Пациентка

– Но ведь это невозможно! В прошлый раз…

– В прошлый раз мы были вместе. Пойми же ты! Ты идешь одна. Я останусь здесь. Ты станешь простым человеком. Более того – женщиной. Земной. Ты будешь чувствовать себя чужой в том мире, будешь искать своих, будешь искать любовь, будешь отдавать ее всем, будешь светить. Но там мир двойственности. Зло будет сопротивляться, ты узнаешь боль и предательство, много предательства. Тебе будет казаться, что ты одна. Что ты брошена. Что ты потеряла связь с Отцом. Что твоя жизнь бессмысленна.

Помнишь, Ар показывал нам, как он это делает? Одна маленькая мысль о своей смертности и все. Человек живет в страхе и унынии. Ты забудешь, что бессмертна. Я знаю, что Совет утвердил твою кандидатуру. Но это сложная работа. – Он протянул ей руку и серьезно посмотрел в глаза.

– Пойми и ты, милый, дорогой мой, я не могу! – Она взяла его руку и прижала к сердцу. —Я не могу не пойти! Я сотворяла на этой планете океаны. Я столько труда уже вложила в ее красоту. Я ее люблю! И это шанс. Она же не может перейти на новый уровень, не превзойдя свою инертность и ограничения. Я покажу, как это сделать. Как справляться с тенью. Как жить по-настоящему, как быть Человеком. Я научу их! Все будет хорошо. – Она еще раз глянула в пространство и перед ее взором пробежали сначала страшные, а потом радостно-цветные картины.

– Все будет хорошо! – еще раз с убежденностью произнесла она. – Я буду любить!

В это время в зал просмотров в Библиотеке вошел, а вернее, вплыл, зеленоокий красавец Ар. Его чешуйчатое тело также отливало изумрудно-зеленым, а в середине каждой чешуйки сияло золотой монеткой маленькое солнце. Золотой же была и грива роскошных волос, стекающих с головы на гибкую спину. Весь его вид приводил в восхищение.

– Алеона, все хорошеешь, привет, Тао! – поприветствовал он влюбленных. – Хорошенькое платьице. Розовенькое. Почем материальчик? Где достала? – Из изумрудного тела вытянулось щупальце и схватило краешек подола.

– А тебе к лицу зеленый. – Алеона хлопнула его ладонью по клешне и одернула платье. – Неужели ты в этом пойдешь? Смело.

– Благодарю, – он тряхнул гривой. – Я еще не решил. Но ты запиши свой комплимент в «Хрониках», а то ж забудешь на Земле. Тут некоторые, – он покосился на Тао, – тебя уж так напугали, что я аж-ж с-сам вес-с-сь дрожу. – Ехидно просвистел он.

– А ты откуда знаешь? – Спросила Алеона, подыгрывая.

– Ну как же. Подслушивал. – Буднично ответствовал он.

Алеона засмеялась.

Способности Ара слышать все мысли, человеческие и космические, и оказываться в любой момент в любой точке любого измерения, были известны. Поэтому подслушивать исподтишка было нелепо. Это же по-человечески. Ару, чтобы получить какую-то информацию в ее земном понимании, нужно было просто сконцентрироваться и сонастроиться: он смотрел и видел, слушал и слышал.

Ар улыбнулся ослепительной манящей улыбкой.

Вокруг сразу разлилась энергия сладкой и тягучей неги.

«Ох, умеет же. Еву можно понять, хотя, конечно, переврали многое», – подумала Алеона. Ее мысли были перехвачены обоими мужчинами, и они дружно засмеялись. Ар вспыхнул теплыми разноцветными искрами.

– Ну почему ты выбрала этого книгочея? Ты же из Любящих. И я тоже. Мы бы творили такие миры страсти… Это была бы Высшая Тантра, м-м-м… Я своей эротикой, а ты своим сердцем. Вся Вселенная бы пела. – Эфир вокруг него раскалился и пошел алыми всполохами. И вдруг погас и потускнел. —А теперь мне приходится порождать любовь только на уровне каких-то мелких страстишек и делать всю черную работу на Земле.

– Ты опять за свое! Не начинай! – Все трое снова засмеялись. С этого ритуала начиналось любое их общение. Алеона и Ар росли и воспитывались вместе, их главной силой была Любовь. Но была она очень разной: у него – полная сладострастного упоения, у нее – сердечная и самоотверженная.

– Алеона, тебе тяжело придется. – Посерьезнел Ар. – Я уплотнил завесу, закрыл все доступы к нашему миру, практически не оставил никаких ходов. Нет, они есть, конечно, но тебе, чтобы преобразовать тьму, нужно будет пройти через…

– Да знаю, знаю. – Нетерпеливо прервала его Алеона. – Ну, ты сам слышал. Тао меня пугает полной потерей памяти. И что я даже его забуду и буду страдать. Или как правильно?

– Страдать, да. Это когда Свет сокрыт для тебя, и ты блуждаешь во тьме, как слепая. Даже я не смогу помочь тебе. Я не смогу уменьшить твои страдания.

– О чем ты говоришь! И даже не вздумай! В этом же и суть! Как иначе я наработаю энергопотенциал? Мне же нужно преобразовать боль в свет. Боли должно быть много. Да вы не переживайте, мои любимые. А то я сама уже начинаю переживать. – Она засмеялась, и словно нежный небесный колокольчик тряхнул своей головкой и хрустально зазвенел.

– Ну ладно. Прощайтесь. – Ар засиял игривыми красками. – А то меня так и тянет устроить вам семейную сцену. Тем более, вы в телах.

