Большой театр. Золотые голоса

Заведующий кафедрой факультета Н.Н. Озеров задал Ирине прямой вопрос: «Ну что, будем строить или петь? Если бы не было таланта, тогда и говорить было бы не о чем». Сделать выбор между пением и архитектурой было нелегко. Профессия строителя укоренилась в семье, к ней относились серьезно. Но любовь к пению у Ирины оказалась все же сильнее, сыграла свою роль и поддержка руководителя оперного класса П.Д. Микулина, который был уверен в большом будущем молодой певицы. Ирина Архипова перешла на дневное отделение консерватории и с присущим ей упорством отдалась работе – близился выпускной экзамен. Концерт она пела в Малом зале консерватории, отделение из девяти произведений разных жанров: арии, романсы, народные песни и получила высший балл.

Успешно спела и партию Любаши. Ей предложили остаться в аспирантуре. Но Савранский не видел в этом никакой пользы и настойчиво доказывал необходимость скорейшей сценической практики.

Дважды Архипова прослушивалась в Большой театр – и оба раза неудачно. А вскоре ее пригласила дирекция Свердловского театра оперы и балета им. А.В. Луначарского. Дебют был назначен 1 ноября 1954 года в «Царской невесте». Ирина хорошо знала партию Любаши и уже пела ее в Оперной студии, но теперь предстояло выйти на большую профессиональную сцену. «…афиша расклеена по всему городу и не дает спокойно ходить, – писала она матери. – Вчера пела оркестровую. Вообще ничего, но если была бы здорова, конечно, было бы лучше. А все убиты, говорят, что здорово, во время репетиции сидящие в зале аплодировали».

Свидетелем этого выступления был Ю.А. Гуляев, в то время студент Свердловской консерватории и стажер театра. Он вспоминал: «…С первого же звука голоса певицы все преобразилось, ожило и заговорило. Архипова – Любаша пела: «Вот до чего я дожила, Григорий», и это был такой вздох, протяжный и щемящий, это была такая правда, что я обо всем забыл; это была исповедь и рассказ, было откровение обнаженного сердца, отравленного горечью и страданием. В ее строгости и внутренней сдержанности, в умении владеть красками голоса с помощью самых лаконичных средств жила абсолютная доверчивость, которая волновала, потрясала и удивляла. Я верил ей во всем. Слово, звук, внешность – все заговорило богатым русским языком».

Свердловский театр был во всех отношениях хорошей школой для начинающей певицы: креп и выравнивался голос, накапливалось сценическое мастерство, обогащался и духовный мир. За два года она спела партии Полины, Амнерис и Жрицы («Аида» Дж. Верди), Шамановой («Таня» Г.Г. Крейтнера).

И здесь она впервые спела «Кармен» Ж. Бизе. В возможностях певицы спеть эту партию тогда многие сомневались, и так кстати была поддержка суфлера А. Курочкина, предсказавшего вопреки всему, что это будет ее «коронная роль».

Радостная от успеха, она писала родным: «Спектакль… первый прошел прекрасно. Я сама чувствую, что эта партия мне более по душе… На сцене мне аплодировали хор и рабочие сцены, оркестр, а о публике и говорить нечего. После спектакля я выходила более 10 раз».

Архипову уже знают и любят в Свердловске, тепло принимают в спектаклях и концертах, и «единственно, чему огорчаются, это предчувствию, что певица у них долго не задержится».

А до нее уже дошли слова Марии Петровны Максаковой, написавшей своей свердловской подруге: «Архипову я знаю, у нее красивый голос, и она большая умница. Лет через пять она будет широко известна».

После того, как она стала лауреатом и получила золотую медаль в 1955 году на конкурсе вокалистов V Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Варшаве, ее пригласили в труппу Большого театра.

Дебютировала Архипова 1 апреля 1956 года в «Кармен» Ж. Бизе. В партии Хозе с нею выступил болгарский певец Любомир Бодуров, находящийся на стажировке в театре. А вскоре партия Кармен принесла ей мировую известность.

В 1959 году на гастроли в Москву приехал знаменитый итальянский певец Марио дель Монако. Архипова была его партнершей в опере «Кармен». Из воспоминаний самой певицы: «Трудно передать словами то состояние, то чувство страха и гордости, желания и боязни, сомнения и надежды, в котором я находилась все дни перед гастролями итальянского певца… В театр попасть невозможно, театр просто атакуют: конная милиция, толпы страждущих… Состояние перед спектаклем особенное, как потом напомнила мои же слова костюмерша – «Я не живу и не умираю». Зал гудел, как огромный улей, в возбуждении и ожидании. Как я пела и как звучала – этого я не помню… Акт кончился громом аплодисментов. Оркестр аплодировал стоя. Оркестранты, мои критики и друзья, кричали: «Ира, молодец, давай дальше так же». Я поняла, что чувство восхищения чужестранцем не заглушило, а, наоборот, обострило патриотическое чувство за свое, за своих артистов и в зале среди зрителей, и в оркестре, и среди многочисленных коллег, присутствовавших на спектакле. В антракте на сцену прибежала супруга Марио дель Монако и обратилась с поздравлениями ко мне. Ее похвалы были для меня неожиданностью и, конечно, радостью.

