Небо в алмазах. Мост Бизона – 1

Несмотря на все уговоры Лизы и доктора Сомова, через сутки Тей поднялся на ноги. Иветта раздобыла ему добротную одежду. А Центик притащил модный до умопомрачения ботинок. Один. С логикой не поспоришь. Одна нога – один ботинок. Одна толстая повязка – один напяленный сверху плотный пакет.

Осмотревшись, Тей нашел обломок какой-то рамы и превратил его в нелепые, но сносные костыли. С этой импровизированной опорой он обошел все развалины, после чего собрал совещание. Лиза даже не поняла, как ему это удалось. Но с фактами, как и с логикой не поспоришь – и Туз, и Центик, и оба медика, и ещё с десяток мужчин собрались всё в том же полуподвале вокруг Тея, чтобы послушать его речи и поглазеть на карту материка.

Лиза осталась вне этого круга посвященных и обиделась на то, что её отстранили от обсуждения важных вопросов. Но она не собиралась так просто сдаваться. Устроившись под разрушенным оконным проёмом, она внимательно вслушивалась в обрывки доносившихся разговоров.

Тей ратовал за переселение из города на какую-то базу федералов. Укреплённые сооружения базы были надёжнее любых подвалов. До расположенной далеко от побережья и на возвышении базы не могли добраться цунами. На базе был резервный запас воды и пищи, наверняка рассчитанный на пару хроносов. И был запас оружия для месячной круговой обороны. Без этой полезной опции в проекте федералы попросту не начинали строительство своих баз, и не было причин думать, что Аллой стал исключением. Тей настойчиво указывал на карте определенную точку и повторял: «Мир, дом, хлеб», как если бы это было заклинание, решающее все проблемы.

То ли заклинание подействовало, то ли Тей был убедителен, но собравшиеся дружно согласились, что надо переезжать. Туз и Центик, забыв все речи о самостоятельности инвалидов, заботливо проводили уставшего Тея в крепкую подсобку, где жили сами. И остальные участники собрания начали стаскивать в подсобку множество ценных вещей и инструментов.

Следующим утром, стараясь не привлекать внимания к своим перемещениям, Лиза осторожно собрала сумку всякой всячины: немного продуктов, воды на три дня и сколько только можно унести лекарств. Лиза не знала, чем занимаются остальные, и горестно охнула, когда в её закуток приковылял Тей. Белый «валенок» на его ноге перекрасился во все оттенки коричневого и серого. На ещё недавно чистой рубашке расплылись грязные пятна. А на руках появились свежие царапины.

Лиза протянула Тею бутылку воды и констатировала:

– Ты сумасшедший.

– Сказала чокнутая красотка. Спасибо, сочту за признание моей исключительности.

Напившись и неловко усевшись на большой обломок, Тей бросил на колени Лизы небольшую белую коробочку. Внутри лежали тонкие трубочки.

– Возьми одну и подыши сквозь неё. Это клементин. Федералы и римеции запретили это баловство, так что если явится наркоконтроль, придётся отработать пару хроносов в какой-нибудь богадельне. Но лично я не буду возражать.

– Это наркотик?

– Улучшитель настроения.

Лиза заколебалась, но пальцы сами потянулись к запретной штучке. Сделав несколько вдохов, она ничего не почувствовала. Просто тело потеряло вес. Просто доносящиеся откуда-то голоса превратились в весёлую музыку. Просто мир обрел сочные, насыщенные краски.

В чёрных глазах Тея плеснулись любопытные золотые рыбки, и Лиза попыталась объяснить, что чувствует:

– Будто время замедлилось. Я так много всего вижу. Каждую пылинку как планету. Это надолго? Как я пойму, что действие кончилось? Это будет неожиданно? Мне станет плохо? Голова перестанет соображать?

Тей внимательно выслушал поток вопросов, но вместо ответов пожал плечами:

– Ты говоришь на языке, которого я не понимаю. По интонации он похож на пратерранский, но я не узнаю ни одного слова.

Ещё бы он узнал. Клементин вернул Лизу к родной речи. К полузабытому языку, говорить на котором было приятно, но опасно. Если Тей разболтает другим, что Лиза говорит на неведомом языке, у неё будут проблемы похлеще, чем встряска планеты.

Заставив себя переключиться на кервини, Лиза выдала несколько самых общих фраз о том, что клементин – великолепное баловство, и она обязательно побалуется с ним ещё раз.

Тей перескочил на анатолийский, потом на хурунди. За ставрианским он проверил, знает ли Лиза динорийский. Язык Великого мира Лиза узнала, но вот остальных никогда и не слышала. Это её немного утешило. Если Тей выдаст её, она выдаст и его тоже. Пять раз.

Посомневавшись, Тей сказал длинную фразу на мерийском, и этот переход изрядно удивил Лизу. Словарный запас подвёл её, и выстроить ответ она не смогла, но и несколько отдельных слов, что вспомнились, заставили Тея ошеломлённо замереть. Не дожидаясь его расспросов, Лиза на кервини пояснила:

– Можешь не верить, но последний мерянин умер на моих руках.

Пару минут Тей молча смотрел на неё, но всё же поверил:

– Вроде бы вселенная расширяется. Но разумным существам в ней всё теснее.

