Девятый ангел

Им не нужно спускаться на дно, не нужно барахтаться в наполненной старыми листьями яме, потому что те, которые провели там годы, сами пришли на ее молчаливый зов. Пришли, встали в ряд на краю обрыва. И проволочные их крылья впились перьями в сырую землю, как шипами, как якорями, которые держат и не отпускают, не позволяют взлететь. Свора. Так сказала прабабка. Свора из семерых ни в чем не повинных падших ангелов. Его призрачная свора…

– Зачем пришла? – Пальцы с розовым маникюром с остервенением скребли тонкое запястье, теребили фенечки. Жуки… Невидимые жуки под кожей. А взгляд устремлен на Павла. Полный невыносимого голода взгляд. Теперь Юля чувствовала и этот зуд, и этот голод, и граничащее с сумасшествием отчаяние. Теперь она понимала.

– Даже не думай. Он со мной.

– С кем ты разговариваешь? – Павел, который отступил от края, обернулся.

– С ними. – Ему не нужно объяснять, он и так поймет. – Не бойся, они тебя не тронут.

Вообще-то, тронут. Пока еще держатся, но очень скоро начнут нападать. На случайных прохожих, на собачников и решивших поиграть в овраге ребятишек. И те, кто попадется им на пути, начнут беспричинно болеть, чахнуть на глазах, а потом умрут. И страшный счет сначала пойдет на десятки, а потом на сотни…

– Я не боюсь.

Боится. Любой бы на его месте боялся. Она вот тоже боится, но выхода у нее другого нет.

– Я пришла поговорить. – Юля сделала шаг навстречу ангелам. – Возможно, мне удастся вам помочь.

– Это как? – говорила лишь та, с фенечками и розовыми ногтями, но остальные слушали очень внимательно.

– Я пока не знаю, но обещаю – я найду способ вас освободить.

Налетел ветер, взметнул в воздух сухие листья, взволнованно и тревожно зазвенели проволочные перья.

– У тебя не получится. – Девочка-ангел снова поскребла запястье.

– У меня получится. Я изменилась.

– Вижу. Вот только хватит ли у тебя сил изменить нас?

– Если вы мне поможете. Я ищу того, кто сделал вас такими, кто сделал с вами вот это все.

И снова ветер. Только в воздух теперь взлетают не листья, а комья земли. Чьи это эмоции, ее или их, мертвых ангелов?

– И я ищу девушку. Она пока жива, но она восьмая в его списке.

Ветер стих, соскользнул на дно оврага, испуганно зарылся в яму с листьями.

– Мы ее не видели. – Девочка-ангел склонила голову к плечу. Не склонила, а положила. Это легко, когда у тебя сломаны шейные позвонки. Теперь Юля и это знала. – Один год – один ангел. Он так говорил.

– Тогда опиши его, этого… – назвать его человеком не поворачивался язык, – этого урода!

– Это невозможно, он никогда не показывал нам своего лица. Ни одной из нас. На нем всегда была маска. Такая страшная расписная маска.

Хитрый, гад. Страховался на случай, если кто-нибудь из его пленниц сбежит.

– А место? Ты можешь показать место, где он вас держал?

– Нет. – Девочка-ангел пожала хрупкими плечами, и перья на ее крыльях звякнули. – Он завязывал нам глаза. Говорил, что нам не обязательно его видеть. Говорил, что, когда придет время, мы его почуем.

– И мы чуяли. – Ряд мертвых ангелов дрогнул, и вперед выступила высокая рыжеволосая девушка. Наверное, когда-то она была красива, а сейчас… сейчас Юля точно знала, что она была самой первой. За семь лет на дне оврага истлела не только плоть – даже железные крылья покрылись ржавчиной. – Когда он приносил сюда следующую, мы чуяли.

– А найти его? Ну, если по запаху? – Глупый вопрос. И оскорбительный, словно они не ангелы, а самые настоящие гончие.

– Нам отсюда хода нет. – Они как-то синхронно мотнули головами.

– Но ты, – Юля посмотрела на ангела с фенечками, – ты же как-то попала в мой дом.

– Дом у оврагов. Близко. И там проход. Как невидимая тропиночка. Только туда я и смогла.

– Ну хоть что-то вы должны были видеть. – Медленно, но верно ее затягивало в свои пучины отчаяние. – Хоть кто-нибудь из вас!

