Брудершафт с терминатором

Было так темно, что деревенский дом я не видела, только слышала, как мой спаситель стучит в окно и зовет кого-то:

– Семеныч, дома ли? Это я, Макар, открой. Дело у меня срочное.

Я распахнула дверь кабины и попыталась разглядеть силуэт, отделившийся от палисадника. Скрипнула калитка, и мужской голос позвал:

– Ты чего по ночам народ баламутишь?

– Девчонка у меня в тракторе. Вон, глянь… Заплутала в лесу, вышла ко мне сама не своя, и в жару, надо ейному мужу позвонить, чтоб приехал, поди, с ума мужик сходит от беспокойства, а кроме как у тебя, телефон здесь не водится. Ты уж извини, только такое дело…

Теперь из темноты вынырнули две тени, и я увидела старика-сторожа, а рядом с ним тучного мужчину лет шестидесяти с окладистой бородой Он с подозрением взглянул на меня и покачал головой.

– У вас есть телефон? – хрипло спросила я.

– Есть, – кивнул он.

– Можно мне позвонить? Муж приедет за мной, я заплачу, вы не беспокойтесь.

– Не обеднею… Заплуталась, говоришь? – повернулся он к Макару. – Что-то тут… Я бы милицию вызвал.

– Вызывайте кого угодно, – не выдержала я, – только сообщите мужу. – И добавила: – Пожалуйста.

– Говорите номер, – недовольно буркнул он. Я назвала номер, очень боясь, что он забудет его или перепутает.

Мужчина пошел к дому.

– Простите, – крикнула я, – если по домашнему не ответит, есть еще сотовый.

Он скрылся в доме, а я стала ждать. Макар прохаживался рядом, поглядывая на меня и время от времени вздыхая. Наконец Семенович вернулся, но не один, следом шла женщина, она куталась в наброшенную на плечи куртку и нервно озиралась.

– Позвонили? – с надеждой спросила я.

– Позвонил, – кивнул мужчина. – До города почти семьдесят километров, так что…

– Это в самом деле ваш муж? – вмешалась женщина, голос ее звучал неприятно. – Как-то он странно отреагировал. Очень сомневался, что звонит его жена, хотел ваш голос услышать. Давно вы потерялись? Или это у вас дело обычное?

– Спасибо вам, – не обращая внимания на ее слова, сказала я мужчине.

– Пожалуйста, – пожал он плечами и добавил: – Он обещал приехать.

– Мне вся эта история кажется подозрительной, – заявила женщина. – И вообще…

– Мне ехать надо, – подал голос Макар. – Добро, оно пригляд любит.

Я спрыгнула на землю и сказала:

– Может, дождетесь мужа? Сумку я потеряла и отблагодарить вас смогу, только когда Толя приедет.

– Да мне ничего не надо, – махнул рукой Макар, забираясь в трактор. Заработал мотор, и трактор полез в гору.

Женщина отошла к калитке и оттуда наблюдала за мной.

– Ну, что ж, – начал Семенович, но жена перебила его:

– И не думай, я ее в свой дом не пущу. Сейчас такое время…

– Но не на улице же ей ждать, – возмутился он.

– Я сказала, не пущу, – отрезала супруга. – Хочешь, сиди с ней на улице, а за калитку ни ногой. – Она удалилась, хлопнув дверью, а он виновато развел руками:

– Вообще-то она права, в наше время…

– Да-да, извините за беспокойство, – пробормотала я. Он ушел вслед за своей женой, а я поднялась на пригорок. Здесь, в свете фонаря, возле дороги, под огромным деревом, кто-то соорудил стол и скамейку. Я опустилась на нее, положила голову на скрещенные руки. Ждать, ждать… Он сказал, километров семьдесят, значит, надо быть терпеливой. Места незнакомые, и Толе понадобится время, чтобы отыскать эту богом забытую деревню. Я начала считать до тысячи, напряженно прислушивалась и проваливалась в тревожный сон без сновидений. Я видела себя точно со стороны: растрепанные волосы, склоненную голову, кровоточащие ладони, вздрагивала от холода, просыпалась, вновь забывалась сном и вновь видела то же самое.

