Своя волна

Жена всхлипнула и обессиленно опустилась на стул.

–Говорила мне мать не выходить за тебя замуж. Что не будет мне с тобой счастья, – печально сказала она.

–Единственный раз старая ведьма что-то дельное сказала, и то ты, дура, не послушала,– огрызнулся чиновник. Нужно было срочно обдумать сложившееся положение. Статья явно заказная. Что теперь делать? Жена со своими глупыми разговорами мешала ему сосредоточиться. В голове мелькнула мысль: «А может, с повинной пойти. Чистосердечное… предложить информацию, а в обмен потребовать иммунитет». Хотя, судя по всему, информации у тех, кто статью заказал и так предостаточно. Что же делать? Что?!

–Ты где газету взяла?– повернувшись к жене, спросил он.

–Сестра прислала. Мол, почитай про муженька своего.– Она снова всхлипнула.

–Ты же говорил, что Вадику ничего не будет,– губы у нее задрожали, – сказал, что та история со старухой улажена.

–Улажена,– буркнул чиновник. – Дело закрыли. Но в свете последних событий могут и поднять. Теперь всего можно ожидать.

Он направился к выходу из столовой. Нужно было позвонить важным людям. Нельзя сидеть, сложа руки. Может, еще как-нибудь удастся выйти из этой ситуации, как говорится, с меньшими потерями.

Проводив мужа взглядом, жена чиновника тоненько завыла. Вот ведь ужас-то. Вот ведь горе какое!

Первые дни после выхода проклятой статьи были наполнены тревожным, сводящим с ума ожиданием. Вот-вот разразится буря, нагрянут комиссии, проверки, начнутся репрессии. Полетят чиновничьи головы. Бессонные ночи сменялись тягостными днями в ожидании страшной неизбежности. Сытые, гладкие лица осунулись, посерели, под глазами залегли темные тени, от прежней привычной самоуверенности не осталось и следа, в потухших глазах безысходность и страх.

В срочном порядке были предприняты все возможные меры, хоть как-то «улучшающие положение», показывающие ситуацию, хотя бы немного, но в лучшем свете. Всем ветеранам, а также одиноко проживающим пенсионерам были выданы «внеочередные» продуктовые заказы.

Во всех образовательных учреждениях были прочитаны лекции о вреде наркотиков. И под лозунгом «Скажем наркотикам нет!» были проведены несколько спортивных мероприятий для молодежи, а также спортивный семейный праздник.

Нескольким малообеспеченным семьям, стоящим на очереди уже не первый десяток лет, город выделил жилье.

Был утвержден, план реконструкции дома культуры, который, уже в течение нескольких лет, тормозили из-за недостатка средств, и уже на следующий день бригада рабочих принялась «реконструировать» вконец обветшавшее здание. А также, возобновилось «замороженное», опять же по причине отсутствия средств, строительство бассейна, и детского сада и начальной школы в одном из близлежащих к городу поселков.

За две недели полезных и добрых дел для горожан и жителей района, выполненных реально, а не просто фигурирующих на бумаге, исключительно для отчетности, набралось гораздо больше, чем за последние десять лет. Денег не жалели, сэкономить, урезать, недодать на этот раз не пытались, потому что лучше уж раскошелиться и разок немного потратиться, чем потом сидеть.

Время шло. Работа на стройках шла бесперебойно – стройматериалы подвозили вовремя, никаких задержек и проволочек с согласованиями и подписаниями бумаг не было. В школах дети учились по новеньким учебникам, сидя за новыми партами. В детской больнице маленькие пациенты с удовольствием проводили свободное от процедур и осмотров время в отлично оборудованной игровой комнате. Из столицы ни комиссий, ни даже каких-либо распоряжений о предоставлении финансовой отчетности для проверки не было. Все было как всегда, за исключением кипучей деятельности всех служб, призванных улучшать жизнь горожан.

Поначалу молчание Москвы пугало, заставляло думать, что все еще страшнее и там, «на верху» готовятся нанести сокрушительный удар, который сметет всех одним махом. Грядет полная кадровая перестановка. А всех кого уволят, прямиком к следователям. По прошествии нескольких дней в прединфарктном состоянии, вязкий, выматывающий душу страх, сменился недоумением и даже раздражением. Тянут время, измором берут, ждут, когда у всех нервы сдадут и тогда разом всех и согнут в бараний рог.

А через две недели, после появления злополучной статьи, стало ясно, что никакого заказа «сверху» не было. Журналюга-гадина, сам расстарался. Просто, такая любознательная сволочь попалась. Все разнюхал, все выведал. Не постеснялся на честных людей напраслину возвести, разволновал. Убивать таких паразитов нужно.

Поиски «крысы», слившей информацию бумагамараке ничего не дали. «Предателя» не нашли, но урок был получен. Впредь каждый старался обтяпать свои делишки, как можно незаметнее. Когда не знаешь, с какой стороны тебя могут подставить, перестаешь доверять всем.

Постепенно все успокоилось и пошло своим чередом, как обычно, без сюрпризов. Незадолго до нового года, капитан Ливицкий передал в жилуправление поселка, присланные из колонии бумаги, свидетельствующие, что проживавший в поселке Геннадий Сергеевич Осипов, отбывавший у них, в соответствии с приговором суда, наказание, 5 декабря 2010г. скончался. Причиной смерти была указана острая сердечная недостаточность.