– Это за городом. – Голос был тихий, едва различимый. И девочка-ангел, которая заговорила с Юлей, была тихая. – Там вода рядом. У меня повязка с глаз сползла, когда он меня выводил. Вода, настил, лодка на берегу. И дерево там же… – Она поникла, обхватила себя руками за плечи, вперила взгляд куда-то в даль.

– Какое дерево? – Юля уже знала какое, но все равно спросила.

– На котором он нас… – Тихий ангел коснулась своей шеи. И остальные тоже, как по команде. – Я тогда еще подумала – вот и все, наконец все закончится и боль пройдет. – Тонкие пальцы уже не гладили, а раздирали кожу на шее, обнажали хрящи, позвонки и связки. Чешется, поняла Юля. Она теперь многое понимала про мертвых ангелов. Единственное, чего она не понимала, – как ей жить со всем этим. – А оно не прошло, стало только хуже. И страшнее, потому что он обещал навещать меня каждый год, а когда-нибудь забрать себе навсегда. Как домашнюю зверушку. Как личного ангела. Понимаешь?

Когда-то, еще при жизни, у нее были зеленые, как луговая трава, глаза, и смеялась она озорно и звонко. Когда-то, еще при жизни, ее бы никто не назвал тихим ангелом, но от той зеленоглазой девочки почти ничего не осталось.

– Я найду его. – Это не было обещанием. Это была клятва, которую не нарушишь, даже если захочешь. – Я найду его и отпущу вас.

Они заволновались. Казалось, они взмыли бы в небо, если бы не эти страшные крылья-якоря. А еще они ей поверили.

– Ты сильная. – Ангел с фенечками улыбалась почти нормальной девчоночьей улыбкой. И на мгновение Юля увидела, какой она была при жизни. Светлая и радостная. Он всегда выбирал таких, полных жизни и надежд. А потом отнимал сначала надежду, а следом и жизнь. – Может быть, у тебя даже получится. А если не получится, – она снова положила голову на плечо, – то ты все равно поможешь. Не нам – тем, кто нас ищет.

Землю от листьев Юля расчищала голыми руками. Павел сунулся было помогать, но она отмахнулась – подожди, я сама! Расчистила землю, взяла в руки сук, сказала торжественно:

– Все, я готова!

Они подходили к ней одна за другой, сжимали мертвыми пальцами ее руку, писали на сырой земле свои имена. Было больно. Едва ли не больнее, чем прошлой ночью, но Юля держалась. Упала она, лишь когда девочка с фенечками поставила красивый завиток после своей фамилии. Соня Рогозина – вот как ее звали до того, как она стала ангелом…

Что-то происходило. Что-то, что Павел не мог видеть, но мог чувствовать. И с Юлькой, и вокруг нее. По-настоящему страшно ему стало, когда она упала. Его самого накрыло мутной волной не то отчаяния, не то страха, а скорее всего и того и другого. Шумело в голове, дышать получалось через раз, и велик был соблазн не дышать вовсе. Вот лечь бы рядом с Юлькой, обнять ее, закрыть глаза и перестать дышать. Он так и сделал. Сил хватило только на то, чтобы доползти и обнять.

Рядом с ней было чертовски холодно, и сама она казалась сделанной изо льда. А на промерзшей, заиндевевшей земле были отчетливо видны имена и фамилии, написанные Юлькой, но разными почерками. Павел сразу понял, чьи это имена. И как только понял, мутная волна схлынула. А потом очнулась Юля, глянула на него своими синими глазищами, сказала шепотом:

– Надо найти способ отправить их Самохину.

– Найдем. – Он сел, хотел мотнуть головой, но побоялся. – Ты как?

– Замерзла. А ты?

– Я нормально. – Не станешь же ей рассказывать об этом своем диком желании не дышать и не жить! – Юля, что дальше?

– Они описали мне место, где он их держал. – Она встала, помогла встать ему. Вот и поменялись местами. – Это место у воды.

– Тут в нескольких километрах водохранилище. Кругом вода, Юля.

– Там не только вода, там причал и лодка. И очевидно, что какой-то дом. Рыбацкий или охотничий.

– Я же говорю, водохранилище. – Павел постоял с закрытыми глазами, пережидая, пока пройдет тошнота и головокружение. – И территория огромная. По суше нам ее не обойти и за неделю. Если только…

– Если только по воде.