Когда я в очередной раз подняла голову, близился рассвет. От земли сплошной стеной поднимался туман, это было красиво и почему-то страшно. Я так замерзла, что и дрожать, кажется, перестала. Совсем не чувствуя своего тела, я попыталась выпрямиться и едва не закричала от боли, и тут услышала шум: вне всякого сомнения, приближалась машина, из тумана возникли две фары, а еще через минуту я увидела «Сабурбан» мужа, а потом его самого. Он бежал ко мне навстречу в сопровождении четверых мужчин. Я выпрямилась, ухватилась за край стола, пытаясь удержаться на ногах, и заревела.

– Геля! – закричал он. – Геля, господи, Геля, почему ты здесь? Почему ты сидишь здесь, на улице? – Он подскочил, обнял меня, а я уткнулась лицом в его грудь, бессмысленно повторяя:

– Толя, Толечка, любимый…

– Геля, как ты… Боже мой… Геля, где Саша? – приподняв мое лицо, испуганно спросил муж. – Где Саша? Ведь она была с тобой?

– Что? – переспросила я.

– Ты знаешь, где Саша? – испуганно прошептал он, а я отчаянно закричала и провалилась в пустоту, где не было ничего, лишь кто-то настойчиво повторял: «Саша, Саша».

Я лежала в больничной палате. Белые потолки, белые стены… Белое навевало мысли о смерти. Высокое окно приоткрыто, оно выходило в сад, я слышала неясный шум, пение птиц и крики ребятишек где-то вдали. Анатолий сидел возле постели и держал меня за руку. Ворот рубашки расстегнут, галстук завязан небрежно, это так не соответствовало характеру моего мужа, что становилось ясно: происшедшее с нами выбило его из колеи. От его обычной невозмутимости не осталось и следа.

Мне сделалось очень жаль его, так жаль, что трудно было видеть его лицо перед собой, хотелось закрыть глаза и вновь нырнуть в небытие. Анатолий из тех, кто привык сам распоряжаться своей судьбой, диктовать свои условия. У него всегда все было под контролем, и вдруг он оказывается в полной зависимости от чьих-то решений или желаний и ничего не может изменить, исправить и вынужден только ждать. Такое любому человеку нелегко, а ему тяжелее во сто крат. Приходилось лишь удивляться, откуда он черпает силы вот так сидеть рядом со мной, улыбаться, утешать…

Двое суток я пробыла без сознания, и, когда очнулась, первым чувством был ужас, ужас от того, что мы потеряли столько времени. А потом стало даже хуже: я просто не понимала, что происходит. Тот первый разговор с мужем я помнила почти дословно. Я пришла в себя и сразу позвала медсестру. Через пятнадцать минут после ее появления приехал Анатолий, и я торопливо рассказала о доме в лесу, машине у поста ГИБДД, он выслушал, кивнул и заметил со вздохом:

– Я уже знаю.

– Что знаешь? – не поняла я.

– Про машину, про место, где вас держали. То есть мы уверены, что это именно там… Тебе ничего не известно о Саше? – с трудом задал он вопрос.

– Ее увезли от меня. Сказали, что вернут тебе. Боже мой, – простонала я, – и я поверила. Толя, зачем им ребенок? У тебя требовали деньги? Что думают в милиции, почему они ничего не делают?

– Я не обращался в милицию, – глядя на меня, ответил он со вздохом.

– Что? – растерялась я.

– Я не обращался в милицию, – повторил он. – Это было непременным условием. Я не мог рисковать вашими жизнями.

– Подожди, они до сих пор…

– После того как я привез тебя в больницу, мне позвонили и напомнили, что Саша все еще у них и если мы хотим еще когда-нибудь ее увидеть… в общем, ни о какой милиции и речи быть не может.