Случайная встреча

– Начало 80-х. Умирает Брежнев, наступает период безвременья и пышных похорон пожилых претендентов на пост главы государства. А для нас прощай родина Ленина, бывший Симбирск с его мемориальной зоной и заскорузлой эпохой застоя.

За мои критические статейки нам с мужем под занавес устроили чистку мозгов в одном из кабинетов обкома КПСС, а вдогонку потянулся шлейф сплетен и обыкновенной клеветы.

В итоге наши мужья ТАССовцы спокойно приступают к своим привычным обязанностям на новых местах работы – писать что, где и когда произошло в закрепленных за ними регионах.

Жены собкоров тоже должны были поменяться рабочими местами в газетах, где до этого трудились, не покладая рук.

Жену карельского тассовца в Ульяновске взяли без вопросов, так как она прилежно освещала успехи партийной жизни в «Северном курьере», а жена ульяновского тассовца, это я, как ты понимаешь, должна была занять ее место и писать на те же темы.

Но сплетни о моем дурном характере и неисправимом критиканстве властьимущих сделали свое дело. Место мое в «Северном курьере» оказалось кем-то занято, а мне предложили временно поработать внештатником в этой газете.

Это «временно» затянулось на долгие месяцы и я практически оказалась без постоянной работы в незнакомом городе. Не привычно и не уютно мне как-то стало. Долго я не унывала, потому что стало ясно откуда ветер дует. Вспомнила свою работу на телевидении в Игарке и Красноярске и решила съездить на переговоры в ГТРК «Карелия».

– Как тебя там встретили, Лариса?

– Из-за большого письменного стола не просто встал, а вежливо вышел мне навстречу и приветливо пожал руку руководитель Карельского ТВ Валерий Анатольевич Тольский.

И, элегантно предложив даме присесть, вернулся на свое рабочее кресло. Ни разу не перебив, он выслушал рассказ о моих мытарствах с трудоустройством и желании вновь попробовать себя на телевидении после многих лет работы в газетах.

«В таком случае, вам Лариса, лучше начать с информационной программы «Экран дня», – сказал Тольский неожиданно, как-будто вопрос с моей работой уже был решен.

«Напишите в отделе кадров заявление, оставьте свою трудовую книжку и завтра выходите на работу. Пропуск вам выпишут и оставят на проходной, принесите только свою фотографию», – его слова звучали для меня приятной музыкой.

Я была на седьмом небе от счастья.

Утром в редакции меня встретили три женщины-корреспондентки Галя, Сильва и Наташа. Познакомились, особой радости по поводу моего прихода я не заметила, но рабочий стол и чашка чая мне были любезно предложены.

«А ты критические материалы когда-нибудь писала?», – строго спросила одна из сотрудниц и рассказала о существовавшей тогда на Карельском ТВ небольшой программе «Телестружка» с сатирическим уклоном телесюжетов.

Я застенчиво улыбнулась и скромно ответила: «Бывало и такое».

Тут же вспомнив об одной из причин нашего скорого отъезда из Ульяновска после моей разгромной статьи под заголовком «За широкой папиной спиной».

Статья была написана о том, как дети начальства и партаппаратчиков с троечными дипломами после окончания Пединститута оставались на теплых местах в городе, а отличники с красными дипломами ехали преподавать в селах, жили на квартирах у чужих бабушек, питались как попало. А преподаватели физкультуры, не имея жилья, годами жили в спортзалах, спали на матах, и с оными на устах, топили в школах печки и даже охраняли весь школьный и спортивный инвентарь за здорово живешь.

Статья была на всю газетную полосу с указанием всех фамилий высокопоставленных пап и мам этих горе-выпускников.

По тем временам это была бомба, а редактор «Ульяновской правды», опубликовавший мою писанину, вскоре умер от инфаркта за выговор по партийной линии. Царствие ему небесное – честный был коммунист.

Кстати, из-за уважения к гласности обком КПСС кое-кого даже наказал выговорами, а деток вернули по распределению в сельские школы, а на их места пришли отличники с красными дипломами. Справедливость восторжествовала.

Сбылось и пророчество смелого декана физико-математического факультета: «Попомни меня, Лариса, не пройдет и года, как вы уедете отсюда навсегда. Уж я это симбирское болото знаю очень давно».

Так и случилось.

Так началась моя работа на Карельском ТВ.

– Смелость города берет? Смелость, так же как и интеллект не скроешь!

– Да, Таня, если все мои перепитии рассказать, странно, что я еще жива!

Когда я разнесла Росвооружение за «Авианесущий крейсер адмирал Горшков», который четыре года стоял на причале в ожидании ремонта, а местные прйдохи собирались продать его в Индию на металлолом, известнейший адмирал Игорь Касатонов дал мне яркое интервью по этой теме в Москве. И наш сюжет с моими комментариями прошел на центральном ТВ. Не знаю, как отделался Касатонов, но капитана крейсера Зваду сняли с работы за это честное интервью, а ко мне в Госдуму примчались спецы из Росвооружения с «разборками».

