Миссия свыше

– Я уважаю твою маму, но за час общения с ней, чего доброго, превращусь в маньячку.

– Это запросто, – согласно кивнула Варька. – Мамуля не подарок, а сейчас еще и новые зубы вставляет.

– А куда она дела старые?

– Выпали. Давно. Мамуля долго без зубов терпела, но к врачу в конце концов все-таки пошла. А он ей такие бабки озвучил, что мамка моя сразу от него к кардиологу, хорошо, что тот сидит в кабинете напротив, не пришлось шляться по коридорам.

– Впечатляет, – кивнула я.

– Еще бы. Мамуле и двух часов не хватит, чтоб все в деталях расписать. Слушай, может, ее к буддистам отправить? Начнет медитировать и о зубах забудет.

– Ты имеешь в виду буддистов, что обживают вашу подворотню?

– Ага. Надька, ты ее сейчас видела…

– С бритой головой?

– Ну… она у них днюет и ночует… Кстати, там у них сегодня какой-то хмырь нарисовался… гуру… – продолжила Варька. – Лекцию будет читать. Я б на твоем месте сходила. Кто-то должен тебе мозги вправить. А давай вместе пойдем?

– А давай. Только без твоей мамы.

– Само собой. Какой гуру ее выдержит.

– Гуру кто-то из местных? – поинтересовалась я.

– Надька сказала, из Тибета.

– И на каком языке он мне мозги вправлять будет?

Варька уставилась в потолок и нос потерла.

– Кто знает. Может, это… переводчика надыбают…

– Или гуру телепатически донесет мысль до каждого, – добавила я.

– Хорош язвить. Идем или нет?

– Идем. Делать все равно нечего.

– Надька сказала в шесть. Маму я завтра отвезу, так что ключи можешь вечером отдать, – милостиво предложила она.

– Обойдусь, – махнула я рукой и вскоре покинула ее кабинет, хотя Варька просила остаться и предлагала кофе. Кофе у нее скверный, а чая нет.

И я отправилась бродить по городу, бросив прощальный взгляд на свою машину, припаркованную неподалеку от офиса.

Варвара объявилась в половине шестого, позвонила по телефону, хотя мы договаривались, что в это время она заедет за мной, чтобы вместе отправиться на встречу с гуру. Тут же выяснилось: в планах подруги произошли изменения, добираться до заветной подворотни мне придется в одиночку, а встретимся мы уже на лекции. Положив трубку, я взглянула на часы, прикидывая, стоит покидать свое жилище или нет? К слову сказать, жилище моим вовсе не было, жила я в квартире своей подруги, бывшей одногруппницы. К ней три года назад я и приехала в надежде, что поиск смысла жизни пойдет здесь веселее. Со смыслом все по-прежнему, а вот моя Танька уже два с половиной года как в Германии, вышла замуж за приблудившегося немца, но сама не знает, надолго ли, оттого в ее квартире живу я, оплачиваю коммуналку и слежу за порядком. И Таньке хорошо (квартира в надежных руках – это ее мнение, а вовсе не мое), а мне так просто здорово, если бы не этот подарок судьбы, работу пришлось бы искать уже вчера, съемная квартира в нашем городе удовольствие не из дешевых.

За эти годы мы с квартирой породнились, и сейчас я не видела особой нужды ее покидать. Но мысль о Варьке заставила меня подняться с дивана, где я лежала, перещелкивая каналы телевизора. Варвара Пантелеевна наверняка потащится к буддистам из желания спасти мою плутающую впотьмах душу, ей-то гуру из Тибета совершенно без надобности. В ее мире все кристально ясно и укладывается в два слова «надо бороться». С кем или с чем, всегда найдется. В общем, я торопливо поднялась, сменила джинсы на длинную юбку и вскоре покинула квартиру.

Стоило мне оказаться возле остановки, как тут же подошла маршрутка. Я увидела в этом добрый знак: «верной дорогой идете, товарищи», как говаривал еще один любитель изменить мир в лучшую сторону. Я устроилась у окна и в который раз попыталась нащупать причину своей меланхолии. Надо сказать, жила я вполне счастливо, но временами находило… Временами находит на всех, что мне известно доподлинно, но в моем случае длилось подобное состояние слишком долго, растягиваясь на месяцы, а то и на полгода. Если коротко, то чувство было такое, точно я не там, где должна быть, а там, где должна быть, меня очень ждут и нужно бы торопиться. Все проблемы начинали казаться глупыми, люди вокруг неинтересными, а жизнь в целом не особо радостной. Перемена мест, как я уже сказала, борьбе с хандрой не способствовала. Оставалось лишь надеяться, что все пройдет само собой. Правда, у мамы был свой взгляд на мою хандру: на личном фронте у меня глубокое затишье, работа меня не радует, потому что я не послушала маму и выбрала не ту профессию, к тому же я живу в городе, где у меня никого нет: ни родных, ни друзей (о существовании Варьки мама не подозревала, и это было скорее хорошо). По большому счету с мамой я была согласна. Особенно удручала ситуация на личном фронте. Мужчины держались со мной настороженно, смотреть смотрели, но не приближались. Я потихоньку наживала комплексы и завидовала Варьке, у которой отбоя от парней не было. Ее друзья считали меня красивой девушкой, но никто ни разу не пригласил на свидание.

