Море, мечты, Марина и ее рыбки

– Я не вздыхаю, – угрюмо сказал Миша.

– Ты пугаешь рыбок.

– Ну и фиг с ними.

– Шел бы погулял где-нибудь.

– Ты меня гонишь?

– Ты не с той ноги встал? – Я отложила карандаш в сторону.

– Мне скучно. Ты рисуешь эту фигню, а я сиди как приклеенный. На фиг нужна такая любовь, мало того, что скучно, так еще и кончится все через пару недель, улетишь после маминой свадьбы в свою Анапу, а я останусь дурак дураком…

– Я тебя не держу, – тихо сказала я, надеясь, что за очками не видно, что на глазах собираются слезы. – Ты прав, лучше нам расстаться сейчас.

– Я не могу.

– Может, кончилась любовь? Может, и не было ее вовсе? Подумаешь, поцеловались пару раз. Если хочешь, уходи.

– Я не могу!

– Я всего лишь подружка младшей сестренки, ты всего лишь старший брат подружки, не было никакой любви.

– Ты правда так думаешь?

Я отвернулась, потому что слезы прятать было уже невозможно:

– Я не знаю, что мне думать. Наверное, тебе лучше уйти.

– Я не хочу уходить. Я не хочу, чтобы ты уезжала. Я не хочу сидеть весь день как приклеенный, но ничего не могу с собой поделать. Я с ума схожу от скуки, а если ухожу, то как представлю, что ты скоро уедешь и я тебя больше не увижу, – бегу обратно. Погоди, ты что, плачешь?

– Миша, перестань твердить о моем отъезде.

– Не плачь, ну ты чего?

– Миша, знаешь, это слишком больно. Я хочу, чтобы ты ушел, я хочу привыкнуть к мысли, что мы больше не увидимся.

– То, что ты говорила раньше, про каникулы, про письма, что мы закончим школу и встретимся…

– Может, я пожалею об этом, – я уже ревела, не скрываясь, – но именно сейчас мне будет легче, если мы с тобой поссоримся, чем ждать, когда закончим школу и встретимся.

– Марина, ты не права, – в дверях неожиданно появился дядя Сережа, – простите, ребята, что вмешиваюсь, но так нельзя!

– Не вмешивайтесь в мою жизнь! – крикнула я. – Я в вашу не лезу!

Я убежала в ванную и закрылась там. Немного погодя я услышала, что хлопнула входная дверь – Миша ушел. Когда я вышла и снова принялась вычерчивать вензеля, дядя Сережа мне ничего не сказал, и я не стала извиняться. Я не чувствовала себя виноватой.

Таня, против ожидания, не обиделась на меня, нам сшили одинаковые вечерние платья с розовато-лиловыми воланами, и на свадьбе мы притворялись, что близняшки. У Лены с Кешей гостей было человек пятьдесят, а у мамы с дядей Сережей только я да сотрудники «Пряничного домика», и то они работали, а не веселились.

– У меня такое ощущение, что я тут в гостях, – тихо сказала мама.

– Ты здесь королева, – отвечал ей дядя Сережа.

– Все равно это наш день, правда?

– Давай убежим?

Таня и Танина бабушка заверили их, что со мной все будет в порядке, и мама с дядей Сережей действительно сбежали, уехали на машине, а я осталась. В общем, так и должно было быть. Мы с Таней и тетей Леной танцевали, хихикали над подвыпившими гостями; я немного завидовала маме – они, наверное, мчатся на машине по сверкающему всеми огнями вечернему городу, окна открыты, мамины волосы шевелит теплый ветер…

– Ты хочешь танцевать? – вдруг спросила меня Таня.

– По-моему, мы уже много танцевали, – смеясь, ответила я.

– Ты не поняла, – загадочно сказала Таня.

– Ты со мной хочешь танцевать? – спросил меня из-за спины кто-то.

Я обернулась – там был Миша, в черной блестящей рубашке, очень строгий и подтянутый.

– Где ты был?

– Я все время был здесь, только ты меня не замечала.

– Неправда, – вмешалась Таня, – он все время от тебя прятался, нарочно сел рядом с толстым дядей Борей, идите, танцуйте, когда еще такая возможность представится.

Что это была за песня, я не знаю, я слышала ее впервые в жизни. Но это было не важно, главное, что Миша снова обнимал меня и я с трудом справлялась со своими чувствами; я понимала, что мы в ссоре, что я сейчас снова заплачу, что все, наверное, на меня смотрят, но опять же это все было не важно, я прижалась щекой к его груди и сказала себе: «Запомни это навсегда…»

– Марина, – Миша немного отодвинулся, и я подняла голову. Он смотрел на меня очень серьезно, и от него пахло вином.

– Ты что, выпил? – удивилась я.

– А что? Расскажешь моим родителям?

– Что с тобой?

– Нам надо поговорить.

– Миша, я не хочу больше разговаривать.

– Мы больше не будем разговаривать. Ты хотела свободы, хотела забыть – пожалуйста. Начинай новую жизнь. Море, пляж, все такое.

– Тогда о чем речь?

– О том, что я не смогу забыть, я пробовал. Я не приду тебя провожать, но ты знай: если ты все-таки захочешь мне позвонить, я буду ждать, пусть даже пройдет лет десять. А теперь больше ничего не говори – давай просто потанцуем в первый и последний раз.

– Ты говоришь так возвышенно, потому что выпил, но я запомню, – сказала я и опять опустила голову ему на грудь. Жалко, музыка скоро закончилась. Миша выпустил меня и быстро пошел к двери. Я стояла как потерянная, кусала губы и смотрела, как он от меня уходит. Но Миша вдруг повернулся, подбежал ко мне, быстро поцеловал и на этот раз ушел совсем. Его последний поцелуй обжигал мои губы всякий раз, когда я об этом вспоминала.

Таня меня ни о чем не спросила, сказала только: