Фея из комиссионки

Девушка на ресепшн протянула ему карточку.

– Ваша карточка от номера, пожалуйста.

Мартин со спутницей удалились, о чем-то мило болтая.

Люк оглянулся, ища взглядом Яну, но никого не увидел. Он обеспокоенно двинулся к тому месту, где ее оставил. Первое, что он заметил – это женские ножки в сабо, торчащие за диваном. Он наклонился и с удивлением увидел Яну на полу, присыпанную пеплом и бычками.

– Святая Дева Мария! Яна, тебе опять плохо? Что случилось? – кинулся он к ней.

– Мне худо. Мне очень-очень худо… – ухватилась она за него, вставая. – Это что за парочка была? Что им надо было?

– Какая парочка? Ах, эти… Это постояльцы. Требовали президентский номер, а я ведь обещал его тебе.

– А что они говорили?

– Что говорили? Да ничего особенного не говорили. Мужчина сначала настаивал на своем, но потом мы договорились.

– О чём договорились?

– Боже мой, Яна, да зачем тебе это всё знать? – Люк принялся отряхивать ее от пепла и окурков. – Я предложил другой номер, тоже шикарный – три комнаты! Они согласились.

– А сколько там спален?

– Одна спальня. Кровать как аэродром. – Он хихикнул. – Думаю, им понравится.

Яна побелела. Люк заметил это и, думая, что она опять грохнется в обморок, придержал за талию.

– Тебе опять нехорошо? Надо срочно врача…

Но Яна его уже не слышала. Она рухнула в черную пропасть и действительность перестала для нее существовать.

Люк успел подхватить ее и крикнул:

– Помогите!

Глава пятая

– Небольшое переутомление, и, как вы утверждаете, отравление. Покой, пропить таблеточки, и всё, – услышала Яна незнакомый голос, но глаза не открыла, дождалась, когда захлопнется дверь за врачом.

Она открыла голубые глаза вместе со стуком двери и обомлела. Потолок комнаты весь был в причудливой лепнине. В глазах пестрело от ярких нарисованных птиц, насекомых и бабочек. Стены были украшены мозаикой всё с тем же пернато-энтомологическим уклоном. Павлины с богато распущенным оперением, ослепительно-яркие жучки, расправившие свои волшебные крылья бабочки…

Яна возлежала на высокой и широкой кровати под балдахином из бирюзово-золотой гобеленовой ткани с золотыми шнурами и кисточками. Вторым воздушным слоем над ней струился полупрозрачный тюль. Балдахин покоился на четырёх резных столбиках с фигурными набалдашниками в виде маленьких арабчат. Изголовье кровати было обито в технике капитоне – ромбы на стёганой обивке были утоплены в обивку золотыми пуговками. С потолка свисала роскошная люстра с висюльками, которой самое место было бы в зале или фойе театра. Простенки были заполнены огромными зеркалами в разноцветных стеклянных рамах. На полу топорщился длинным ворсом ковёр со сложным восточным орнаментом. Окна были распахнуты, но в номере было очень душно, наверное, от обилия мебели – столики, тумбочки, напольные бра и шкафы занимали всё оставшееся пространство.

Яна поёжилась – лежать среди такого великолепия было ужасно неуютно.

– Господи, где я? – прошептала она, натягивая до носа огромное шёлковое одеяло.

– В президентском номере, – тут же появился в поле ее зрения Люк.

– Что это? – слабо повела она рукой в сторону зеркал.

Люк приосанился.

– Это муранское стекло. И зеркальное полотно, и мозаичные рамы, – сказал он гордо. – Потрясающей красоты вещи. Я заказал зеркала в Мурано – это такой венецианский остров, который славится своими изделиями аж с тринадцатого века. Тебе нравится?

– Сногсшибательно.

Люк присел к ней на краешек кровати.

– С древности венецианский сенат строжайше оберегал тайны изготовления муранского стекла. Разглашение стекольного мастерства каралось тюрьмой или смертью. Стеклодувам предоставлялись особые привилегии, чтобы удержать их на острове. Нынче муранское стекло часто подделывается, но у меня оно самое настоящее. Видишь вон те вазы? Это тоже муранское молочное стекло с золотой росписью.

– В других номерах так же? – поинтересовалась Яна.

– Там скромнее. Тебе не нравится? – забеспокоился Люк.

– Буйство красок… А как здесь со звукоизоляцией? – спросила она.

– Не беспокойся. Тут всегда тишина. Только пение птиц за окном.

– Я про соседей в люксе сверху. Они не шумели в порыве страсти? – спросила Яна.

– Опять ты про них! Дались они тебе! Это их личное дело.

Яна откинула одеяло и села на кровати. Ей было жарко. Вяленую рыбу с нее сняли добрые люди, а вот запах остался. В пепле она была или нет, этого не видела, но вкус песка во рту ощущала.

– Давление поднялось, уши заложило.

– Доктор сказал, что у тебя, наоборот, пониженное давление.

– Да? – удивилась Яна и соскочила с кровати. – Ну, Люк, ты тут и налепил! Дизайнер! Я, конечно, жила в настоящем замке, – будь он неладен! – но там таких красот не наблюдалось.

– В каком замке ты жила? – заулыбался Люк, предполагая, что Яна явно преувеличивает.

Яна обидчиво надула губки.

– Замок в Чехии. Карла Штольберга, – ответила она. – Эй! Люк, ты что? Что побледнел-то так? Эй!.. Вернуть доктора? Может, он не успел далеко уйти.

– Яна… Яна Карловна Цветкова? – выдохнул он.

– Это я… Откуда ты меня знаешь?

– Так я знаком с Карлом! Знал, что он был влюблён в роковую женщину, блондинку. Пресвятая Дева, это ты! – то ли с ужасом, то ли с восхищением сказал он.

Яна небрежно махнула рукой.

– Это было давно. Всё в прошлом. После нашего расставания Карл женился и даже родил дочь Настю.

– И она сейчас живёт с тобой? Я слышал об этом.