Я не могу проиграть!

Я обхватила голову руками и съежилась на стуле.

– Мне стыдно! Я не могу показаться ей на глаза. Она, наверно, считает меня дурой.

Вадик расхохотался и пропел ехидненьким голоском:

– Ну же, Виктория, выше голову. Я удивлен, что ты можешь испытывать такие чувства. Тебе же всегда было плевать, что о тебе подумают другие?!

Я молча вышла из здания почты. Вадик закурил. При одной мысли, что я возвращаюсь в Москву, у меня начиналась паника. Вдруг меня ищут? И как я буду жить у Вадика? А вдруг не пойдет торговля? И что подумает его мама о наших отношениях? Что же я наделала! Еще три месяца назад я жила у папы с мамой под крылышком. И не случись ничего такого, отдыхала бы с родителями на курорте. И тут я сказала себе: «Стоп!». Расправила плечи. «Ну и пусть думают, что хотят. Меня это не трогает. Екатерина Ивановна готова меня принять – это главное. Я смогу осуществить свой план – заработать денег, и никто меня не сможет остановить. А, может, мне удастся развернуться в цветочном бизнесе и встать на ноги? Нет смысла беспокоиться о том, что будут говорить другие. Я не буду тратить на это силы, они мне понадобятся, чтобы добиться успеха. А победителей не судят, а я собираюсь победить», – успокаивала я себя мысленно.

Я подняла глаза на Вадика и улыбнулась:

– Пройдемся по набережной?

– Рад, что угрызения совести не слишком долго беспокоили тебя, – иронично сказал Вадик, обнимая меня за плечи.

Глава

8

Мария Васильевна была абсолютна права, когда говорила, что я не представляю во что ввязываюсь. Чемодан с розами оказался очень тяжелым, к тому же бил по ногам, но, стиснув зубы, я тащила его вперед. В Москве стояла такая же жара как на юге, только без моря и свежего воздуха. Сначала мы заехали к Вадику и пересортировали розы, самые стойкие поставили в ведра и кастрюлю, а часть приготовили для торговли. По всей квартире стоял приторный запах как в цветочном магазине.

– Как же я боюсь твоей мамы, – вздохнула я, развалившись на диване, с тоской думая о поездке на рынок через весь город.

Вадик присел на краешек дивана.

– Не надо бояться. Моя мама удивительный человек, она все поймет как надо.

– Странно, что ты так в этом уверен. На ее месте я бы выбросила розы и отправила бы меня домой. Моя мама так и сделала бы.

– Поверь мне, я все устрою, – Вадик погладил меня по волосам. – Главное, что ты со мной. Ты уже ко мне переехала. Может, и замуж скоро за меня выйдешь?

– Ох, Вадик! Голова полна забот, а ты с глупостями. Не выйду я за тебя замуж и жить у тебя не буду. Только временно пока не скоплю денег на собственное жилье.

– Ладно, посмотрим. Кофе будешь?

Он улыбнулся мне и ушел готовить кофе. А я стала разбирать следующий чемодан с розами. К концу работы мои руки были нещадно исколоты, и моей любви к цветам поубавилось.

Рынок нас встретил неприветливо. Озираясь по сторонам в поисках свободного места, я почувствовала себя маленькой девочкой. Мне стоило больших усилий взять себя в руки, так хотелось убежать. Я даже не могла представить, как начну продавать цветы, а все будут смотреть на меня. Мою проблему решил Вадик, он попросил подвинуться какую-то старушку с подмосковными ромашками и подтолкнул меня. Я стояла как столб, раскрыв рот. Коленки подгибались.

– Ну, давай же, – Вадик деловито раскладывал цветы.

– Не могу, – я вцепилась в его руку.

– Что, значит, не можешь? – несколько грубо спросил он.

– Я… Мне… нехорошо. Я не могу! Мне кажется, на меня все смотрят.

– Конечно, смотрят. Им же интересно, какой товар ты привезла. Вдруг торговлю перебьешь?

– Мне кажется, они смотрят на меня!

– Ах, это.… Ну, ты же у нас первая красавица, что же ты вдруг растерялась от взглядов кавказских джигитов? Улыбнись им, как ты это делала на пляже, – издевался надо мной Вадик. – Давай, лучше, узнай, где достать воды, а я пока разложусь и узнаю цены у соседей.

Я с уважением посмотрела на Вадика, он производил впечатление человека, который всю жизнь торговал здесь. Даже если у него все и сжималось внутри, то внешне он казался спокойным. На деревянных ногах с ведром в руке я отправилась за водой, проклиная свою слабость. Никогда в жизни я не считала себя застенчивой, а здесь веду себя, как идиотка, и ничего не могу поделать. Я приволокла ведро, когда Вадик уже красиво разложил розы и успел написать ценники.

– Иди сюда, сейчас мы им покажем торговлю: наши цены будут самыми низкими, а розы самыми красивыми.

Я чуть-чуть пришла в себя, но как только к нам направилась первая покупательница, спряталась под прилавками, делая вид, что перебираю цветы. Я патологически не могла с ней поговорить. Зато Вадим запел зычным голосом при ее приближении:

– Девушка, розочки южные, дешевые, выращенные под ярким солнцем, красивые как вы.

От ужаса, что она к нам подойдет, я пригнулась еще ниже. Со своего места я видела стройные ножки в красных босоножках и слышала голос неутомимого Вадика:

– Вам какие, девушка? Красные? О, цвет любви, замечательный выбор. Или желтые хотите? А может белые? Вот эти? А?

– Да, вот эти хороши, я возьму.

– Завернуть? – спросил он.

– Спасибо, – ответил нежный голос. – А вы всегда здесь торгуете? Я раньше вас не видела.

– Теперь буду часто здесь. Заходите. Телефончик не оставите? – поинтересовался наглый Вадик.

Она засмеялась и записала телефон прямо на денежной купюре.

– Только не дайте кому-нибудь вместо сдачи, – кокетничала девица.

Я задохнулась от гнева. Да как он смеет при мне!

– Не отходите вечером от телефона. Ждите звоночка.

– Я буду ждать, – бросила девушка через плечо, прижав к груди большой букет из красных роз.

– Вика, ты где? – нагнулся ко мне Вадик. – Я уже заработал денег и номер телефона, а ты все прячешься.

Я заставила себя вылезти из-под прилавка.

– Да как тебе не стыдно?!– набросилась я на него, чувствуя себя идиоткой.

– Что стыдно? Зарабатывать денег? – продолжал издеваться Вадик. – Ты считаешь это неприличным занятием? Ну, кто бы мог подумать?!

Я стояла красная и злая, готовая врезать по ухмыляющейся физиономии и убежать с рынка. Я просто не могу! Не могу здесь стоять, когда на меня все смотрят.