– Ты читаешь мои мысли? – спросил шутливо, но с опаской. Кому такое захочется? Тем более всякие у него возникают мысли. Ну, в смысле, нормальные мужские мысли. И если она сейчас может…

– Нет. – Она мотнула головой. – Я просто сообразительная.

От сердца отлегло. И мысли в голове сразу родились не крамольные, а вполне себе дельные. Им нужно на базу к Павлу-старшему. Дядя водохранилище и окрестности знает как свои пять пальцев. И у него есть моторка. А пока нужно сфотографировать имена, вернуться в дом у оврагов и отправить фотографию в полицию. Есть у него парочка запасных электронных ящиков, вот с одного из таких и отправить. Насколько проще стало жить в век информационных технологий!

В отсутствие хозяйки дому досталось. На его двери черной краской было выведено: «Убийца! Гори в аду!» И окно на первом этаже оказалось разбито. И из забора выломано несколько штакетин. Юля всхлипнула, успокаивающе погладила дом по шершавому боку, переступила порог.

Надолго задерживаться не стали, нашли в Интернете электронные адреса городского УВД, отправили на них фото. Вот на все, что нашли, и отправили. Чтобы наверняка. А еще перекусили. Павел сделал им по бутерброду, Юлька навернула сверху полшоколадки. Жить сразу стало веселее. По крайней мере, Павлу.

Дядя оказался на базе. Да и где ему быть в разгар рабочего дня? В обществе бухгалтерши Зои Михайловны он корпел над бумажками, на них с Юлькой он глянул лишь мельком и просьбу выслушал вполуха. Квартальные отчеты – дело такое, тут не до любимого племянника и его новой подружки.

– А моторки нет. – Он лихорадочно рылся в толстенном гроссбухе и скрежетал зубами. – Зоя Михайловна, двадцать первый век на дворе, а у вас все от руки, все по старинке! Средневековье какое-то, честное слово!

Зоя Михайловна, пожилая и интеллигентная дама, тяжко вздыхала и согласно кивала в ответ на каждое слово. Павел знал, такие вот перепалки происходят каждый квартал, но заканчивается все хорошо, поэтому вздыхает и кивает она скорее для проформы.

– А где? – Павлу было неинтересно про отчеты, ему было важно про лодку.

– В Караганде! Сезон у нас сейчас, Пашка, какой? Высокий у нас сезон! Лодки все разобрали. А моторку я Трофиму еще на прошлой неделе отдал. До сих пор что-то не возвращает. А зачем тебе? – Все-таки он оторвался от бумаг, глянул поверх очков.

– Да вот, покатать решил… Юлю.

– Погоди-ка, младший, – взгляд дяди сделался настороженным, – а не та ли это Юля, с которой ты в овраге?.. – Он не договорил, нахмурился, а потом прорычал: – Вы охренели, что ли, ребятушки?! В городе такое творится, а вы по оврагам шастаете!

Ахнула Зоя Михайловна, сказала шепотом:

– Так его ж нашли, Павлуша.

– Кого нашли, Зоя Михайловна? Макса Чернова? Не поверю ни в жизнь! Я Макса со школы еще знаю. Нормальный парень. С придурью, конечно, но кто нынче без придури? А ты, младший, давай-ка переселяйся на базу. Мне так спокойнее будет.

Павел кивнул. По личному опыту он знал, когда дядя в таком вот решительном настроении, спорить с ним нет никакого смысла.

– Так что начет моторки? Маньяк, если что, в оврагах, а мы тут, на водохранилище, под твоим присмотром.

– Если к Трофиму смотаешься, забирай. – Павел-старший снова уткнулся в бумаги. – Только к вечеру чтобы и ты, и моторка были на базе. Все, идите! Нет, стойте! Попретесь же через лес! – Он захлопнул гроссбух, решительно встал из-за стола. – Сам отвезу. Заодно и проветрюсь, а то голова уже квадратная от этих цифр. Зоя Михайловна, вы тут сами… без меня пока.

Было очевидно, что Павлу-старшему уже давно хотелось слинять, а теперь появился повод. Дядюшкин джип стоял на стоянке перед конторой и вид имел лихой и неряшливый. Потому что это был не какой-то там гламурный паркетник, а самый настоящий внедорожник, на котором хоть по оврагам, хоть по болоту.