Мой брат-чекист, работавший в то время в ФРГ, приехав в отпуск в Москву, увидел этот сюжет на ЦТ и буквально заорал на меня: «Лора, ты дура? С кем связалась? Ты жить хочешь или нет? У вас мужики там есть или нет? Почему ты – женщина такое выдаешь?»

«Так я же депутат и потом, это – правда», – робко говорю ему.

Он махнул рукой и завершил тираду: “Дура ты, а не депутат…это же мафия!»

И такая же история была у меня с Минатомом и брат тогда тоже был в отпуске на подмосковной даче и тоже смотрел по ТВ мое интервью на эту тему.

И снова врезал мне по полной.

Но пронесло, слава Богу.

Им бойцам невидимого фронта легко ругать журналистов за излишнюю и никому не нужную смелость. А мы считаем, кто если не мы? Кто же, кроме нас выдаст беспредел на всеобщее обозрение? Азарт быть смелыми подхлестывал многих тогда. И молодость, которой все нипочем.

Брата уже нет в живых, работа разведчика во все времена опасна. Он настоящий мужчина – наша гордость. «Красавец Штирлиц» – мы так в шутку его называли за глаза. Очень честный, преданный своей стране и своему делу. Но очень вспыльчивый и прямой как артеллерийский ствол.

28.02.2018

– Лариса, а кто придумал передачу «Письмо»? Жанр такой передачи появился вместе с тобой на Карельском ТВ.

– Очень хороший вопрос и важный. Я работала в «Экране дня», снимала обычные новости с закадровым текстом, на экране появлялась редко и очень коротко в интервью для того же «Экрана». Но сострадание к людским проблемам и нетерпимость к беспределу сделали свое дело. Снимаю на лесной делянке или в коровнике сюжеты, а люди жалуются на производственные или личные проблемы. Задержка зарплат, пенсий, плохие условия труда, жилья и так далее…

Стала параллельно снимать сюжеты о проблемах, давать людям возможность высказаться.

В результате в каждом выпуске стали появляться сюжеты и о хорошем и о плохом. Пошел в редакцию на мое имя поток писем. Надо было принимать какие-то меры. Стала объединять несколько писем в один сюжет по общей тематике. Явно требовался комментарий журналиста по теме. Получался длинный сюжет, раза в три длиннее обычных новостных.

За это меня стали укорять коллеги на летучках: “Сюжет хороший, но длинный и проблемный, о плохом, а это уже плохие новости».

Меня это, конечно, задевало. По моему, сам Тольский и предложил сделать комментарий к «Экрану дня» после выпуска. Я выходила сама в эфир со своими плохими новостями, с собственными короткими комментариями или комментариями тех или иных специалистов по теме, а заодно и с отчетом, какие меры приняты по поводу уже поднятых проблем. Поток писем рос день ото дня.

Наконец комментарий к «Экрану дня» стал больше самого «Экрана дня».

И снова критика коллег, причем только за размер приложения к новостям. Кстати, можно было бы назвать мой блок «Плохие новости», но я старалась не очернять нашу жизнь и наряду с серьезными недостатками, светлыми моментами была реакция на критику – оперативно принятые меры. Это дорогого стоило.

А передача набирала обороты.

Выход был один – делать отдельную авторскую программу и самой вести ее. Конкурс на название объявлять было некогда, а письмо оно и в Африке письмо. Так и назвали трогательно просто «Письмо».

– Каждый вечер, накормив ужином своих домочадцев, я допоздна читала письма своих телезрителей, сортировала их по темам, составляла планы будущих съемок и сюжетов. А места съемок находились по всей Карелии. И съемки были не реже четырех дней в неделю, кроме дня монтажа, репетиции и выхода в эфир, конечно. Передача шла живьем, не в записи, а в прямом эфире. Мало ли что могло измениться после съемок, до выхода в эфир.

Бывало, приболею, кашель сильный, а передача уже с понедельника стоит в программе. Температуру сбить легко, а хрипоту и кашель очень трудно. Но, как правило, удавалось прокашляться во время показа видеосюжета с места событий, когда звук из студии отключался режиссером. Ну, да ты знаешь, как это бывает во время эфира.

Письма текли рекой из всех уголков Карелии, обо всех проблемах жизни. Письма, отклики, благодарности за решения проблем и даже письма о любви к ведущей. Это, конечно, кружило голову, давало прилив энергии и желание работать еще лучше, эффективнее. Жаль многие из писем-откликов затерялись с годами и переездами. Но кое-что греющее душу перечитываю все же изредка из своего архива. Вот одно из них.

"Уважаемая Лариса Злобина!