случае, я же не могу сказать, что Маркс или Энгельс боги в языческом смысле слова? Они, их философский разум – теоретики. В переносном же значении, оба философа, согласно библейскому учению о теоретическом мышлении, Боги, в смысле, основатели учения о теоретической системе воззрений на свой вопрос и его предмет исследования. Теория же познания для библейского учения – и «Бог», и «Царь», и «Вседержитель….» Ин 10:34,35.

«Я пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об истине. Человек Иисус Христос предался для свидетельства…» 1Тим 2:6. Ин 18:37.

Каким образом он это исполнит, будет сказано чуть ниже.

Если люди образ Божий (человека по имени Христос) принимают за «Бога во плоти», то и для Бога и для его Сына это будет унижением, что равнозначно заблуждению, обезличиванию, принижением его сущности, извращением истинного содержания. В этом случае, происходит грубая подмена понятий, повлёкшая за собой развитие в мире «иного благовествования».

Иными словами, пророки, а вслед за ними Христос и его апостолы занимались рассмотрением не себя, не своей персоны. Во главу угла своего творения они поставили вопрос об истине имён, а значит, об истине их смерти и воскрешения. И эта истина будет выведена из собственной для учения теории познания.

«Один Бог, один и посредник между Богом и людьми – человек Иисус Христос»1Тим 2:5. Ефес 4:5,6.

Человек – посредник, но не Бог! В чём выразится это посредничество, узнаем чуть позже.

«Христос приходил в мир исполнить волю Божию»Евр 4:1,8. То есть волю Божию приходил исполнить обычный физический человек. В чём заключается эта воля, узнаем также чуть позже.

«А теперь ищите убить меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Бога: Авраам (которого сторонники иудаизма и до сегодняшнего дня почитают своим Богом. – Авт.) этого не делал»Ин 8:40.

Далее увидим, что человек Христос, с этим мнением категорически не согласен. Он их Бога называет Дьяволом. Ин 8:42—47. Правда Христа остаётся правдой и по сей день. Почему – станет ясно чуть позже.

Как видим, человек не отождествляет себя с истиной, услышанной от самого Бога. Известно, что иудеи, слушавшие Христа, недоумевали: «Тебе нет ещё и пятидесяти лет, а ты видел Авраама?». По всему видно, что эти иудеи были далеки от правды в решении основного вопроса того учения, которому, как им казалось, служили верно. Они не ведали того, что человек Христос вёл речь о другом Боге и о другом Аврааме, которого они не знали. Человек Иисус Христос почему-то не спешил им объяснить сказанное.

Известно, что мифологическая школа отрицала человеческую сущность Иисуса Христа. Он – выдуманный религиозным сознанием образ. Ну, как же? А многочисленные явные евангельские упоминания о человеке Иисусе Христе? Они, что, ничего не значат? На каком таком основании высшая критика проигнорировала эти свидетельства? Известно, на каком. Произошла подмена понятий имён: рационально мыслящий ум не мог согласиться со сверхъестественной природой человека. А раз так, то его и не было. Это простонародье придумало его для себя, выразив в нём свои чаяния, надежду на освобождение из рабства.

Далее совсем чуть-чуть о Христе духе.