– Трофим тебя на рыбалку звал. – Дядя распахнул дверцу со стороны водителя. – Хочешь?

Павел мотнул головой. Не любил он ни охоту, ни рыбалку. Его пытались приучить, ввести, так сказать, в мужской клуб, а перень сопротивлялся. То есть в мужской клуб ему хотелось, а вот на рыбалку как-то не особо.

– А зря. Вот подружку бы с собой взял. Трофим бы вам потом ухи сварганил своей фирменной. – Павел-старший глянул на Юлю, подмигнул: – Трофим у нас на все руки мастер. Незаменимый человек. Все умеет, все знает. Кто с ним на охоту хоть однажды сходил, про другого егеря даже слышать не хочет. Чуйка у него особая на зверя. Конкуренты уже лет пять переманить пытаются, но Трофим всех конкурентов посылает в… овраги. Ну, что стоим? Чего ждем? Запрыгивайте в салон, молодежь! Прокачу с ветерком!

До Трофимовой избушки долетели быстро. Дядя медленно ездить не умел, даже по бездорожью, а парковался с такой лихостью, что Павлу иногда казалось, что тот не успеет вовремя затормозить и что-нибудь снесет. Вот, например, крыльцо Трофимовой избушки. Впрочем, избушкой эту домину называли просто так, для красного словца. Жил здесь Трофим круглогодично. Городскую квартиру продал за ненадобностью еще лет шесть назад, а новое жилище обустроил с размахом и по своему вкусу – с гаражом, мастерской и с русской банькой.

Они выбрались из джипа, осмотрелись. В дом Павел-старший заходить не стал, заорал во все горло:

– Трофим! Трофим, покажись, мил-человек!

Дом остался нем к этим воплям, зато со стороны водохранилища послышался рев мотора. Лодка летела к берегу с такой же стремительностью, как до этого джип. На борту Павел разглядел Иннокентия Плотникова, которого Павел-старший называл по-свойски Кешей. Кеша работал в местном краеведческом музее, но во время знакомства представлялся писателем. К охотничьему клубу и базе он прибился относительно недавно, когда взялся писать приключенческий роман «про настоящих мужиков». Роман никто не видел, настоящие мужики к Кеше поначалу относились со снисходительным равнодушием, а потом ничего, привыкли. Вот даже Трофим, похоже, привык. А Трофим к новым людям привыкал тяжело, даже на охоте старался держаться особняком. Впрочем, новые люди и сами не стремились к близкому знакомству с Трофимом, потому что выглядел он не слишком приветливо, если не сказать дико. Высокий, жилистый, со шрамом через все лицо. Про шрам рассказывали всякое, но откуда он взялся на самом деле, не знал никто, даже те, кто считал Трофима приятелем. Друзей у него никогда не было. Семьи, кажется, тоже.

Заглох мотор. Сила инерции швырнула лодку носом в прибрежные заросли. Кеша выбирался на сушу осторожно, видно, боялся замочить охотничьи боты. Экипирован он был хорошо, как заправский охотник, но выглядел все равно ботаном. Хоть и был таким же высоким и жилистым, как Трофим, даже бородку носил такую же, а не хватало ему Трофимовой харизмы.

– О, Павлы! Приветствую! – Он сдернул с головы бандану, утер ею потное лицо. – А вы к Трофиму по делам?

– Мы к Трофиму за лодкой. – Павел-старший кивнул на моторку, сказал. – Вот за этой. Как, нужна она тебе? А то бы я забрал. Ребятки мои изъявили желание покататься по водохранилищу.

– Нужна! – Кеша спрятал бандану в карман камуфляжной куртки. – Тут такое дело, я свою лодку-ПВХ угробил. То есть не совсем угробил, но притопил. – Он виновато улыбнулся. – Зацепился за корягу, и все… аллес капут. Пошла на дно, как «Титаник». А мне ж без лодки никак. Пока свою достану, пока починю… Может, повременят ребята с прогулкой, а? – спросил и почти с мольбой посмотрел на них с Юлей.

Хреново получалось. Кеше, выходит, лодка жизненно необходима, а им так… поиграться.

– Мне всего на пару деньков. А может, и за один день управлюсь.

– …Ну что, нашел? – послышался за их спинами сиплый голос, и Юля испуганно вздрогнула, обернулась.

Павел оборачиваться не стал, понял, кто там позади. Трофим умел передвигаться совершенно бесшумно. Вот и сейчас… подкрался.

