Конкурс песочных фигур

– Да ничего я не забыла. Ладно, Ань, из-за пустяков убиваться, – махнула рукой Карина и поинтересовалась: – А почему Головин гад – кроме того, что разбудил в выходной? Ты еще в гостях была с ним так строга.

Анино лицо из виноватого стало серьезным.

– Жлоб, каких мало, – помолчав, сказала она. – На самом природа решила отдохнуть, так хоть бы отцовский талант уважал. А он, когда тот умер, все его работы – картины, скульптуры, даже эскизы – всё подчистую продал, до последней бумажки. И как, главное, продал – как сволочь последняя! – все на сторону! Практически все за границу уехало, в родном городе клочка не осталось. Как его просили хоть что-нибудь подарить нашему музею! Купить же тогда невозможно было, денег не выделяли совсем! Все к нему ходили на поклон! Мурашова ходила, Калинников, друг отца! – Аня называла одно за другим имена музейщиков, художников, видных людей города, а Карина обескураженно слушала.

«Жлоб» и «сволочь» – из уст рафинированной Анечки! И как все это не вяжется с покладистым, непритязательным Володей! Что же Аня скажет, узнав, что она с ним встречается?

– Да, а он тебе тогда позвонил? – вспомнила Аня. – Чего ему было надо?

– Мы с ним ходили в ресторан и в кино, – созналась Карина. Что толку скрывать-то?

– Ну, ты же о нем ничего не знала! И тебе надо же было развеяться! – тут же оправдала подругу Аня и насторожилась: – Слушай, а он тебе голову не заморочил? Да что это я, это я так… Он, конечно, не Казанова, куда ему. Но вдруг ты решила клин клином вышибить?

– Анечка, – честно сказала Карина, – Володя не клин.

– Да? Ну и слава богу! – обрадовалась Аня.

Ну а если бы это было так? И потом, что считать деньги в чужом кармане – он же, в конце концов, свое наследство продал, не украденное, перед кем ему отчитываться!

– Ань, а он вообще ничего, – попробовала Карина переубедить подругу, но Анин взгляд ее остановил – жесткий, непримиримый – она такого еще не видела.

– Когда Вадим полгода сидел без работы, и везде искал, и везде спрашивал, хоть что-нибудь, ты помнишь… Ему помогали все, кто советом, кто просто сочувствовал… И вот нам сказали, что в отделе медицинской техники есть место, и Вадим спросил Головина – а тот сказал, что никакого места нет. А назавтра туда взяли кого-то! А мы в это время копейки считали и ужинали через день! А Егор ходил в старых ботиночках соседского мальчика! И в его штанишках, тоже старых! Вадим сейчас с Володькой работает и зла не помнит, он вообще человек, каких мало… А я этого гада видеть не могу! – Аня старалась говорить ровно, но голос то срывался, то взлетал. Она заключила: – А впрочем, может, Головин и ничего. Своих детей нет, а чужих чего жалеть!

Карина приуныла. Она помнила, как Егорушка ходил в чужих ботинках, а Анька взялась подметать за три копейки, чтобы хоть как-то остаться на плаву. Неужели внимательный, заботливый Володя правда приложил к этому руку?

Может, ну его к черту со всеми букетами?

ДЕВЯТЫЙ ВАЛ

Карина шагала к переходу с Кольцевой, уткнувшись в схему метро и соображая на ходу, сколько времени ехать до «Академической». Она должна встретиться там со своим заказчиком-студентом и передать выполненный перевод, не выходя из-под земли, у первого вагона от центра. Двадцать минут в запасе, нормально. Куда теперь, направо или налево?

Свет погас, когда она стояла, задрав голову к указателю.

Карина сразу поняла, что он не мигнул, а именно погас и больше не загорится. Сердце сдавило: это то самое, что само решает, когда ему вмешаться в твою жизнь. Теперь досадуй сколько хочешь, что могла бы в это время оказаться где угодно, кроме гиблого места, – но судьба тебя уже выбрала. Кто-то другой на этот раз будет смотреть новости и радоваться, что это произошло не с ним.

Она заозиралась во мраке, пытаясь сообразить, где на этой незнакомой станции выход в город. Скорее наверх! Но так решила не только она. Со всех сторон начали толкать, и пришлось двигаться по течению, стараясь сохранять равновесие. Замигали огоньки мобильников, но это мало помогало. Люди шумели, многие кричали, пытаясь дозвониться близким и сообщить о себе.