Я вздохнула в очередной раз над своей девичьей долей и, взглянув в окно, сообразила, что едва не проехала нужную остановку. Выпорхнула из маршрутки и зашагала по улице, оглядываясь в поисках своей машины, в надежде, что Варька уже приехала. Ни машины, ни Варьки.

Свернув в подворотню и преодолев положенную сотню метров, я смогла убедиться, что столпотворение сегодня не грозит. Взглянула на часы: пять минут седьмого. Либо все те, кто хотел, уже слушают гуру, либо Варька все бездарно перепутала. Второе куда вероятней. Я достала мобильный из сумки, собираясь звонить, но тут услышала шаги и обернулась. Ко мне стремительно приближалась бритая Надька, в платье оранжевого цвета с длинной юбкой, из-под которой выглядывали тонкие щиколотки, украшенные браслетами, они мелодично позвякивали при каждом ее шаге. Платье было красивым, босоножки тоже, и против браслетов я не возражала, но в целом Надька выглядела еще нелепей, чем в нашу недавнюю встречу.

– Идем скорее, – сказала она, хватая меня за руку. – Просили не опаздывать. Варвара Пантелеевна мамашу к зубному повезла. Обещала подтянуться позднее.

– Ага, – только и смогла ответить я.

Внутри здания не было ни одного человека, и тишина царила подозрительная. Но Надька уверенно направилась в глубь помещения, и я припустилась следом. Она осторожно открыла дверь и так же осторожно, заглянув внутрь, кивнула мне.

В небольшом зале прямо на полу сидели человек тридцать, в основном девушки. Кто-то пришел со своим ковриком или подушкой, а кто-то довольствовался половичком, которые стопочкой лежали в уголке. Надька, схватив половичок, протиснулась ближе к окну, возле которого в позе лотоса сидел мужчина в белой просторной одежде. Длинные волосы, совершенно седые, стянуты в хвост. Глаза гуру были закрыты, руки лежали на коленях, ладони в старческих пятнах, что удивило, старым мужчина не выглядел. Встреть я его при других обстоятельствах, иначе одетым да еще подстриженным покороче, дала бы лет сорок, не больше. Я так и стояла в дверях, разглядывая его, пока Надька не шикнула на меня, оглянувшись и махнув рукой. Я опустилась на пол, не забыв про половичок.

Минут десять все сидели в тишине, к тому моменту разглядывать гуру уже стало не интересно, я вспомнила о Варьке и решила, что ее отсутствие мне скорее на руку. Молчать она не в состоянии, а если окружающие начинали гневаться, то подружка тут же переходила на смс. В кино с ней можно идти, только если фильм скучнейший. А здесь гуру… Мужчина открыл глаза и неожиданно заговорил. Я-то думала, что он еще долго будет сидеть в молчании, и даже вздрогнула, услышав его голос. Тихий, мелодичный. В нем было что-то птичье. Глаза у него оказались очень светлыми, национальность его определению не поддавалась, вроде бы европеец, хотя и это сомнительно. А вот заговорил он на английском.

Через полчаса, пытаясь устроиться на половичке поудобнее, я уже жалела, что пришла сюда. Моего английского не хватало, чтобы в полной мере осознать, о чем он говорит, а переводчик оказался совсем скверным. Девушка лет двадцати пяти, сидевшая рядом с гуру, должно быть, очень волновалась. То и дело сбивалась, краснела, торопливо извинялась и вновь делала ошибки. Лицо ее покрылось испариной, и я испугалась, что она, чего доброго, в обморок грохнется. Гуру наконец-то обратил внимание на ее состояние и предложил помедитировать вместе. Отличный момент, чтобы незаметно уйти, но, как на грех, рядом оказалась девица, перекрывшая мне доступ к двери, медитировала она так самозабвенно, что не хотелось ее беспокоить. Стащив все оставшиеся половички, я привалилась к стене, устроившись с максимальными удобствами, и закрыла глаза. Главное, не уснуть. Свалюсь под ноги кому-нибудь, вот будет потеха…

Вскоре я уже пребывала в расслабленном состоянии, и была в мире и с собой, и с целым светом. Выходит, не зря меня Варька сюда отправила… Полудрема длилась довольно долго. Тут гуру вновь заговорил, а девушка с легким заиканием начала переводить, но теперь я их не слушала, зависнув где-то между мирами, и счастливо улыбалась. Не знаю, сколько бы я смогла находиться в таком состоянии, но люди вокруг вдруг завозились, задвигались, и я поняла, что встреча закончена.