– Нашел. – Кеша кивнул.

– А ты откуда взялся? – Павел-старший пожал протянутую руку. – Мы тебя звали.

– В городе был по делам. – Трофим смотрел в даль, словно выискивал на дне водохранилища затопленную Кешину лодку. – Слыхали, Макса повязали?

– Ерунда это! – Кеша покачал головой. – Фигня полная!

– И на базе никто не верит. – Павел-старший кивнул.

– Улики в его доме нашли. Неопровержимые. – Трофим перевел взгляд на Юльку. И мелькнуло в его взгляде что-то такое… недоброе. – Цацки с тех мертвых девок и моток проволоки.

– Может, брехня? – Павлу-старшему не хотелось верить. Павел-младший его понимал.

А еще он чувствовал, что что-то происходит с Юлькой. Что-то навроде того, что творилось в овраге. Еще чуть-чуть, и начнется…

Чтобы не началось, он крепко сжал ее руку.

– А это ведь ты их нашла. – Трофим все не отводил взгляда, а Юлькина ладонь делалась все холоднее. – Откуда узнала, где искать? Макс подсказал?

– Почему Макс? – сунулся Кеша, а Павел-старший сделался еще мрачнее.

– Потому, что Макс – ее дядя. – Трофим сплюнул себе под ноги, перевел взгляд на Павла-старшего: – А ты не знал? Она – дочка его родной сестры. Сестра руки на себя наложила, а Макс оформил над сироткой опекунство. Вот только поселил почему-то не у себя, а в доме у оврагов. – Что ты там увидела, малая?! – Трофим хотел было положить руку Юльке на плечо, но она дернулась, отступила на шаг. – Ведь ты точно что-то увидела или узнала. – Он усмехнулся.

– Трофим, а ты чего вообще? – Кеша в растерянности переминался с ноги на ногу. – Ты чего на девочку наезжаешь?

– А я того на девочку наезжаю, что она в городе меньше суток, а уже прославилась, мертвых ангелов в овраге нашла.

– Погоди, Трофим. – Павел-старший выступил вперед, встал так, чтобы прикрыть собой съежившуюся Юльку. – Даже если допустить, что все это сделал Макс, девочка здесь точно ни при чем.

– Девочка при чем. – Трофим улыбнулся. Улыбка из-за шрама получилась кривой и недружелюбной. – Она точно знает больше, чем рассказывает. Как ты их нашла?! А, малая? Как ты нашла ту чертову яму?

– Хватит, Трофим! – Павел-старший с досадой махнул рукой. – Прекращай уже эту охоту на ведьм!

– Охоту на ведьм, говоришь? – Трофим снова улыбнулся. Нет, Трофим оскалился по-волчьи. – А забыл, что про дом у оврагов рассказывают? Забыл, кем ее прабабка была? Так, может, и она того…

– Это ты того… Трофим. – Павел-старший покачал головой. – Заигрался в эту свою эзотерику.

Удерживать Юлю было все тяжелее и тяжелее, ногти ее уже до крови распороли Павлову ладонь.

– Успокойся, – сказал он как можно тише.

Боялся, что не услышит. Услышала. И когти спрятала. В тот момент ему так и показалось, что когти…

– Я не заигрался. – Трофим отступил на шаг, встал рядом с растерявшимся, ошалевшим от услышанного Кешей. – А вот у тебя, похоже, с памятью беда. Забыл, как мы с тобой в детстве в тот дом забрались? Как тебя стулом шарахнуло, а меня дверью едва не зашибло?

– Правда, что ли? – снова сунулся Кеша. Наверное, уже придумывал, как вмонтировать услышанное в свою книгу «про настоящих мужиков».

Дядя ничего не ответил, но по глазам было видно, что Трофим не врет. Вот такие дела…

– Ты ж не местный. Ты здешний фольклор не знаешь. – Трофим закурил. – А подними архивы в своем музее, почитай, кем была прабабка вот этой славной девочки. Много интересного узнаешь. Это я сейчас к чему? Это я к тому, что яблочко от яблоньки. И те мертвые ангелы в овраге – это не просто так, это какой-то ритуал. Вот только с Яной он прокололся. Не надо было ему Яну трогать! А тебе, – он глубоко затянулся, выпустил облачко дыма прямо Юльке в лицо, – не надо было сюда приезжать.