Чудо-чадо и чудовище

– Э-э, не понял…

– Ты что, сказки не читаешь? – возмущается Маринка.

В ее понимание не укладывается, почему многие люди не читают сказки, ведь в них есть инструкции к действию на все случаи жизни.

– Давно читал. Забыл. Марина, скажи, пожалуйста, какую сказку мне надо прочитать для начала, чтобы превратиться в красавца? А, я знаю! «Златовласку» или «Золушку». Угадал?

– О боже, – театрально закатив глаза, дочка звонко шлепнула ладошкой по лицу. – С тобой работать и работать. В «Златовласке» и «Золушке» нет чудовищ, – поучительным тоном важно донесла до Дмитрия моя коза. – Там сразу прекрасный принц был.

– Мда-а, косяк. Что ж, я готов. Работай… – и добавляет: – те.

Намек на меня? Мне тоже участвовать в этом сговоре?

– О нет, только меня в свои делишки не впутывайте, – подаю голос, пока эти двое не договорились до чего–то глобального.

– Дим Димыч, все очень просто! Надо, чтобы тебя полюбила красивая девушка, поцеловала и тогда ее поцелуй сработает!

Вот черт, это была моя версия! А Маринка ее теперь втюхивает этому нахалу!

Смотрю красноречиво на свою беззаботную дочь. Посылаю мысленно свое возмущение ей в макушечку, но той хоть бы хны, даже не оборачивается на меня.

Надеюсь, Дмитрий посмеется над ее словами, довезет нас до площади, и больше мы с ним не пересечемся. А то какое–то странное впечатление он на

нас с дочерью производит.

Нездоровое.

Притягательное.

– Действительно, просто, – Дмитрий поворачивает голову в сторону, очевидно, осматривая перекресток, и я вижу его кривую ухмылку. – Осталось найти красивую девушку, которая меня полюбит. А книжки тогда зачем читать и собирать информацию о чудовищах?

– Чтобы узнать, где живут такие девушки, которые смогут полюбить чудовище. То есть тебя.

– Надеюсь, в этом вопросе наши с Мариной советы вам не нужны? – встреваю в разговор ребенка и взрослого мужика, готового плясать под дудку моей малышки. – Дмитрий, вы же наверняка знаете, где живут красавицы?

Прям счастлива, что не вижу глаза нашего знакомого. Специально, наверное, за очками-авиаторами их спрятал. Еще и выражение его лица не могу увидеть в зеркале. Не думаю, что оно мне понравится.

– Боюсь, те красавицы живым не отпустят. И главное, чтобы от ваших девушек потом отбиваться не пришлось, – бурчит себе под нос Дмитрий. – Читать-то мне что?

– О чудовищах и читайте, – парирую ему в ответ.

– Да-да, – подхватывает Марина. – «Красавица и чудовище» – то, что тебе нужно. У нас книга есть, правда, мама? – егоза поворачивается ко мне. – Мы же дадим Дим Димычу почитать?

И глазки щенячьи мне строит.

"Нет! Нет и нет!"

– Я найду, не волнуйся, Марина, – спасает меня Дмитрий.

«Спасибочки», – язвит мой внутренний голос.

– Мам, ну обернись!

Маришка дергает меня за руку.

– Не хочу.

– Обернись. Дим Димыч сейчас уедет!

– Мы уже с ним попрощались.

– Но ты же всегда утром оборачиваешься и машешь мне ручкой, когда в садике меня оставляешь.

Дочь оборачивается сама и машет ладошкой новому знакомому. С трудом держусь, чтобы, как в той песне, не оглянуться тоже, посмотреть, не смотрит ли Дмитрий. Но я и так знаю – смотрит. Спину прожигает, аж мурашки по позвоночнику бегут и затылок жжет. Машинально задираю подбородок. Походка ровная, главное не споткнуться.

Вот уж действительно – чудовище. Наглый, самоуверенный, дерзкий. И черт возьми, очень сексуальный не смотря на уродство в половину лица и легкую хромоту. Интересно, что с ним случилось?

Едва вспомнив чужие жесткие губы, что накрыли мои, и язык, который самовольно ворвался в меня, как в ногах появилась предательская слабость. Ух. Вот это поцелуй! Ни разу ничего подобного не испытывала. Даже с Веней не то и не так.

Мысленно приказываю утихомириться рою неугомонных сладостных бабочек в животе. Стараюсь отвлечься от волнительного трепета в районе солнечного сплетения на поучительную лекцию.

– Мариш, знаешь, некрасиво получилось, что мы Дим Димыча чудовищем назвали. Он мог обидеться.

– Но Дим Димыч же не обиделся.

– Значит, он хорошо воспитан, поэтому просто не подал вида, что ему обидно. Но внутренне, наверное, он очень переживает, что такой страшный.

– А я его совсем не боюсь… – беспечно хвастается и снова оглядывается. – Ну все, уехал, – разочаровано тянет дочка.

Оборачиваюсь тоже. Машины Дмитрия действительно нет. Чувствую облегчение. Все-таки целоваться и заглядываться на постороннего мужчину, имея жениха, это неправильно. Почти как измена. Если узнает Веня…

– Мариш, давай мы никому не будем рассказывать, что познакомились с Дим Димычем?

– Даже бабуле?

– И бабуле тоже.

– У-у, а почему?

А как объяснить, что образцовая (до сегодняшнего дня я считала себя образцовой) мать, член родительского комитета в детсадовской группе дочери, ассистент кафедры иностранных языков престижного института Елена Владимировна Семиранова целуется с незнакомцем на глазах как минимум двух десятков людей в лучшем кафе города? Надеюсь, никто видео не снимал?

– Пусть это будет нашей маленькой тайной, ладно? Секретик, о котором никому нельзя говорить.

– У нас с тобой будет тайное общество, о котором никто не должен знать?

– Точно! Тайное общество!

– Круто! А можно мы возьмем в наше тайное общество Сеньку?