Разрушительница пирамид

– Ограбление?

– Ага. Сменщицу брать не торопились, точно ждали, когда у меня терпение лопнет и я сбегу. Следили за нами, Евочка, вот тебе крест… И в дом полезли, потому что знали: старик-то один.

– Верка могла приехать в любой момент. Или вы и ее подозреваете?

– Пес знает. Уж очень она плакала, дядю жалела, прямо сердце разрывалось, глядя на нее. Хотя, как есть, шалава. Ветер в башке свищет. Нет, не она это. Ветер свищет, но чтоб человека, да еще родного дядю лихим людям на убийство отдать… Верка вообще-то девка добрая.

К этому моменту я окончательно запуталась, подозревать Верку или нет. Я с ней встречалась несколько раз, запомнилась она редкой болтушкой, об остальных аспектах Веркиного характера и биографии я знала со слов той же Светланы, которая отличалась крайней непоследовательностью. В зависимости от ситуации наследники были то пройдохами, то чуть ли не мучениками, если учесть скверный нрав старика.

– А вы следователю о своих подозрениях рассказали? – задала вопрос я.

– Ой, да я толком и не помню, что говорила. Можно сказать, находилась в беспамятстве. Теперь страшно, не пришили бы соучастие. Я слышала, как Олег со следователем говорил, мол, старик денег не давал, его содержание наследникам обходилось дорого. У Верки с деньгами напряг, и у Олега не всегда были возможности… Вот, мол, и обходились, как могли.

– Думаете, так и было?

– Кто знает? Старик, когда с ними беседы беседовал, меня из комнаты всегда гнал. Но то, что он прижимистый да вредный, это факт, а против фактов не попрешь.

«Судя по всему, никакие злодеи Светлане не угрожали, а значит, мое недавнее похищение никак с убийством не связано», – подумала я, закончив разговор с сиделкой. Тогда кто хотел меня увезти и с какой целью? В обсуждение этого вопроса охотно включилась подруга.

– Каверин это. Помяни мое слово. А может, Осмолов? Решил, если тебя на суде не будет, дело запросто развалят. – Она испуганно на меня вытаращилась, я махнула рукой.

– Там томов сорок дела и пол-Китая обманутых вкладчиков, чего тут разваливать? Если Осмолов решит оторвать мне голову, то лишь на почве глубокой личной неприязни.

– И что? От этого легче?

– Нет, конечно. Ладно, я пошла.

К тому моменту волнения дня меня уже доконали, хотелось покоя и одиночества.

– Куда? – не поняла Олеська.

– Домой, естественно.

– Ты спятила?! – заголосила подруга. – Ее белым днем хватают на улице, а она домой!

– Здесь оставаться тоже опасно. Еще и тебя подставлю.

– Идем к Кирюхе. У него точно искать не будут. Он тебе кто? Никто. Вот и отсидишься. Я тебе соберу самое необходимое.

Олеська стала искать ночнушку и зубную щетку, а я тосковала на диване, толком не зная, как поступить. Ситуация попеременно виделась то безнадежной, то умеренно оптимистичной.

Наконец сумка была собрана, и мы поехали к бывшему.

Кирюха, открыв дверь, посмотрел на нас с явным неудовольствием.

– Чего притащились? – спросил он, препятствуя нашему проникновению в квартиру.

– Еве надо где-то отсидеться. Понял?

– Опять?! – возмутился Кирюха.

– Не опять, а снова, – отрезала Олеська, он чертыхнулся.

– Почему у меня-то?

– А где? На тебя никто не подумает. Ева, не молчи! – Подруга толкнула меня локтем в бок.

– Короче, Кирюха, дело правда стремное…

– А у тебя других нет, – съязвил он и перешел на шепот. – Между прочим, у меня девушка.

Если он думал этим нас остановить, то зря надеялся.

– Здесь? – спросила она и, решительно подвинув Кирюху, шагнула в квартиру. – Хотелось бы познакомиться.

– Зачем? – зашипел бывший и заметался между мной и Олеськой, в конце концов махнул рукой, затащил меня в квартиру, запер дверь и крикнул: – Оля, у нас гости!

Из комнаты появилась девица с синими волосами. Бровь, нос, губу и щеку украшали серебряные кольца. Кожаная юбка в обтяжку и бесформенная футболка, наряд завершал дурацкий капроновый бант на затылке, который успел сбиться на одну сторону.

Олеська, судя по ее физиономии, осталась довольна – девица укладывалась в определение «тихий ужас».

– Кирюху надо спасать, – заявила подружка вместо «здравствуйте», а Синяя спросила с вызовом:

– Это кто?

– Я его жена. Бывшая, – мстительно сообщила подруга. – А это невеста, тоже бывшая. А вы по вызову работаете? Страшилки на дом?

– Блин, Олеська, заткнись! – рявкнул Кирюха, но впечатление, как всегда, не произвел.

Девушка, окинув нас взглядом, сказала:

– Пока. Я позвоню, – и удалилась ввиду явного перевеса сил.

Кирюха вздохнул, закрывая за ней дверь, но в этом вздохе чувствовалось облегчение.

– На фига лезть в мою личную жизнь? – вопросил он.

Олеська отмахнулась.

– Радуйся, что эта пародия на семейку Адамс ушла. У нее, поди, в пупке еще кило железа, а под юбкой граната подвешена.

– Почему граната? – не понял Кирюха, я, кстати, тоже не поняла.

– От таких только и жди пакостей. В общем, Ева поживет у тебя, – сменила она тему. – Сколько, пока не ясно, но с девицами придется повременить.

В гробовом молчании мы устроились в кухне пить чай, на этом настояла Олеська. Чаю никому не хотелось, Кирюха, вздохнув, достал из холодильника три бутылки пива и поставил на стол.

– Рассказывайте, в какое дерьмо Ева опять вляпалась.