– Ну как? – спросила Надька, оказавшись рядом со мной.

– Впечатляет, – ответила я.

– Это еще что. В прошлом году к нам приезжал… – Но о том, что было в прошлом году, мне так и не довелось узнать. Гуру в комнате уже не было, народ покидал ее, на ходу обмениваясь впечатлениями, а ко мне чуть ли не вприпрыжку направилась переводчица.

– Подождите, пожалуйста, – попросила она. Я замерла, теряясь в догадках, что ей понадобилось. Тем же была занята и Надька, хмурилась, переводя взгляд с меня на переводчицу и обратно. – Учитель хочет с вами поговорить, – понизив голос, произнесла девушка, а я бестолково переспросила:

– Со мной?

– Да.

Даже после утвердительного ответа я продолжала сомневаться, а не произошла ли ошибка? Вдруг девушка меня с кем-то перепутала? Гуру, как известно, не ошибаются, но я была уверена, на меня он не обращал внимания, и, скорее всего, даже не видел, ведь я сидела возле двери за спинами десятка людей. Или все-таки заметил меня, когда я вошла, опоздав на несколько минут? Пожалуй, так. Но не об этом же он хочет поговорить? А о чем? Надька продолжала в недоумении таращиться. Я ее очень даже понимала, но отправилась вслед за девушкой.

Гуру был в соседней комнате, сидел в кресле, положив руки на подлокотники, перед ним стояла чашка с напитком, от которого поднималась струйка пара и пахло почему-то аптекой. Гуру пристально посмотрел на меня и улыбнулся. Как ни странно, улыбка вышла немного виноватой, точно он испытывал неловкость оттого, что меня побеспокоил. «Святые люди, как правило, очень деликатны», – подумала я, так и не найдя объяснения, чему обязана вниманием этого человека.

Сейчас, сидя в кресле, он казался как-то обыкновеннее, но одновременно и симпатичнее. Не зная, что должна сделать, я молча поклонилась. Он поклонился в ответ и указал рукой на соседнее кресло. Я поспешно села на самый краешек, по-прежнему толком не зная, как себя вести. Судя по всему, он тоже не знал, хотя поверить в такое практически невозможно. Улыбка все еще блуждала на его губах, он продолжал смотреть на меня, но как-то сквозь, и я начала сомневаться, видит ли он меня, а еще: помнит ли, что я рядом? «Ушел в нирвану», – подумала с беспокойством и без всякого намека на иронию.

Мы сидели так уже довольно долго, ни я, изнывая от любопытства, ни девушка-переводчик, которую происходящее тоже смущало, нарушить тишину не рискнули. В конце концов я робко кашлянула, а гуру тут же заговорил, точно все это время ждал сигнала.

– Я должен сказать вам кое-что, – девушка торопливо перевела, а он продолжил: – Я хочу, чтобы вы были уверены: мои слова вас ни к чему не обязывают… – Он вновь улыбнулся и кивнул: – Но вы должны знать.

– Что? – нетерпеливо спросила я по-английски и смутилась, решив, что прозвучало это не очень-то вежливо. Если так, гуру не стал принимать это близко к сердцу и улыбнулся шире. Зубы у него были белые и ровные. «Голливудская улыбка», – подумала я. Девушка стояла между нами, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

– Четверо людей в прежней жизни дали клятву встретиться в другой жизни. Страшную клятву, кровавую, – продолжил он вроде бы с сожалением. – Трое уже встретились. Ждут вас.

Стоило ему произнести первую фразу, как сердце ухнуло вниз, а потом побежало куда-то со страшной скоростью. По спине прошел холодок, точно ее коснулись холодной лапой. И словно в подтверждение того, что так оно и есть, я увидела, что мои руки покрылись мурашками, как будто меня раздетой выставили на мороз. «Господи», – успела подумать я, сама не зная, по какому случаю его беспокою. Гуру замолчал, убрал улыбку с лица и закрыл глаза. Я вопросительно взглянула на девушку в надежде, что ее перевод окажется куда толковее. Но она повторила слово в слово то, что я уже слышала.

– Спроси, что это за люди, – попросила я, и она послушно перевела. Однако гуру на ее слова попросту не обратил внимания, продолжая сидеть истуканом, вызывая у меня легкое раздражение.