Приморский детектив

Сазонов набрал один номер и, когда там ответили, попросил проверить этих двоих по всем известным базам. Заодно и Кисина, на всякий пожарный случай.

Ответ пришел быстро. На Потапова на первый взгляд ничего особенного не было, а вот Василий Керзун оказался темной личностью. То есть не Василий Керзун, а тот, кто себя за него выдавал. Потому что Сазонову прислали однозначный ответ, что Керзун Василий Леонидович, такого-то года рождения, уже несколько месяцев находится за границей, работает там по контракту. И возвращаться в ближайшее время не собирается.

Стало быть, вот он, его объект, по чужим документам в санаторий приехал. Подозрительно, конечно, однако Сазонов представил себе этого Керзуна. Худой, бледный, щеки ввалились, вздрагивает все время, по сторонам оглядывается, голову в плечи втягивает – словом, ведет себя так, что любой заметит – совесть у него нечиста. Неподходящий, в общем, тип для важного и опасного дела, никакой человек в здравом уме его не наймет.

Сазонов подождал еще немного, и тогда пришел ответ на расширенный поиск. Там говорилось, что Василий Керзун уехал за границу с женой и ребенком, а здесь из родственников у него осталась мать и двоюродный брат, Николай Симаков.

Сазонов посмотрел на фотографию и узнал его. Значит, вот так. Взял паспорт своего двоюродного брата. Очень умно. То есть глупость несусветная. Что-то тут не то.

За ужином он выбрал столик поближе к Керзуну. Тот сидел один, никакие дамы к нему не клеились, видно, не считали подходящим для легкого флирта. Сазонов, хотя и не был дамой, был с ними в этом вопросе согласен.

Кормили в санатории хорошо, к ужину подавался десерт, и возле столика Сазонова возникла Марианна, держа в руках блюдечко с куском кекса. Сегодня на ней был такой же длинный бесформенный балахон, как всегда, но не болотного цвета, а густо-зеленого, такой краской был выкрашен забор перед КПП, когда Сазонов давным-давно служил в армии. В ушах Марианны висели серьги, напоминающие перекрученную колючую проволоку. Не спросив разрешения, она плюхнулась на соседний стул и как обычно начала болтать.

– Нина Петровна поссорилась с дочерью, та пошла к врачу, чтобы выговорить ему, что ее мать плохо лечат, а он рассердился и сказал, что ее мамаша ничем не больна. Так и сказал – хоть сегодня в космос посылай. Был жуткий скандал, путевку-то они покупали за полную стоимость… вы не слушаете, вам неинтересно?

– Ага, – честно ответил Сазонов, – про Нину Петровну мне неинтересно.

Марианна поерзала на стуле, доела кекс и отхлебнула чая из чашки Сазонова. Затем нагнулась, поправляя пряжку на туфле, и зацепилась серьгой за поношенный и мятый джемпер Василия Керзуна, который допивал чай за соседним столиком.

– Ой! – заверещала Марианна. – Что делать?

Керзун вздрогнул и завертел головой, отчего серьга еще больше запуталась. Тогда он был вынужден нагнуться и освободить этот кусок скрученной проволоки.

– Василий… – проворковала Марианна, – вас ведь Васей зовут? Слушайте, у вас брата нету? Знавала я одного Керзуна… вроде бы вашего возраста… как же его звали-то… Ваня… Витя… Володя… помню, что на «В»… о, Вася! Точно, он Василий был, мы с ним… ой, так вы ведь тоже Василий?

– Это не я! – голос Керзуна, или кто он там на самом деле, сорвался почти на визг.

Он вскочил и побежал к выходу из столовой.

«Спугнула, дура такая!» – мысленно рявкнул Сазонов и пошел следом за Керзуном, стараясь идти не торопясь. Поужинал человек да и пошел себе прогуляться перед сном.

Керзуна он нашел на пляже, тот тряс дверь сарайчика, не замечая, что она заперта на висячий замок.

– Ну что, Николай? – спросил Сазонов, подойдя неслышно. – Раскрылся твой маскарад, так что живо признавайся во всем! Запираться бесполезно. Где она?

– Не… не знаю… – промямлил Николай дрожащим голосом, – я думал, это она вас послала…

– Кто? – насторожился Сазонов. – Кто она? Ты кого вообще имеешь в виду?

– Она, жена моя бывшая. И теща Ираида Вик… Вик…

– Да не икай ты, говори толком! – для убедительности Сазонов тряхнул этого рохлю как следует. И услышал следующее.

Николай Симаков был мужчина робкий и стеснительный, жил с мамой, женщиной властной, и привык во всем ей подчиняться. А потом мама умерла, и Николай несколько растерялся. Жил он теперь один в хорошей двухкомнатной квартире в центре. Потолки высокие, окна выходят на Фонтанку, как раз напротив цирка, так что летом даже слышно, как львы дрессированные рычат. Или тигры, кто их там разберет.

