Капкан на спонсора

– На рукописи был мой адрес?

– Нет, если ты, конечно, его не написала.

– Я вообще титульную страницу переворачивала не глядя.

– Значит, там должен быть лишь псевдоним Анна Асадова и название романа.

– А это важно? – забеспокоилась я.

– Если Аверин завтра объявится, то скорее всего нет, а если не объявится…

– Да при чем здесь Аверин?! – заорала я.

– Не знаю, – отрезала Женька и повесила трубку.

Хотя секретарша сказала нам, что Ярослав Сергеевич должен быть ближе к обеду, позвонили мы в десять, вновь отпросившись с работы. Голос секретарши звучал бесцветно, я бы даже сказала, безжизненно, а при имени Ярослав Сергеевич она вдруг начала всхлипывать.

– Ярослав Сергеевич погиб, – с третьей попытки сообщила она, а мы с Женькой дружно отвалили челюсть и выпучили глаза.

– Когда? – все-таки смогла спросить Женька.

– Сегодня утром. Он возвращался из Москвы, недалеко от города произошла авария. Он погиб. – В этом месте девушка зарыдала в голос, а Женька повесила трубку.

– И что ты думаешь по этому поводу? – задала вопрос подружка.

Если честно, я ничего не думала, да и что тут можно думать? Аверин был мертв еще во вторник, мне это доподлинно известно, что бы там ни говорила Женька, следовательно, погибнуть сегодня он не имел возможности.

– Чепуха, – промычала я с отчаянием, и Женька со мной согласилась.

– Значит, так, – заявила она. – Двигай на работу, а я в редакцию, попробую узнать что-нибудь об этой аварии.

Все утро я по большей части пялилась в стену перед собой. Денис и тот обратил на это внимание.

– Неважно себя чувствуешь? – спросил он.

– Да… приболела.

– Тогда, может, пойдешь домой?

– Нет, я в порядке, сейчас соберусь с силами и начну работать по-настоящему.

Но собраться с силами так и не удалось, то есть они потребовались мне для других дел. После обеда позвонила Женька, мне пришлось отпроситься у Дениса, и я рванула в кафе «Милена», где она ждала меня.

Кафе располагалось в нескольких шагах от офиса Аверина, правда, из окна, возле которого мы с Женькой сидели, офис не просматривался.

– Ну? – спросила я, мысленно готовясь к самому худшему.

– Авария произошла примерно в 5.20 утра. Аверин ехал на своем «мерсе» на очень приличной скорости, возле объездной за каким-то чертом поднялся на мост, а он, как известно, не достроен, и Аверин свалился с очень приличной высоты на бетонные плиты. «Мерс» взорвался, и от его хозяина остались головешки. Свидетелей аварии нет: утро, движение небольшое… – Женька вздохнула и отвела взгляд: – Аварии случаются каждый день, иногда они скверно заканчиваются.

– Не мудри, – покачала я головой. – Аверина убили во вторник, а сегодня инсценировали аварию.

– Ты сама-то в это веришь? – скривилась Женька.

– Я верю своим глазам. Он лежал на полу с ножом в спине. Я не психопатка и не страдаю галлюцинациями, и это вряд ли была шутка. А после весьма подозрительной аварии я абсолютно уверена в том, что все так и было.

– Думаешь, аварию инсценировали, чтобы запутать следствие?

– Какое следствие? – усмехнулась я. – Я ведь до сих пор не заявила в милицию.

– Постой, – нахмурилась Женька. – Есть авария, и есть труп. А ты являешься и говоришь, что труп был трупом еще три дня назад. Что менты должны о тебе подумать?

– Не знаю, но Аверин вовсе не разбился, его убили.

– Ну и что? – вдруг зашипела Женька, наклоняясь ко мне. – Может, и убили. Он бизнесмен, врагов у них немало, а мы, если пойдем в ментовку, только наживем неприятности.

– Что ж тогда делать?

– Ничего. Конечно, свинство с его стороны умереть, так и не успев выполнить свое обещание, но другого спонсора можно найти, а вот здоровье – вряд ли.

– Что-то ты не то говоришь, я не здоровье имею в виду, а милицию. Аверин убит, а не погиб, как считают в его конторе, милиции об этом неизвестно, и убийцу искать не будут…

– А нам что с того? – нахмурилась Женька. – Говорю, здоровье дороже. Бизнесменов сейчас стреляют пачками, нас не трогают, и слава богу.

– Послушай, можешь считать меня какой угодно дурой, но я хочу знать, то есть… я не могу не думать об этом деле. Труп с ножом в спине, авария… Черт возьми, да я свихнусь, изо дня в день размышляя об этом.

– Ясно, – вздохнула Женька. – Мне это знакомо. Бывает, услышишь какую-то фамилию и думаешь, думаешь, пока не вспомнишь, откуда ее знаешь. Вот что, менты никуда не денутся, а мы с тобой проведем журналистское расследование. Если Аверин разбился, значит, труп тебе привиделся, и ты идешь к психиатру, а если нет… будем думать.

Предложение мне не очень понравилось, но своего у меня не было, и пришлось согласиться. Мы расплатились, покинули кафе и зашагали к офису Аверина. Женька нацепила на майку карточку спецкора «Комсомольской правды» и меня снабдила такой же. Подружка в самом деле сотрудничала с «Комсомольской правдой», конечно, не с той, что в Москве. В нашем городе «толстушка» выходит с приложением в четыре листа с новостями губернии. Так что мы с чистой совестью вошли в офис, поздоровались и объяснили, что нам надо.

Прессу смерть Аверина, как видно, не взволновала, впрочем, так же, как милицию. Оттуда позвонили в офис, сообщили о трагедии, на этом все и кончилось. Сотрудники пребывали в растерянности, слонялись из кабинета в кабинет, выглядели пришибленными и явно не знали, что теперь делать. В общем, наше появление пришлось весьма кстати.

Мы отправились к секретарше. Девушка сидела в комнате рядом с кабинетом Аверина и горько плакала. Нам вроде бы обрадовалась. Женька устроилась за столом, сварила кофе, напоила меня и девушку, которую звали Наташей, и принялась задавать вопросы, причем не как репортер, а как сыщик. Оттого, наверное, первый вопрос прозвучал на редкость оригинально:

– Когда вы видели своего шефа в последний раз?

– Во вторник, – не задумываясь, ответила Наташа. – В среду он уже уехал, а вернуться должен был сегодня.

– А в среду он что, не заезжал в офис?

– Нет. Он уехал прямо из дома.

– А о своей поездке сообщил вам накануне?

– Да… то есть нет. – Девушка на секунду смешалась, а потом со вздохом произнесла: – Честно говоря, я не помню, говорил ли он во вторник что-нибудь о поездке в Москву… но он часто туда ездил.

– И всегда на несколько дней?

– Нет. Обычно в тот же вечер возвращался, но иногда и на несколько дней.