Председатель жилуправления, спрятал бумаги в сейф и поспешил по своим делам домой, недоумевая, отчего так мрачен и, кажется, даже зол участковый. Новый год на носу, праздники, а он мрачнее тучи, как будто это не наркоман Генка помер, а кто-то из его родни. Чудак человек.

История с убийством профессора Подгородецкого, казалось, теперь уже окончательно навсегда осталась в прошлом.

Часть 2

Хищники, жертвы. Особенности и способы выживания

Глава 1

Ноябрь 2017г. Москва.

Нестерпимый жар наполнил собой все вокруг. Языки пламени ползут вверх по железной переборке, краска под ними вздувается уродливыми пузырями. Огонь распространяется, надвигается на мечущихся, задыхающихся от едкого дыма людей, норовя дотянуться до уязвимых человеческих тел своими смертоносными щупальцами. Раскаленный воздух выжигает легкие, невозможно сделать хоть один вздох… Андрей подскочил. Пот, стекающий по лицу и по груди ручьями, промочил футболку насквозь. Пошарив в темноте, он включил, стоявшую рядом с диваном лампу.

– Черт!…

Сняв мокрую футболку, он поплелся в ванную.

––

Порыв ветра швырнул в лицо очередную порцию мокрой мешанины дождя и снега. Подняв воротник куртки, Андрей рысцой припустил в сторону дома. Обогнув угол супермаркета, он едва не налетел на маленькую фигурку, идущую впереди него и сгибающуюся под тяжестью здоровенных пакетов, доверху наполненных продуктами. Женщина, тащившая половину всего, что имелось в супермаркете, на фоне своих сумищ, казалась совсем худенькой и хрупкой. Эта странная любовь жительниц столицы превращать себя во вьючных животных была совершенно непонятна Андрею и очень его раздражала. В Москве магазины на каждом шагу. Что стоит сходить два раза и не надрываться? Впрочем, и сам город, наполненный машинами, хмурыми, озабоченными лицами его тоже раздражал. Все куда-то спешат, всем плевать на все кроме собственных проблем.

– Федя! Вылези из лужи и брось эту гадость! Федя! Федор, немедленно!!! Ты меня слышишь?!

Помимо стратегического запаса продуктов, женщина являлась еще и счастливой обладательницей худенького вертлявого мальчишки, лет шести-семи, который явно не давал своей матери ни на секунду не заскучать, не расслабиться. Размахивая полупустым пакетом, врученным ему в воспитательных целях, мол, он – мамин помощник, и зажатой в другой руке, толстой корявой палкой, которой он выуживал из луж всевозможные предметы, мальчишка после очередного окрика своей матери бросал «эту гадость» и тут же нырял в очередную лужу, за следующей. Активно орудуя в грязной воде и своей палкой-удочкой и непосредственно рукой.

–Федор! Брось!!! Да что ж за наказание!… Подойди сюда!– в голосе послышалось раздражение и отчаяние.

–Девушка!– догнав мать несносного мальчишки, рявкнул Андрей, чуть ли не вырывая у нее из рук пакеты. – Давайте я Вам помогу…

Удивленное, непонимающее лицо повернулось к нему. Андрей слегка напрягся, в ожидании ставшей уже привычной со стороны посторонних реакции, при виде его лица, вернее его изуродованной шрамами половины. Обычно люди в первую секунду смотрели со страхом, порой с отвращением, а потом отводили глаза, делая вид, что все в порядке. У воспитанных людей не принято, открыто пялиться на чужое уродство, они делают это незаметно.

Обладательница сумок, естественно, заметила, потому, как не заметить такое можно только будучи слепым. Тонкие брови слегка нахмурились, а губы едва заметно изогнулись, но вместо того, чтобы «сделать вид» и отвернуться она перевела свой взгляд на его глаза. У нее самой глаза были серые, большие. И, как показалось Андрею, немного грустные. Может, просто усталые.

–Разве можно такую тяжесть носить?– сердито буркнул он, испытывая смущения от взгляда этих серых глаз. Он уже даже мысленно проклинал себя, что решил помочь. Уж донесла бы она свои сумки, наверняка не в первой. От ее пристального взгляда ему самому захотелось отвернуться. Или прикрыться, скрывая свой физический изъян. Лучше бы она смотрела с отвращением. В ее глазах отразилось сострадание и даже боль.

Неожиданно губы ее тронула улыбка, и глаза стали вдруг озорными.

–Представляете, сколько я их не кормлю, через какое-то время они снова голодные и опять просят есть. Просто настоящие проглоты.– Она рассмеялась, и лицо у нее сделалось совсем юным. Андрей не удержался и тоже рассмеялся, потому что смех у нее был очень заразительный и веселый.

В этот момент подошел, закончивший, наконец, свои изыскания в близлежащих лужах, проглот-Федор. Он с внимательным видом, не скрывая любопытства, с примесью ужаса и восхищения одновременно, рассматривал изуродованную щеку незнакомца.

–А что случилось с твоим лицом?– серьезно спросил он. Глаза у его матери стали круглыми, а на щеках появился, кстати, очень шедший ей румянец.

–Федя!…– шикнула она на сына.

–Тебя на войне ранило?– не обращая внимания на шипение матери, задал очередной вопрос Федя.

–Нет, не на войне…

–А где?

–Федя!– простонала его мать и изловчившись, схватила сына за руку.

–Ай! Мам, больно!…– выдергивая руку, которую она, видимо, слишком сильно сжала, завопил мальчик.

–Федя, прекрати…

Андрей усмехнулся. Они были забавные. И мать и ее сынишка. И симпатичные, оба.