– Мы понимаем друг друга на трёх языках ойкумены. Этого мало?

– Эти языки все понимают.

– А тебе нужны секреты?

Тей принялся что-то объяснять, но Лиза перестала распознавать звуки и слова. Тихие волны уносили её из бункера в счастливую безмятежность, и она не могла сопротивляться их обволакивающей мягкости…

8. Побег

Лиза отлично выспалась, но пробуждение оказалось нервным.

Рано утром отряд быстро и бесшумно сдался вновь появившейся вооружённой банде. К удивлению Лизы оказалось, что борьба шла не за припасы или воду, а за удобные площадки и полуподвалы. За вооружёнными мужчинами в развалины пришло ещё около сотни людей. Некоторые из них были избиты. Бандиты распоряжались короткими, не подлежащими обсуждению приказами, и недвусмысленно демонстрировали бластеры и дубинки.

Всех, кто не входил в верхушку банды, разделили на несколько групп. С подачи Сомова Лиза и Тей оказались в одной группе с ним. Каждой группе указали место, в котором следует жить, и выдали порцию приказов, чем заниматься. Сомов попытался заявить о себе, как о докторе, но новых предводителей медицина не интересовала. Группу отправили в соседний квартал – пробиваться к бару игрового центра. Один из вожаков банды, прозванный Псом, время от времени контролировал, что делает группа, поэтому откровенно филонить не получалось, но и убиваться на тяжёлой работе никто не собирался.

К автомобилям никого не подпускали. Однако и сами главари никуда не ездили. Машины были отогнаны к бесполезным кучам металла и, кажется, забыты там.

Самым неприятным нововведением стало ограничение продуктового пайка и потребления питьевой воды. Группе Лизы удалось несколько улучшить рацион – за счет того, что Иветта попала в число поваров, но было понятно, что на такой диете долго не протянуть.

Тей ковылял до места завала вместе со всеми, но реально помочь мог только советами, хотя и дельными. Поначалу он вызывал особенное раздражение у Пса, но однажды Лиза обнаружила, что Пёс заинтересованно вникает всё тем же соображениям Тея о необходимости покинуть город и перебраться туда, где приближающаяся зима не сможет убить людей ни холодом, ни голодом, ни ссорами.

Дни тянулись и сменяли друг друга, тупая работа и скудная еда становились привычными, случающиеся трагедии воспринимались буднично и равнодушно.

Один из главарей банды демонстративно забил насмерть свою подружку – за то, что она припрятала случайно найденный бластер в своей одежде. Лиза не стала смотреть на расправу, но для некоторых выживших это стало отличным развлечением. Пожилой мужчина, одержимый манией собирательства, задохнулся в одном из завалов, куда непонятно как залез. И ещё несколько дней сообщество дружно веселилось над этой нелепой кончиной. Бедняга Пауль погиб под бетонной плитой. Хотя его сравнительно быстро вытащили, всё, что смог сделать Сомов – дать ему уйти во сне, без боли. Тело Пауля отнесли к общим могилам, и Лиза осознала, что все выжившие оказались людьми без имён и биографий. Сможет ли семья чиновника от здравоохранения узнать, что их муж и отец встретил свою смерть здесь, на краю разрушенного города? Или он так и останется без вести пропавшим в далёкой катастрофе?

На территории Ксантуя, изначально спланированного в виде трёх больших секторов, сложилось три группировки с примерно схожими жёсткими порядками. На границах районов вспыхивали мелкие стычки, но пока группировки не рисковали развязывать серьёзные войны. Видимость стабильности успокаивала многих копателей и собирателей, но Лиза не собиралась привыкать к такой жизни.

Огромная балка, свалившаяся с тоненьких опор, перегораживала проход в один из ресторанов. Балку долбили, пилили, крошили, только что не грызли, но монументальный блок не желал сдаваться настырности маленьких сапиенсов. Лиза уныло ковыряла балку железным прутом, по несколько пылинок углубляя дырку в неподатливом материале.

Тей приковылял и уселся рядом, весело улыбнувшись.

– Энергичней, Сероглазка. Что за нежности с бетоном?

– Ты где опять расцарапался, бездельник?

– Не скажу.

– Клементин вечером принесёшь?

– Нет. Тебе нельзя расслабляться. Час икс – завтра на рассвете. Предупреди всех своих. Никаких сборов, никакой возни, никаких лишних людей. Моршан местный, знает дороги, поэтому ты поедешь второй, а Зенон третьим. Но имей в виду, если Моршан точно проскочит, тебя могут успеть заблокировать. Проверь все развилки.

– Я проверяю каждый день. Не беспокойся.

– Если кто-то опоздает или отстанет – не жди, не сомневайся, уезжай, как запланировано. И твоя задача – не останавливаться. Не вникай, что происходит, не оглядывайся, мчись вперёд и всё. И не пытайся отстреливаться, Туз и Центик справятся с этим лучше тебя.

– Я всё помню. Иди, расскажи остальным.

Самым слабым местом плана был захват машин. И если Моршан мог затаиться поблизости от «парковки», Лиза никак не могла исчезнуть без лишних вопросов любопытных соседей. До полуночи её била тревожная дрожь, однако когда пришло время действовать, она успокоилась.