Короче, через несколько месяцев одинокой жизни Николай затосковал и оголодал, так что когда бывшая сослуживица познакомила его со своей подругой, он решился и сделал ей предложение, поскольку готовила подруга отлично и вообще поначалу проявила себя с самой положительной стороны.

Сазонов только вздохнул, зная уже, что было дальше.

Все было неплохо, пока не приехала из далекой провинции теща. Ей зять сразу не понравился, и она задумала от него избавиться. Но при разводе дочке бы ничего не обломилось, тогда теща решила его, Николая, посадить. А потом выписать из квартиры. В общем, пару раз она вызывала патруль, разорвав на себе халат и расцарапав лицо, потом отлупила дочь и свалила все на Николая. Его забрали и продержали в камере одну ночь, потом выпустили, потому что нашелся среди ментов приличный человек, который осмотрел руки Николая и тещи. У него-то руки чистые, а у тещи все в ссадинах, она голыми руками дочку и била. Тот мент сам был со своей тещей на ножах, оттого и помог.

Дело заводить не стали, жена заявление забрала. Но на Николая ночь в камере произвела такое неизгладимое впечатление, что он понял: второго раза просто не выдержит. А теща поклялась, что его посадит. Она, может, дочери родной не пожалеет, не баба, а терминатор.

В общем, он сбежал из собственной квартиры в чем есть и поселился у тетки. С работы пришлось уволиться, эти две ведьмы его и там нашли бы. Приходили они и к тетке, но не на ту напали, отбилась тетка, да еще сосед помог, бывший боксер, у него внешность впечатляющая. У тетки в собесе нашлась знакомая, она путевку в санаторий достала, вот он и поехал отсидеться.

– Что, так и будешь по чужому паспорту жить, от всех прятаться? – вздохнул Сазонов, понимая уже, что с этим Симаковым дохлый номер. Не его объект.

– Мне только до конца путевки, а потом с теткой в деревню поеду, у нее дом в Псковской области, там даль такая, никто не найдет. А в сентябре Василий вернется, у него адвокат знакомый есть…

«Ладно, – подумал Сазонов, – остался только Потапов».

После завтрака Сазонов следил за Потаповым. На первый взгляд ничего подозрительного Потапов не делал – прогулялся по пляжу, кинул камешек в сторону нахальных чаек, которые рвали друг у друга кусок тухлой рыбы, затем посмотрел на часы и пошел в сторону процедурного корпуса.

В холле никого из знакомых не было. Потапов свернул в коридор, ведущий к процедурным кабинетам. Сазонов выждал несколько секунд и последовал за ним. Но едва он зашел за угол, как на него налетела Инна Михайловна – та самая героическая старуха, которая не боялась входить в ледяную воду каждое утро.

На этот раз в ней не было ничего героического – лицо ее было покрыто красными пятнами, губы тряслись, в глазах плескалась паника.

– Пойдемте! – вскрикнула она, схватив Сазонова за руку. – Пойдемте со мной скорее!

– В чем дело? – Сазонов попытался вырвать руку, но Инна Михайловна вцепилась в него мертвой хваткой и тащила вниз, к полуоткрытой двери, за которой находилась сауна.

– Скорее! – лепетала она дрожащим голосом. – Кажется, он мертв… убит…

– Кто?! – переспросил Сазонов, хотя догадка у него уже мелькнула. Он перестал сопротивляться и бросился туда, куда волокла его перепуганная женщина.

В голове билась отчаянная мысль – он не уследил за Потаповым, того убили, и теперь операция сорвана…

– Он здесь… – бормотала Инна Михайловна, подталкивая Сазонова к двери. – Может быть, ему еще можно помочь… надо проверить пульс… я не решилась…

Сазонов подумал, что Инна Михайловна производит впечатление решительной женщины, не склонной к панике – но внешность бывает обманчивой. Они вошли в сауну. Внутри никого не было. Сазонов увидел несколько кабинок, одна из них была открыта, за дверью виднелась какая-то бесформенная груда.

– Здесь, здесь! – повторила Инна Михайловна.

Сазонов вошел в кабинку, наклонился. На деревянном полу действительно лежала какая-то груда, прикрытая махровым халатом. Сазонов сдернул этот халат, увидел под ним несколько смятых полотенец и в недоумении повернулся к женщине:

– Что за ерунда? Зачем вы меня сюда привели?

И успел увидеть ее лицо, на котором не было и тени паники – только холодное расчетливое торжество, а в следующую долю секунды она захлопнула дверь кабинки.

– Вы с ума сошли! – выкрикнул Сазонов, дернув дверь на себя. – Откройте сейчас же!

За дверью не было слышно ни звука.

Сазонов понял, что его провели, обставили, обвели вокруг пальца, как последнего лоха. Выходит, зря он подозревал Потапова, зря подозревал всех остальных – это Инна Михайловна, железная старуха, была тем самым объектом… и теперь она вывела его из игры…

Он бессильно застонал, подергал чертову дверь – но она даже не шелохнулась.

Звать на помощь?