Младенцы спали без улыбок. Рассказы

– Ну, что, девчонка, замуж за меня пойдёшь?

***

Анна невзлюбила невестку с первого взгляда.

На робкий вопрос, как её называть – мамой или Анной Васильевной – ответила резко:

– Какая я тебе мама? Небось, своя – есть. И навеличивать незачем. Зови просто Анна.

Рассматривая свадебные фотографии, ехидно комментировала, не стесняясь присутствия Таи:

– А зубки-то у неё – редковаты! Скажи, чтобы не смеялась. Не идёт ей!

– Не обращай внимания, – шептал на ухо Валерка, щекоча бородой, мамка у меня мировая! Знаешь, как она на мотоцикле гоняет! Настоящая байкерша!

Видела Тая эту «байкершу» в деле. Однажды, когда Валерка покорял очередную вершину, Тая решила съездить в деревню, навестить родителей. Анна вызвалась её подвезти. Вывела из гаража мотоцикл, усадила невестку в люльку, и… Закусив тонкие губы и нещадно газуя, лавировала среди автомобилей, дерзко подрезая и обгоняя всё, что заслоняло обзор и мешало мчаться вперёд. Коляска подпрыгивала на всех кочках и ухабах, норовя отделиться от мотоцикла и дальше путешествовать самостоятельно. Тае было страшно. Она сидела, вцепившись за края люльки побелевшими пальцами и желая изо всех сил, чтобы сумасшедшая поездка быстрее закончилась.

Водители вслед вертели у виска пальцем, но Анна с презрением игнорировала их неудовольствие. Грохот драндулета надёжно защищал женские уши от неуместных поминаний родителей. Анна лишь усмехалась, видя, как водилы, выскочив из машины, беззвучно открывают рты и трясут кулаками вдогонку.

У родительского дома Тая вылезла из люльки, держась за живот, в котором отчаянно толкался Сеня.

– Ненормальная! – сказала тогда мама. Но Тая не поняла, кого она имела в виду. Да и не до этого ей было.

***

Тая подозревала, что женитьбу сына Анна восприняла просто как посягательство на её жилплощадь. Что бы Тая ни делала, свекровь никогда не оставалась довольной, ни в чём не удавалось ей угодить. В лучшем случае обиженно поджимала тонкие губы, а в худшем… Об этом лучше не думать.

Тая разучилась улыбаться, поникла головой и жила в постоянном ожидании окрика. А муж… что, муж? Валерка не мог разорваться между женой и матерью! Старался побыстрее удрать из дому, как только мама начинала заводиться. Рюкзак и ледоруб всегда лежали наготове в прихожей.

Так и жили: Анна в одной комнате, Тая с Валеркой и детьми – в другой. Конечно, они встали на очередь и даже уже начали копить на кооператив, но всё это по разным причинам откладывалось на неопределённое будущее. Зарплата кормильца была не ахти. Да и отлучки в горы не оплачивались, всё чаще Валерка брал отпуск за свой счёт.

Однажды Анна решительно направилась в администрацию района.

– Очередь движется. Ваш сын уже триста сорок девятый…

– Ах вы сволочи! За три года с триста сорок первого аж на восемь пунктов продвинулся! Только в обратную сторону! Морды нажрали, сидят тут… – она пронзительно кричала на главу администрации, вкладывая в ругань природный пыл и накопленное годами отчаяние.

Когда посулила залить его бесстыжие зенки соляной кислотой, Анну бесцеремонно вытолкали из кабинета главы и пообещали, что теперь, после её выступления, сыну придётся ждать очереди на расширение значительно дольше. А саму Анну Васильевну ожидает психушка, если она не переменит своё поведение…

***

Жаркий петух с пёстрым хвостом добавил новых красок в жизнь семьи. Подобно солнцу птица исправно отсчитывала время, а попросту – хрипло горланила под утро, когда квартира погружалась в особенно сладкий, тягучий сироп сна. Петруша был бдительным и всевидящим. От его внимания не ускользала ни одна крошка, оброненная на пол, ни одна случайно залетевшая в форточку муха. Он точно знал, кто из обитателей квартиры – дома, а кого нет. Когда кто-то уходил – провожал каждого до двери, грустно свесив вбок гребень и укоризненно косясь желтым глазом. А когда домочадцы появлялись – смешно подпрыгивал, радостно хлопал крыльями и от избытка чувств делал короткие перелёты от шкафа до книжных полок и обратно.

