Небеса рассудили иначе

– У меня денег не хватит, – съязвил Димка. – Вот что, барышни. Елисей ваш уже ни в чем не нуждается, а выходные бог дает, чтоб у человека была радость в жизни. Поэтому предлагаю: забыть дела до понедельника, а сегодня напиться. Помянем адвоката… можем в кино сходить…

– До чего ты надоедливый тип, – покачала я головой.

– Допустим, я сейчас уйду. А чем займетесь вы? Выпьете пять литров чая и будете гадать, кто Елисея убил? Много пользы. Короче, Фенька, одевайся и едем навстречу весне и новой жизни.

– Вообще-то он прав, – вздохнула сестрица. И я отправилась переодеваться.

Через полчаса мы покинули мою квартиру. Я была намерена как следует развлечься, если уж Агатке пришла к тому охота, и намерение мы выполнили. Полдня проторчали в боулинге, запивая пивом наши скромные победы, до отвала наелись морепродуктами в симпатичном ресторанчике и даже посмотрели кино. С этим, правда, вышла незадача: фильм понравился только Агатке, мы с Димкой, комментируя происходящее на экране, весело хихикали, а Агатка шипела и грозилась вывести нас из зала. Наконец фильм закончился, а вскоре пришла пора расставаться. Агата Константиновна слегка удивила, предложив мне заночевать у нее. Такое, скажем прямо, случалось не часто. Хоть временами сестрицу и посещают невеселые мысли об одинокой старости, наедине с самой собой ей не скучно. По крайней мере, жалоб на этот счет я никогда не слышала, зато на отсутствие времени – сколько угодно. В общем, сестрица умела занять себя, и то, что она весь день, по ее терминологии, дурака валяла, весьма удивительно, а приглашение в конце вечера удивило вдвойне. Сама я к сестрице хаживала нечасто: Агатка зануда и общения с ней мне на работе хватало. Но я тут же согласилась по двум причинам: во?первых, было любопытно узнать, с чего такая милость, во?вторых, так проще избавиться от Димки. Его занудство в последнее время доставало больше сестрициного.

– Не поверишь, – поднимаясь по лестнице к своей квартире, заговорила она. – Этот охламон в самом деле мне нравится.

– Ну, так в чем проблема? Порадуй маму.

– Мама Диме не обрадуется, о чем тебе прекрасно известно. К тому же влюблен он в тебя. И я нахожу его хорошим парнем.

– У тебя в детстве было сотрясение мозга, так что не удивительно.

– У тебя тоже было. И не в детстве. Мозги на место до сих пор не встали. – Агатка замерла, сурово на меня взирая.

Я тоже вынуждена была остановиться и недовольно спросила:

– Начнешь вправлять их прямо сейчас? Я бы предпочла более комфортную обстановку, за чашкой чая…

– Что толку? Твои мозги – загадка природы. По мне, так у тебя их вовсе нет, – сестрица сердито махнула рукой и зашагала дальше. – Димка в тебя влюблен, это видно невооруженным глазом, и что ты собираешься с этим делать, балда?

– А у меня есть выбор? – разозлилась я. – Не реже двух раз в неделю я напоминаю ему о наших родственных узах, но ему по фигу… Отделаться от него возможным тоже не представляется. Хотя, если честно, не хочется разбивать нашу веселую компанию, не так много радостей в моей жизни.

– Парадокс в том, что вы идеально подходите друг другу, – отпирая дверь, вздохнула Агата. – Димка охламон, ты – редкая раздолбайка…

– Нет такого слова…

– Не перечь сестре. И смотритесь так, что хоть сейчас на обложку журнала.

– И к чему все эти речи? – первой входя в прихожую, задала я вопрос.

– Просто стенания по поводу несправедливости судьбы. Ты его не любишь, да?

– У тебя есть сомнения?

– Нет, к сожалению. Влюбись ты в него, и, глядишь, на свете стало бы на двух счастливых людей больше.

– А мама с папой? – удивилась я.

– Ради счастья дочери иногда можно и напрячься…

– Мама напрягаться не любит. Роман с собственным пасынком – это даже по моим меркам слишком. Какого лешего ты завела этот разговор? – всерьез разозлилась я. К тому моменту я успела оказаться в кухне и включить чайник.