Карина сразу ощутила десятки метров земли над головой. Нет-нет, только не оставаться под ними, во что бы то ни стало пробираться наверх! А в голове роились встречные мысли, смешанные с картинами из фильмов ужасов: а что там ждет, когда – если – выберешься? Может, там уже и нет никакой Москвы? Теракт, ядерная война – ведь может быть все что угодно!

Резкий толчок отбросил Карину к мраморным пилонам, кто-то сбоку надавил – в глазах стало еще темнее, чем вокруг. «Расплющат, а потом затопчут!» Она изо всех сил старалась вернуться в середину течения, но плотный поток тек мимо, все сильнее вдавливая ее в камень.

Еще толчок – и она летит куда-то, где свободнее. А ведь за пилонами край платформы, сообразила Карина. Но невидимая рука поддержала ее сзади за локоть. Она устояла на ногах и заторопилась. Подальше от страшной ямы с рельсами, назад в толпу! Кто же там, позади, такой добрый в такой панике? Ангел-хранитель, наверное, это его место за правым плечом…

Ее опять сдавили со всех сторон, сумка на ремне уехала за спину, тянет назад. Нельзя упустить сумку, там контрольная для студента! Карина упорно вытягивала ремень, одновременно продвигаясь вперед.

Человеческий гул впереди уходит вверх. Эскалатор?! Сумасшедшая радость: она уже на эскалаторе, карабкается наверх по ступенькам! Нужно представить, что это просто час пик и ты идешь с закрытыми глазами… А могло быть еще хуже, могла застрять в поезде… Глухие своды тоннеля… Вентиляция не гонит воздух… Крысы величиной с собаку… Иринку из школы с красивыми спальнями и добрыми учителями забирают в детский дом… Бывший муж находит ее, берет к себе… У Иринки – мачеха!.. Или не берет, и дочка остается в детдоме… Нет, наверх, наверх! Пусть напирают, тычут локтями, пинают…

Еще на ступеньку вверх! Еще на шаг!

Тусклый свет пасмурного дня за хлопающими стеклянными дверями, снежок, превратившийся в слякоть. Карина остановилась – ноги внезапно стали слабыми, в голове поплыло. Сесть бы, да некуда. Она прислонилась к стене, глядя на площадь, забитую людьми и транспортом. Выбравшись на свет божий, все активно пытаются на чем-нибудь уехать.

Студент! Встреча! Взглянув на часы, Карина поразилась: с тех пор как она смотрела на них последний раз, прошла никакая не вечность, а двадцать минут. Все это длилось двадцать минут?! Наверное, она ударила в давке часы – хотя нет, секундная стрелка прыгает. Значит, как раз сейчас она должна быть на «Академической»!

Карина встрепенулась и стала звонить студенту. Только объяснив ситуацию и договорившись встретиться позже, она поняла, что окончательно теряет силы. Чтобы штурмовать автобусы, их явно не хватит. А она-то сгоряча думала, что сейчас все-таки поедет, повезет заказ. Мимо, чертыхаясь, пробежал мужчина и громко сообщил своей спутнице, что таксисты и частники заламывают астрономические суммы, и что они безнадежно опоздали, и что он не знает, как отсюда выбраться. Разве что пешком.

Карина тоже не знала. Ноги подгибались. Несмотря на свежий воздух, наползала дурнота. Похоже, вселенской катастрофы не произошло, и электричество уже подключили – по проводам ползли рожки троллейбусов, а метро заработало на вход, и кто-то даже туда заходил. Надо было на что-то решаться, а голова и ноги просто ватные. А если она сейчас сползет по стенке и шлепнется в грязную лужу, это будет совсем никуда.

Володя, вспомнила она. Кажется, он единственный, кому можно позвонить. Аня или тетушка ничем не помогут, Илья из Гамбурга – тоже.

– Ты, случайно, сейчас не в Москве? – дозвонившись, спросила Карина и удивилась, как же медленно она говорит.

Володя был не в Москве, но рядом, он сказал, что уже выезжает, и спросил, где она.

– Какое-то метро. Какая-то площадь с троллейбусами и деревьями. А там – памятник, похоже на космонавта.