Ближе к пенсии Анна для солидности поменяла мотоцикл на «Запорожец» цвета драконьей зелени с выпуклыми «ушами» по бокам. По знакомству приобрела водительские права и упорно продолжала наводить ужас на водителей встречного транспорта. Тая после того случая ездить с Анной не решалась, да и свекровь больше не приглашала. Усаживала в салон таких же полоумных, как она сама, подружек и радовалась, что теперь может прокатить уже четыре свидетельницы её лихого торжества.

Но вскоре увеселительные поездки по какой-то причине прекратились, все чаще Анна оставалась дома, с возросшим пылом изводя Таю мелочными придирками и устраивая громкие скандалы из-за всякой ерунды. Внуки относились к бабушке насторожённо, опасаясь её беспричинных окриков.

Однажды Тая вернулась с работы и сразу отметила поджатые губки свекрови. «Опять чем-то недовольна», – устало подумала она. У Сени был виноватый вид. Но сын упорно молчал. А вскоре пришли соседи и заявили:

– Ваш мальчик разбил нам балконное окно!

У Сени был неудачный день, он удрал с уроков и пришел из школы пораньше. В доме было непривычно тихо. Заглянув в комнату, мальчишка увидел, как Анна, сидя в старом кресле, вязала что-то долгое и мирно беседовала с петухом. Сеня так удивился необычной картинке, что даже позабыл запихнуть свой портфель подальше под кровать. Бабушка что-то говорила петуху тихим голосом, а тот слушал внимательно, слегка наклонив померанцевую голову, важно покачивал гребешком и произносил ответные речи. Похоже, собеседники отлично понимали друг друга!

Сеня, не веря своим глазам и желая послушать разговор, просунул голову в дверь, но петух вдруг всполошился, подпрыгнул, замахал крыльями, обдав ветерком лицо и макушку, пролетел мимо и спикировал прямо на портфель со злополучным дневником.

– Что? Опять двоек нахватал? – сварливо спросила Анна.

– Да, нет, бабушка. С чего ты взяла?

– Будешь обманывать? И в кого ты такой врун уродился? В деда своего?! Тот тоже известный обманщик! – Анна рассердилась и даже начала снимать тапок, чтобы запустить в огорчившего её внука, но тут неожиданно заголосил во все горло петух.

– Петрушенька, Петя, что с тобой, голубчик? Почему ты поёшь в такое время? Ведь белый день на дворе!.. – всполошилась Анна.

Петух орал не своим голосом, словно внезапно сошёл с ума.

– Что делать? Что теперь делать? – повторяла Анна. Лицо её побледнело, приобретая цвет испуганной мыши; объятые страхом, подрагивали химические кудряшки.

– Бабушка! Что с тобой? Тебе плохо? – подбежал Сеня.

– Петух не ко времени запел. Видно, некошного рядом учуял. Диавола во плоти!

– И что теперь делать?

– Надо выбросить в окно горящий уголь, – еле слышно прошептала Анна.

– Какой уголь? Откуда у нас уголь на пятом этаже? Да ещё горящий, – подозрительно глянул на бабушку ничего не понимающий Сеня.

– И правда, откуда у нас уголь… Ну, тогда… стрелять надо! Стреляй, Сенечка, стреляй, родной!

– В петуха, что ли? – засомневался внук.

– Ты что?.. – возмутилась Анна, – Из окна надо выстрелить. Надо, Сенечка, – умоляла бабушка, и этот просительный тон был так не привычен, что окончательно сбил мальчишку с толку.

Он метнулся в темнушку, схватил отцову пневматическую винтовку и подбежал к балкону. Бабушка уже протягивала коробочку с пульками.

Петух продолжал надрываться.

– Куда стрелять?

– Прямо и стреляй, – пробормотала Анна и принялась успокаивать разошедшуюся не на шутку птицу.

А прямо находился балкон соседнего дома. Сеня привычно прицелился и начал методично сбивать на нём бельевые прищепки. Одна за другой они срывались с проволоки и, кувыркаясь в воздухе, ныряли цветными рыбками в зелёный омут газона.

Когда неожиданно дзинькнуло стекло на балконной двери, Сеня обернулся.

– Может, хватит?

Бабушка сидела в кресле в обнимку с пернатым другом, и – как показалось Сене – они оба злорадно улыбались!