Любовь (не) предлагать Или сделка с подвохом

Вряд ли пройдёт тот же финт с головой.

Но мумия вдруг резко остановилась в шаге от меня и вполне нормальным голосом, только очень уж трескучим, заговорила, или правильнее сказать, заговорил. Всё же при жизни это был мужчина.

– Я не причиню вам вреда, госпожа. Я должен осмотреть вас на наличие и отсутствие магических артефактов, заготовленных заклинаний и спрятанного оружия.

Я моргнула и медленно опустила руки. Шмыгнула носом и потёрла ноющие и в кровоподтёках запястья.

– Какое у меня может быть оружие? – пробормотала устало.

Весь запал прошёл, адреналин схлынул, хотя сердце всё ещё колотилось где-то в области горла и честно говоря, на какое-то мгнвоение мне стало как-то всё равно.

– Я не ведьма. И я не та Эвелина… – попыталась объясниться и резко заткнулась. Что взять с мумии?

– Я выполняю приказ прокурора и не могу повлиять на его решения и действия, – произнесла нежить.

Гулко сглотнула, вздохнула и кивнула.

– Ладно. Выполняй свою работу, – разрешила я.

Мумия подвергла меня тщательному осмотру. Раздел он меня догола и осмотрел каждый миллиметр моего тела.

Что я в этот момент ощущала?

Отрешённость.

– Чисто, – констатировала мумия, отходя от меня на безопасное расстояние.

Я торопливо оделась и, сверкая глазами от бессильного гнева, процедила:

– Что, обычные живые боятся ко мне подходить, раз таких как вы прислали?

– На нежить не действуют чары ведьмы, – ответила мумия и, подхватив уничтоженного собрата, оставил меня одну.

Одетую и злую, меня тут же за цепь схватили конвоиры и отвели в зал суда.

Огромное помещение, сколько хватало глаз, было заполнено людьми.

Интересно, здание выдержит натиск всех тех, кто хотел своими глазами увидеть Эвелину Нуар?

Гул стоял дикий, будто я попала на рынок.

Меня затолкали в самую настоящую клетку и заперли, повесив на двери огромный светящийся замок. Потом ещё подошёл злой как сам чёрт «Черномор», прицепил к клетке небольшой брусок, похожий на магнит, и прутья клетки загудели и вспыхнули синим – по ним побежали самые настоящие разряды тока.

Прелестно!

Сложила руки на груди и начала ждать веселья.

Почему-то моё сознание не могло оценивать всё происходящее по-настоящему. Я всё ещё надеялась, что сплю.

* * *

Пока все собираются, поднимается жуткий гам. Люди на трибунах спорят, орут друг на друга. Мне хочется заткнуть уши. Всё равно ни шиша не понимаю, голоса сливаются в настоящую какофонию.

«Черномор», он, надо полагать и есть прокурор (вот никогда не питала добрых чувств к прокурорам, судьям, полисменам и прочим сомнительным личностям из этой области), стучит по судейскому столу молотком, что размером больше, чем сам дядька. Но к порядку призвать народ у него не выходит, что его очень злит, а меня радует.

В конце концов, явились судьи. Страшная пара мужиков, призванная решить мою участь, прошествовали к своим местам с таким высокомерием на лицах, будто они имеют статус Богов. Впереди этих старых сухарей бежали два мальчика и осыпали их путь белыми лепестками цветов. Мд-а, не хватает только фанфар, и цирк абсурда будет завершён.

За судьями солдатской походкой следовали настоящие палачи – четверо здоровых мужиков в чёрных шароварах, с голыми торсами и чёрными мешками на голове, на которых были прорези для рта и глаз заставили своим видом и просто присутствием содрогнуться и застыть памятником.

У каждого палача в руках был непонятный мне предмет. Только у одного я опознала топор исполинский.

Это что же… Ведьму будут казнить сразу четверо разными способами?

Мне стало дурно.

Мало было мне голодных и простудных симптомов, так добавилась ещё тошнота и живот больно заныл.

Ноги устали держать моё несчастное тельце, и я опустилась прямо на пол. Села по-турецки и сделала глубокий вдох и медленный выдох. И так несколько раз.

Всё будет хорошо.

Это как в кино с героями – с ними всегда происходит что-то ужасное и когда кажется, что спасения нет и всё, конец близок, случается чудо, и они побеждают всех своих врагов, получают сто тысяч пятьсот плюшек и полцарства в придачу.

Интересно, может я всю жизнь была не везучей как раз для этого случая? Чтобы раз! И удача одним махом всех тут на лопатки уложила?

По крайней мере, мне очень хотелось верить, что я останусь жива и даже не расстанусь ни с одной своей конечностью.

– ТИШИНА-А-А! – проревел голос «Черномора» так громко, будто ему дали микрофон.

Видимо, опять магия.

Сидящие на трибунах зрители умолкли.

Судьи в алых мантиях и белых париках заняли свои места за длинным столом.

Каждое их движение и взгляд, которые должны были выглядеть грозно да величественно, но, увы, пробирали только хи-хи.

Но смеяться мне не хотелось.

Мне хотелось плакать. И оказаться снова маленькой под тёплым и надёжным боком у мамы, когда она меня ещё любила.

Мои руки дрожали, сердце билось уже не в груди и даже не в горле, от ужаса переехало сразу в пятки.

– Итак, – заговорил первый судья – длинноносый и тощий старикан с рожей настоящего злодея. – Сегодня рассматриваем дело ведьмы Эвелины Нуар! Уважаемый прокурор, зачитайте достопочтенным гражданам и господам присяжным все преступления ведьмы.

«Черномор» взошёл на специальный помост, видать сделанный специально под него и начал заливать премерзким голосом, какая я гадина, и перечислять все преступления. Большая часть, я уверена на миллион процентов, совершила не Эвелина. Просто она, точнее, уже я – удачный кандидат, на которого можно свалить грехи каких-нибудь высокопоставленных господ и закрыть, наконец, «висяки». Приём, которым пользуются и на Земле.

Когда прокурор закончил, тотчас все заговорили. Голоса набирали силу и безжалостно хлестали меня оскорблениями, будто я уже оказалась в руках палачей.