Карина говорила и одновременно изумлялась, какую чушь она несет. Классический мужик под пальмой. Неужели крыша с перепугу поехала? И как теперь работать с такой головой? Но Володя быстро понял, где ее искать, и вычислил, когда примерно сможет добраться.

Стоять у стенки теперь было легче, Карина старалась не сползать и не проваливаться в бездонную слабость. Она механически отвечала на Володины звонки – он время от времени сообщал, что уже едет по кольцу, а теперь – к центру, что почти подъехал, но пробки – еще чуть-чуть, держись! Полчаса, еще десять минут, еще пять…

Отключилась она уже в машине…

А придя в себя, увидела Бориса Ивановича Лончинского, хозяина белогорского дома на Главной улице. Он был в белом халате и белой шапочке, и Карина вспомнила, что он доктор и работает в Москве.

– Ну вот и всё! – бодрым голосом загудел он и повернулся к Володе, стоящему у него за плечом: – У тебя что, аптечки нет в машине? Нашатырь мог бы и сам дать! И сам заодно понюхать! Э-э, барышня, не вскакивайте так резко! Опять головка закружится.

Карина медленно села на кушетке, оглядела себя – одежда в порядке, ничего вроде не болит…

– Да-да, жить будете, – подтвердил доктор. – Мы еще песни с вами споем, помните, как тогда? – И, насвистывая «Живет моя отрада в высоком терему», начал мерить Карине давление. – Ну, пониженное, это естественно. Выбрались – и замечательно. Я по телевизору как раз смотрел в новостях – не дай бог попасть, а тут Володя подъезжает, краше в гроб кладут… Его, его, не вас – вы прекрасно выглядите, только бледненькая немножко.

Доктор, убедившись, что у Карины нет ни переломов, ни сотрясения, ни сильных ушибов, пытался убедить Володю, что ее жизнь в безопасности. Но тот почему-то не верил и настаивал на каком-то серьезном обследовании, так что уже и Карина заговорила, что пора ехать. Но Володя продолжал упорствовать.

– Ну, давай кровь возьмем на анализ, – сдался Лончинский. А когда анализ показал пониженный гемоглобин и Карина пояснила, что он всегда такой и она с переменным успехом ест всякие витамины, доктор балагурить перестал: – Возможно, не то едите. Возможно, образ жизни ведете слишком деятельный, истощаете организм. На диете сидите? Работать любите? Ох уж мне эти бизнес-леди! Ты что, не можешь девушку в своем высоком терему посадить? – накинулся он на Володю. – Чего она у тебя скачет по Москве? Есть, что ли, нечего? – Володя забормотал, что может, а Борис Иваныч уже отвернулся от него к Карине: – А если это не железодефицитная анемия, а гемолитическая? Ну, организм не усваивает железо – не слышали? Ваш врач такого никогда не предполагал? Знаете, лучше бы сделать подробный анализ. Я прямо сейчас напишу направление. Полиса нет с собой? Некоторые в паспорте носят постоянно…

– Документы в сумке.

Карина спохватилась – а где же сумка, но Володя тут же ее протянул, а доктор похвалил:

– Молодцом, не потеряли в такой давке! – Взял поданный ему вид на жительство, лицо вытянулось. – А это…

– Получаю гражданство, – спокойно пояснила Карина. – Все получаю, получаю.

Похоже, милосердие доктора сейчас испарится. Не ожидал, что симпатичная барышня на самом деле второй сорт, если не ниже? За свою столичную жизнь она уже насмотрелась на то, как на глазах происходит переоценка переселенки из Таджикистана. Сначала разговаривают как с нормальным человеком, а потом лица вытягиваются, как у доктора. К бедным сейчас относятся с брезгливостью, в том числе ко всяким мигрантам, погорельцам… Не стоило, не стоило давать другу советы насчет теремов!

Но Борис Иваныч с честью вышел из ситуации:

– Забирайте свои бумажки, не надо ничего. А вот направление. Явитесь натощак сюда, ко мне, и я провожу, и все сделаем.

Вся жизнь – тощак. Молодец доктор. Карина повеселела: две мысли одновременно, значит, голова в порядке – а это главное! Заработаем кучу денег, оплатим и пилюли, и собственные терема!