Заключительная сцена была проведена с таким трагическим накалом, что мне было очень трудно оставаться на сцене артисткой, и поэтому после занавеса я расплакалась…»

С Марио дель Монако после спектак ля «Кармен»

Этот спектакль стал сенсацией не только потому, что пел певец с мировым именем, но и потому, что молодая певица не уступила ему ни в чем. Таково было общее мнение.

А дель Монако, пораженный открытием для себя певицы столь яркой индивидуальности, дал ей восторженную характеристику: «У Ирины Архиповой есть и темперамент, и тонкая сценическая интуиция, и обаятельная внешность. И, конечно, отличный голос – меццо-сопрано широкого диапазона, которым она в совершенстве владеет. Она – замечательная партнерша. Ее содержательная, эмоциональная актерская игра, ее правдивая, выразительная передача всей глубины образа Кармен давали мне как исполнителю Хозе все, что было нужно, для жизни моего героя на сцене. Она – по-настоящему большая актриса. Психологическая правда поведения и чувств ее героини, органически соединенная с музыкой и пением, проходя через ее индивидуальность, заполняет все ее существо.

Ирина Архипова – именно такая Кармен, как я вижу этот образ: яркая, сильная, цельная, далекая от какого бы то ни было налета вульгарности и пошлости, и человечная».

Он пригласил Архипову спеть с ним спектакли в Италии. И она стала первой советской певицей, выступившей по приглашению на итальянской сцене и открывшей ее для других наших певцов. В сезоне 1960– 1961 годов в неаполитанском театре Сан-Карло и в Римской опере она с триумфом спела семь спектаклей «Кармен». Около двадцати газет откликнулись на эти выступления, высоко оценив Архипову как первоклассную певицу и блистательную актрису.

«Перед нами очаровательная артистка утонченной чувствительности и ясного ума… Какие тонкие музыкальные оттенки способен воспроизводить ее голос… Восхищение вызвала эта новая трактовка у нас, у которых музыка в крови», – писала газета «Иль Паэзе».

Газета «Иль Маттино»: «…Архипова наделена глубокой и волнующей музыкальностью, она обладает безупречной интонацией, чистой дикцией и очень хорошим итальянским произношением, для иностранки просто завидным. Голос удивительно свеж, подвижен, с широким диапазоном…

Исполнительница покоряет живым, тонким и страстным темпераментом, проявляющимся в звучании голоса и в игре… Спектакль имел триумфальный успех».

Газета «Паэзе Сера»: «Ирина Архипова владеет чудесной гаммой переходов от пианиссимо к форте, оттенками и филировкой, эти данные подкреплены чудесным исполнительским даром. Наделенная тонкой чувственностью, интеллектом и огромным мастерством, Архипова достойна того, чтобы ее имя было включено в галерею русских мастеров искусства, удививших мир».

Это был взлет новой звезды на мировом оперном небосклоне.

Она выступала в этой опере в Варшаве, Лодзи, Вроцлаве, покорила Будапешт, Софию, Бухарест… И всюду отмечали ее «великий триумф» в этой роли, где «редкой красоты голос выражает всю гамму чувств, которыми наделил свою героиню Бизе». К сожалению, Министерство культуры отклонило предложение импресарио Архиповой выступить на сцене Гранд-опера в Париже, ссылаясь на занятость певицы в своем театре.

В 1980 году Архипова спела «Кармен» снова в Италии на сцене музыкального театра в Ливорно.

В 1958 году в Большом театре чешский дирижер Зденек Халабала поставил оперу «Ее падчерица» Л. Яначека. Работа была нелегкой, так как наши певцы впервые слышали эту оперу, образы которой в вокальном и сценическом отношении были сложные. Самые лучшие впечатления остались у выдающегося музыканта от исполнения Архиповой партии Дьячихи. После премьеры Халабала писал: «Партия одна из самых трудных: вокально она сложна своим широким диапазоном, сценически – своим психологическим драматизмом. Дьячиха – женщина, действующая сурово в суровых условиях, это страдающий человек, который мучается, борется над собой и над теми силами в деревне, которые толкнули ее на преступления.

Роль Дьячихи должна потрясти зрителя, но ни в коем случае не вызвать у него осуждения. Артистка использует все богатейшие возможности сложной партии. Она не только преодолевает трудности роли, но и покоряет ее вокально (мне кажется, что она с наслаждением исполняет именно те места, перед которыми другие певицы становятся в тупик)… Артистка создает человечески правдивый и потрясающий образ, увлекающий публику. Перед ее исполнением в восторге преклоняются знатоки музыки, перед которыми прошло много «Дьячих» – чешских и зарубежных».

На сцене Большого театра Архипова получила признание одной из лучших исполнительниц Марины Мнишек в «Борисе Годунове» и Марфы в «Хованщине» М.П. Мусоргского. Позднее она неоднократно пела их за рубежом – в Италии, Австрии, во Франции, в Аргентине. Ирине Архиповой принадлежит большая заслуга и в утверждении русской классики на мировой сцене.