– Беспокойство у меня, – плюхнувшись на стул, заявила сестрица. – Жизнь вопреки ожиданиям не становится ни проще, ни лучше. Все еще надеешься, что Стас…

– Отвали, – ласково попросила я.

Агатка кивнула, точно соглашаясь, и сменила тему.

– А куда Берсеньев подевался? Димка ему раза три звонил, но он не ответил…

– Понятия не имею, где его носит, – проворчала я и подумала: «Неужто к своей былой любви подался? Нет. Он дал слово, а такие, как Сергей Львович, слово не нарушают».

– Ну, если и ты не знаешь…

– Я что, его секретарь?

– Нет. Ты человек, которым он по-настоящему дорожит. Не Димкой и не мной, как это ни прискорбно, а тобой.

– Мама дорогая, женихи штабелями укладываются, а у меня постельный пост который месяц…

– Любовь, дурища, бывает разной, – разливая чай, с умным видом заявила Агатка.

– Ага… я люблю моченые яблоки, книжки про котов и раннюю осень.

– Точно. А Берсеньев любит тебя.

– Как моченые яблоки?

– Подозреваю, куда больше. Димка не ревнует?

– Есть немного.

– Ну и горазда же ты, сестрица, усложнять себе жизнь, – хихикнула Агатка и стала пить чай, ненадолго заткнувшись. А я подумала: «Старшенькая, как всегда, права: с легкостью бытия у нас явные проблемы».

Спать мы легли поздно, но больше не дискутировали, а тихо-мирно смотрели телевизор.

Утром объявилась мама и потребовала сопроводить ее в торговый центр, ей нужны туфли, а к ним неплохо бы сумку. Агатка, как всегда, переложила дочерний долг на меня, и я полдня болталась с мамой по магазинам. Серьезное испытание. В общем, я очень порадовалась, когда выходные, наконец, закончились.

Понедельник не обещал ничего особенного, солнце по-прежнему пряталось, я, как всегда, не выспалась, зевала во весь рот, вызывая перешептывания немногочисленных сотрудников (мы сидели в общей комнате, своего кабинета мне не полагалось). Девчонки немного похихикали на тему моей бурной личной жизни и кругов под глазами. Я списала их слова на зависть. Вспыхнувшую дискуссию пришлось прервать: в конторе появился мужчина лет тридцати пяти, с короткой стрижкой и манерами обитателя притонов. Кожаная куртка нараспашку и бейсболка, которую не мешало бы постирать, а лучше просто выбросить, догадки лишь укрепили. Он с ходу принялся острить, да так, что даже у терпеливой Верки желваки заходили. Когда она собралась указать ему на дверь, парень, предъявив удостоверение, заявил, что жаждет видеть Агату Константиновну. Вера улыбнулась с намеком на сочувствие и, пожелав ему удачи, доложила Агатке о прибывшем. Парень скрылся в кабинете, а минут через пять Агата Константиновна вызвала меня. Куртку Петр Сергеевич (так звали гостя) успел снять, и шутить ему уже не хотелось. Агатка нас представила, кивком предложив мне сесть, и обратилась к гостю:

– Продолжайте, господин Тарасов.

– Турова, как мне сказали, теперь защищать будете вы? – кашлянув, заговорил Петр Сергеевич.

– Правильно сказали.

– Дело абсолютно ясное… – из голоса Тарасова уверенность испарилась точно по мановению волшебной палочки, Агатка, сложив руки на столе, смотрела на него с веселым озорством. – Никаких сомнений, что именно он убил девушку…

– У меня еще не было времени ознакомиться с делом.

– Я знаю, и… собственно, я просто подумал, что нам не мешало бы поговорить и… По закону адвокат положен даже распоследнему ублюдку, прошу прощения. Но думаю, как женщина, вы согласитесь, подобные, с позволения сказать, люди, должны сидеть за решеткой.

– Если должны, то сядут. На всякий случай хочу предупредить, я занимаюсь адвокатской практикой не ради участия в игре, а ради победы.