Группа

Одновременно с ней и Полина прижала ладонь к Потоку.

«Нет! Стойте!» – закричал Одиссей. Он понял, что вовсе не хочет этого! Его рука с растопыренной пятерней тоже выкинулась вперед – в упреждающем, тормозящем жесте. Он хотел их остановить, но лишь сократил расстояние между собой и Потоком – и уже в следующий миг миллионы микроскопических молний пронзили его разрядами.

Неведомая сила выдернула его из джунглей и швырнула куда-то – в направлении, обратном тому, куда унесло подхваченных за руки Полину и Ульку. Жену и дочку, которые когда-то у него были.

В кино это происходит так. Герой выходит из комы и почти тут же встречается взглядом с кем-нибудь из родных и близких. Он смотрит в чьи-то глаза, и глаза эти медленно расширяются. И вот в них уже можно прочесть целую гамму чувств: потрясение, радость, недоумение, недоверие к происходящему. Слезы текут по щекам. У героя тоже наворачивается слеза – первая за много месяцев или лет – и течет по небритой скуле.

Он молчит. Не может пока говорить. Обладатель расширенных глаз тоже молчит – не находит слов от захлестнувших его эмоций.

У Одиссея все было иначе.

Он открыл глаза и какое-то время – секунд пятнадцать – смотрел на противоположную стену. Она была похожа на затвердевший Поток. Где-то в нем остались Полина с Улей, и Одиссей ничего не мог с этим поделать. Просто лежал, оживший, но опустошенный, и смотрел на белую стену. Будь у него перед глазами потолок, Одиссей смотрел бы на потолок, но перед глазами была стена: Одиссей находился сейчас в своей капсуле в полусогнутом, близком к сидячему, положении.

Через несколько секунд явились дежурный врач с сестрой. Они уже знали, что пациент пришел в себя – им сообщили об этом дистанционные показатели множества микродатчиков, мерцающими россыпями которых было напичкано вещество биогеля.

– С возвращением! – сказал врач. Медсестра улыбнулась с отработанной профессиональной душевностью, присоединяясь к приветствию. На этом торжественная часть Встречи Вышедшего из Комы была закончена.

Врач склонился над Одиссеем, помял его руку, затем другую, оттянул веко и уколол острым слепящим лучиком правый глаз. То же проделал с левым. Чувствовалось, что все эти манипуляции – не больше чем дань традиции. Благодаря сверхточным датчикам врач еще до своего появления в палате знал о нем все, что нужно.

«Что с моими женой и дочерью?» – спросил Одиссей. Вместо ответа сноровистая медсестра поднесла к его губам невесть откуда взявшийся ватный тампон, пропитанный влагой:

– Попейте. Попробуйте попить. Не пытайтесь говорить, вам еще рано.

«Что с моими женой и дочерью?!» – повторил Одиссей.

Врач в это время делал какие-то назначения в электронном журнале пациента, на Одиссея он даже не взглянул. А медсестра сказала:

– Все будет хорошо.

И коснулась его щеки – тем же движением, каким только что это сделала Полина.

7. Черный Крик и цветные стеклышки