Алеона обняла Тао. Они соприкоснулись сердцами, и он излил в ее сердце всю силу своей веры и надежды.

Через мгновение он остался один.

Глава 1

Дом

Все имена вымышлены,

Все совпадения случайны,

Все остальное – правда.

Сергей Борисович устало снял очки и бросил их на стол. Они упали золотыми дужками вверх, словно жук, поднявший свои лапки и застывший в недоумении, не в силах перевернуться. Сергей Борисович зажмурился и с силой размял лицо. Основаниями ладоней подвигал кожу на лбу, вверх-вниз, как будто желая стереть мысли, которые выбрались на поверхность из глубоких чертогов мозга. Захлопнул крышку ноутбука и поднялся из-за стола.

С наслаждением потянулся. Покрутил головой. Шея болела нещадно, а когда он поворачивал голову влево, то еще и подскрипывала, словно заржавелая гайка в велосипеде, которую надо бы срочно смазать. В последнее время он много работал за компьютером: у аспирантов скоро предзащита, да и свои научные статьи он предпочитал сдавать, не дожидаясь «мертвой линии», которую он про себя называл «мертвой петлей». При слове дедлайн перед его глазами появлялся детский рисунок виселицы, на которой в образе человечка-головонога болтался он, профессор всея Руси.

Он помассировал шею и подошел к огромному, во всю стену, окну. Кабинет располагался на втором этаже особняка и из него открывался просторный вид на дальние поля. Весна в этом году была ранняя и апрельское солнце уже согрело землю. На поле мирно паслась маленькая рыжая лошадка.

Сергей Борисович перевел взгляд на березовую рощу, зеленеющую молодой листвой, и двор с аккуратно подстриженными кустарниками, альпийской горкой, на которой пурпурным нарядом хвасталась примула, и с парой белых скамеек. Контуры скамеек и альпийской горки размывались в глазах Сергея Борисовича, словно их присыпали пудрой. Еще ближе, на поверхности стекла, он увидел свое совсем расплывчатое отражение: высокая худощавая фигура, темные волосы с проседью. Кашемировый свитер модного в этом сезоне темно-синего оттенка растекся бледным пятном по стеклу и слился с облачными пятнами над полями.

Свитера покупала жена. Она следила за его внешним видом. И за своим. Женственная фигура, медные волосы, безупречный маникюр. Богиня Диана, да и только. «Ноблесс оближ»[3 - Noblesse oblige (фр.) – французский фразеологизм, буквально означающий: «благородное (дворянское) происхождение обязывает». Переносный смысл – «Положение обязывает».], – сказала она ему однажды, давным-давно, когда он, заработавшись над докторской, совсем выпал из реальности и забыл, что они собирались в магазин. В бути?к, точнее говоря. Жена, в умопомрачительной шляпе с широким полями, в сапогах на каблуке сантиметров десяти, не меньше («Маленький каблук не комильфо») и в длинном пальто песочного цвета, возникла перед ним, как царевна Лебедь из пучины морской. Он недоуменно воззрился на нее. Потом, все вспомнив, нехотя встал из-за стола и попытался отыграть обратно:

– А может, ты без меня съездишь? Купи себе, что хочешь.

Именно тогда жена произнесла свою сакраментальную фразу про «ноблесс» и он смирился. Действительно, положение обязывает. В те дни он был кандидат наук, а сейчас уже доктор и профессор. Слава богу, одежду теперь можно заказывать по интернету.

А тогда…пришлось ехать.

– Для меня шоппинг это выход в свет, пойми, – говорила жена и готовилась к «операции» по захвату в плен модных кутюрье и их рукотворных шедевров.

В бутиках она бросалась, как голодная львица на антилопу на самые яркие костюмы и исчезала в примерочной.

Сергей Борисович присаживался на краешек несуразной конструкции, отдаленно напоминающей предмет для сидения.

– Располагайтесь, пожалуйста, – елейным голосом приглашала продавщица. Обязательно блондинка.

Сергей Борисович сидел на чуде дизайнерской мысли и ждал. В голове крутились обрывки мыслей, недописанные страницы начатой докторской.

И вот.

Занавес с шумом распахивался и оттуда с победным видом вылетала жена в творении заморского «высокого» портного с непроизносимой фамилией. В этот момент у него неизменно выпадал из рук телефон.

– Черт, – он наклонялся за ним, лихорадочно соображая, что сказать. Осторожно пытал счастья. Но кроме пораженческого «Давай подумаем, отложим на часик» – ничего в голову не приходило.

– Мы заложников не берем, – гордо отвечала жена, воспринимая его гримасу как та Верочка из «Служебного романа». «Хорошие сапоги, надо брать».

– Заверните, – командовала она. Продавщица восторженно кивала. А он уныло плелся на кассу, доставая из внутреннего кармана портмоне.

Жене хотелось блистать. Но Сергей был все время занят и не сопровождал ее ни в театры, ни на выставки. Поэтому, когда ей удавалось заполучить его в полное, но увы, очень кратковременное пользование, она выжимала из этих походов максимум. Это было действо, спектакль, бенефис. И только она сама милостиво определяла меру и количество необходимой ей энергии почитания. «Королевская чета» обходила свои «владения» раз в месяц, заканчивая пиршеством в лучшей ресторации города.

Они были красивой парой. Она – рыжеволосое пламя. Стройная, с высокой грудью и царственной походкой. Синеоким взглядом чиркнет, как саблей. И голова твоя с плеч. Так Сергей и потерял голову. Это было неизбежно и предсказуемо, как смена светил на небосклоне в урочный час.