«Успокойся, пожалуйста! Я никуда не уйду. Я никуда не уйду». Он гладил её
мягкие волосы и покрывал лицо поцелуями, удивленный и потрясенный такой
неожиданной вспышкой женского горя. Потом нежно взял её на руки и отнёс в
постель.
Всю ночь он не выпускал Наталью из своих нежных, горячих рук. И она,
как никогда раньше, медленно упивалась этой привычной близостью – подобно
хроническому наркоману, которому снисходительно предложили очередную,
такую желанную дозу. Но даже это упоение не спасало её от предательских,
бесчисленных вопросов, на которые она периодически натыкалась в уголках
своего сознания: «Почему он остался? Из жалости? Из боязни потерять
стабильность? Или он действительно меня любит?» При этом она знала, что
последний вопрос навсегда останется без ответа. Но у неё больше не осталось
сил ни думать, ни сопротивляться, и поэтому она только слабо возразила:
– А как же она?
– Не волнуйся. Всё будет хорошо. Вот увидишь,– уверял он, всё больше
увеличивая наркотическую дозу.
Подруги в один голос твердили, что она последняя дура, приняв Омара
обратно, после всего случившегося. Она и сама, конечно же, не планировала это
делать, но на этот раз ею двигала совсем не любовь, и даже не чисто женское «Я
не могу без него жить!» Теперь её сжигало горячее, необузданное желание
проучить коварную соперницу, и доказать, что её собственные чары сильнее
всяких приворотов, и даже сильнее самой доморощенной колдуньи Сусанны.
Ещё в Наталье зрело какое-то новое чувство хищной и властной
собственницы, о которой она раньше и не подозревала, но теперь в полной мере
ей предстояло вкусить всю сладость возвращения того, что «принадлежит мне!».
В этом не было никакой логики, но так своеобразно её слабость и бессилие
искало утешения, увидев в этом акте всепрощения полную победу над
соперницей. Или Наталья опять пыталась найти предлог для того, чтобы не
остаться одной? Она совсем запуталась…
Постепенно всё вошло в прежний ритм. Омар действительно не вернулся к
Сусанне, и приходил каждый день домой, как порядочный и примерный супруг.
Это успокоило Наталью, но время от времени недоверие всё еще прорывалось
наружу, и тогда она опять начинала упрекать своего любовника в неверности. С
другой стороны, как бы она ни была поглощена мыслями о его предательстве, в
глубине души она хорошо знала, что всё-таки готова с этим мириться. Да, она
продолжала жить с человеком, который её предал, и которому она больше не
доверяла, по-прежнему предоставляя ему свой дом, стол и постель.
Но всё в жизни имеет свою цену. И эта цена не всегда выражается
денежным эквивалентом. Эта цена может выражаться потерей душевного покоя,
ущемлением собственного достоинства, или даже отказом от затаённой мечты.
Мы иногда думаем, что если простить подлость и каким-то образом постараться
склеить свою распадающуюся на мелкие части жизнь, то на такой отравленной
почве можно вырастить чудесные плоды счастья и умиротворения.
Но так не бывает. Наша загнанная в угол божественная душа всё равно
найдёт способ нам шепнуть: «Вырви всё с корнем, дай почве отдохнуть, и посей
новые семена…» Но мы редко её слушаем. Мы продолжаем смотреть на жалкие
поникшие растения в своём жизненном саду в ожидании сладких плодов, а
иногда с нетерпением срывая зеленые и неспелые, при этом удивляясь, почему
так горько и невкусно!
Наталья тоже сидела в ожидании – целых два года. Плоды были не то чтобы