Миланская сцена Ла Скала видела «исключительный успех ее блестящей Марины Мнишек». В сезоне 1967–1968 годов она пела в «Борисе Годунове» – совместной постановке русских, польских, болгарских, итальянских певцов и постановщиков. А сезоном раньше на этой же сцене была возобновлена после 18-летнего перерыва опера «Хованщина» с Ириной Архиповой в партии Марфы. Обе партии были признаны эталоном исполнения.

Марина Мнишек. «Борис Годунов»

Из прессы разных лет.

Итальянская газета «Иль Джорно»: «У Ирины Архиповой – солистки Большого театра – тембр голоса и его звучание сочетаются с очень благородным стилем исполнения. Марфа Архиповой остается образцом воплощения этой партии».

Французская «Юманите»: «Восхитительна Марина Мнишек в исполнении Ирины Архиповой, которая благодаря этой одной роли сразу заняла место в галерее великих человеческих голосов, среди самых знаменитых певиц современности».

Австрийская «Курьер»: «Настоящим асом вечера стала Ирина Архипова в партии Марины Мнишек: женский голос такой сверкающей силы и обволакивающей красоты не часто услышишь в наши дни…».

Аргентинская «Ла Расон»: «Ирина Архипова (Марина) пела восхитительно, не знаешь, чем больше восторгаться: ее музыкальностью или богатством голоса».

Такое же признание получила певица и в операх П.И. Чайковского. Первой ее партией была Полина (в пасторали Миловзор) в «Пиковой даме». Дирижер Ю.И. Симонов говорил о своих впечатлениях: «Когда я встретился в «Пиковой даме» с Ириной Архиповой, мне еще не доводилось дирижировать этой оперой. Но слушая спектакли, я всегда поражался рафинированному музыкальному вкусу певицы, совершенному и проникновенному исполнению романса и ее безупречному чувству партнера.

Участие Ирины Константиновны в данном спектакле неизменно способствовало не только более тонкому, музыкальному прочтению образа Полины, но и созданию более вдохновенной атмосферы всего спектакля, что каждый раз доставляло мне как дирижеру большую творческую радость».

Она пела эту партию на гастролях труппы Большого театра в Ла Скала в 1964 году и в Гранд-опера в 1970 году, оценки ее исполнения были неизменно высоки.

Итальянская газета «Унита»: «…Тембр бархатистый и нежный, вокализация изящная и убедительная выделили меццо-сопрано Ирину Архипову в партии подруги Лизы – Полины. Прекрасный дуэт двух актрис в начале второй сцены первого акта был одним из наиболее трогательных моментов вечера».

Французская газета «Комба»: «В эпизодической роли Полины мы имели счастье услышать великую Ирину Архипову, которая после своего дуэта с Лизой исполнила с великолепным искусством романс».

В 1990 году Архипова спела в этой опере партию Графини.

В «Советском артисте» по этому поводу И. Гусельников писал: «Перед нами явился образ мрачно-величественный, с чертами трагической обреченности, постепенно сгущающий вокруг себя атмосферу тягостно-гнетущего ожидания страшной развязки и словно бросающий на окружающих грозный отблеск холодного пламени неподвластной человеку стихии.

Облик Графини завораживал своей неодолимой демонической притягательностью, поистине, говоря словами Германа, «наглядеться вдоволь» было невозможно. Каждое новое появление Графини усиливало впечатление, укрупняя и возвышая этот образ вплоть до последнего царственного жеста, обращенного к Герману, – «Вон!» – вместе с тем могучим крылом обороняющего ее от жалкого пистолета…

Такое понимание образа Графини, как нам кажется, сулит новые перспективы в концепции спектакля и по сути дела является драматургическим открытием.

Что сказать о вокальном мастерстве Ирины Константиновны – оно несравненно! Вокальная партия Графини небогата. Каждая нотка в ней – на вес золота. И они действительно были золотыми».

А в 1992 году ей довелось петь партию Графини в Метрополитен, и впечатление было не менее сильным.

Американские газеты писали, что «каждая фраза доносила свой выразительный вес всему огромному залу» и «что у этого легендарного русского меццо-сопрано огромный резерв артистизма».

В операх Чайковского Архипова создала также яркие вокально-сценические образы Любови в «Мазепе», Княгини в «Чародейке», Иоанны в «Орлеанской деве» (концертное исполнение оперы).

Архипова пела в двух постановках «Мазепы», каждый раз привлекая внимание критиков исполнением трудной партии Любови.

Позднее она спела ее за рубежом, о чем вспоминала: «Очень интересной для меня оказалась работа над партией Любови в голландской постановке «Мазепы»… После сцены Любови, в которой она молит дочь спасти отца, уговорив гетмана, ради которого Мария бросила родной дом, отменить казнь, зал встал и устроил овацию, раздавались крики «браво» – и все это несмотря на то, что опера шла на русском языке. Там, в Голландии, газеты назвали меня «королевой русского вокала»…».