Как с гуся вода

– Не тянет, сладкое не по мне. Лучше уж морковный сок.

– Надо жизнь любить! Поверь мне, бывает намного хуже, – сказал Михаил.

Пожалуй, ему, как человеку, много лет проработавшему в морге, можно было верить.

Кафе было маленьким и до отвращения светлым. Белые скатерти, белые стены, белые стулья, и только на каждом столике ярким зеленым пятнышком красовалась маленькая ёлочка, украшенная крошечными игрушечками. На ней-то и сфокусировался взгляд Варвары.

– Вот в чем загвоздка!

– В чем? – не понял Миша.

– В этом мелком зеленом деревце, увешанном яркими безвкусными украшениями!

– Это ёлка! Варя! Новый год через неделю! Все радуются, ждут! Люди полны надежд и ожиданий, все улыбаются, суетятся. Ты не заболела? – заерзал на стуле Михаил.

Варя даже на кофе перестала дуть.

– Ты серьезно думаешь, что радуются все без исключения? Новый год! Давайте вырубим все елки и обвесимся гирляндами! Да это происки злых троллей!

– Ну почему, все человечество обожает этот праздник! Тут происки, скорее, добрых фей, если говорить на твоем языке. Может, есть и недовольные. Кто-то в больнице, кто-то в тюрьме… – развел руками Миша.

– Я вот и не в больнице, и не в тюрьме, но мне совсем не весело, – огрызнулась Варвара и разразилась монологом: – Когда я была маленькой, то очень любила Новый год. Так нарядно, так красиво. По телевизору шли мультики и веселые фильмы, мама делала мне подарки. Я, как все дети, с трепетом разворачивала яркие обертки в предвкушении чуда. Вот! Я поняла, в чем дело! Пропал трепет, с возрастом становишься циничнее, злее и немного бездушнее. Ты все можешь предугадать, предсказать.

– Жизнь такая тяжелая. Окружающие не виноваты, надо беречь в себе это чувство. Не озлобиться – тяжелая работа над собой, – возразил Михаил.

– Не знаю. Мне кажется, это больше праздник детства…

– Не согласен. Людям в любом возрасте хочется, чтобы и в следующем году у них все сложилось, хочется еще пожить, еще порадоваться. И старики в богадельнях празднуют, и дети, – спорил с ней Михаил.

– Видимо, ты записался в ряды Дедов Морозов? Вот только меня с таким настроем в Снегурки брать нельзя. Хотя это был бы реальный заработок в отличие от туманных перспектив с Габриэлем.

– Я серьезно! – смутился Миша.

– Когда я стала балетом заниматься, а это раннее детство, мне запретили сладкое. Только на Новый год и давали конфетку. А еще в доме всегда появлялась живая елка с колючими иголками, пахло хвоей. Я готова была часами сидеть под деревцем и дышать лесным воздухом. Для меня, городской девочки, это было общение с природой. Вот тогда было чудо, а сейчас одни искусственные заменители. – Варя длинными изящными пальцами потрогала искусственные иголочки и разочарованно махнула рукой: – Но ты меня заставил задуматься.

– О чем?

– О том, что я эгоистка, думаю только о себе. Есть люди, которые живут бедно, но счастливы. Те, кому никто ничего не подарит, но они не унывают. А я тут сижу, на судьбу жалуюсь. Может, мне нечем заняться в новогоднюю ночь?

– В смысле заняться?

– Ну, не могу я сидеть со скучающей физиономией за новогодним столом, – пояснила она.

– Ты одна осталась? – занервничал Михаил. – Поехали к моим друзьям! Я тоже один. А что, не сложилось у тебя с нашим красавцем-боссом?

– У нас и не складывалось никогда ничего, – с напускным безразличием ответила Варя. – А сегодня утром на его половине дома появилась какая-то красотка.

– Понятно… Хотя чему удивляться? Он нормальный взрослый мужик. Ты думала, он тебя будет ждать? Уж мне не жалуйся, предлагал он тебе и не раз! Одни только взгляды чего стоили! Естественно, женщины будут у Габриэля везде и всегда.

– Радует слово – везде! – заставила она себя развеселиться.

– Не утрируй, ты понимаешь, о чем я….

– Да мне все равно! Пусть хоть каждый день меняет любовниц, что он, видимо, и делал всю жизнь!

– По тебе не скажешь, что тебе все равно, – покосился на нее Михаил. – Но если что, мое предложение по встрече такого печального праздника в силе…

– Спасибо. Я учту. Но у меня много своих друзей, я всегда найду место, где пристроиться… Пристроиться? – повторила она неприятное слово, словно пробуя его на вкус.

И тут Михаил изменился в лице. Варя обернулась и остолбенела. К ним широким шагом эффектно приближался Габриэль в темных брюках и светло-кремовом свитере, связанном крупными красивыми косами. Черное утепленное пальто он перекинул через руку. А следом семенила весьма аппетитная особа.

Это была молодая женщина с длинными ногами и роскошной грудью, которая шла впереди хозяйки. Исключительной красоты рыжие волосы ниспадали на плечи замечательными яркими кудряшками. Ей было не больше тридцати, она была ухожена и явно знала толк в макияже: зеленые глаза слегка подведены, большой улыбчивый рот умело напомажен ярко-алым. Девушка, как и Габриэль, излучала позитив и сексуальность. Да уж, сексом от них сквозило на несколько километров.

– Здравствуйте, друзья! Простите, задержался. Пока Лена собралась… Леночка, это Варвара и Михаил, надеюсь, что мои будущие сотрудники. А это – моя знакомая Лена.

Неуклюжий Михаил, несмотря на внушительные габариты, резво поднялся и галантно поцеловал руку с длинными и острыми ногтями – не агрессивного окраса, а с благородным французским маникюром.

– Очень приятно! – прозвенела колокольчиком девушка.

А вот Варвара саму себя не узнавала. Она, конечно, не «мисс позитивчик», но все-таки воспитанная женщина. Но не смогла даже привстать, а язык со словами приветствия приклеился к нёбу, словно она зло- употребила сладостями, запихнув в рот килограмм липкой сладкой ваты.

Габриэль помог своей даме снять полушубочек из белоснежной норки, оставив ее в маленьком ядовито-оранжевом платье из трикотажа. Так как Леночкины волосы легли на плечи тяжелой волной, она стала напоминать эдакую жизнерадостную морковку. Варе даже расхотелось свежевыжатого сока, от яркого цвета и так рябило в глазах.

– Что тебе заказать? – поинтересовался Габриэль, открывая меню.

– Свежевыжатый морковный сок! – заявила Лена, и Варвара поперхнулась своим кофе.

– Что с вами? – участливо откликнулась Лена.

– Так… кхе-кхе, ничего… Вам подходит… морковный сок.

– Мне? Ах да! Я согласна! – засмеялась девушка, совсем не обидевшись. – И еще мне мое любимое пирожное.

– Безе? – уточнил Габриэль.

– Ага! Спасибо! Ты помнишь! – еще звонче рассмеялась Лена. – Да, дорогой, безе и клубнику! Я обожаю клубнику! А вы, Варя? По-моему, все женщины без ума от клубники!

– Я – нет. Я люблю горький шоколад, – мрачно посмотрела на прелестницу Варвара.

– И еще мне глазунью из двух яиц, – закончила Леночка.

– Тоже ваши любимые? – не сдержалась Варя.

– О, я страшно люблю яйца – и вареные, и жареные, и омлеты, и даже гоголь-моголь. А вы любите яйца? – щебетала Елена Прекрасная.

– Терпеть не могу, – честно ответила Варя.

И почему ее так раздражает эта красивая и доброжелательная молодая женщина?