Земля обетованная (сборник рассказов)

– Братья, евреи! Нехорошо про нас Вакула говорит, зазнался он, надо его проучить.

– И что ты предлагаешь, Изя?

– Давайте самого сильного из нас объявим умирающим и пригласим Вакулу. Он и проучит его.

Выбрали Фроима, как самого сильного, а Фроим уперся:

– Платите, иначе не соглашусь.

Делать нечего, скинулись евреи и заплатили ему. Лег Фроим в постель и стонет:

– Ох! Ох! Умираю.

Приходит Вакула с хлорофосом в руках к нему.

– Да ты что-то на умирающего не похож. Смотри, какой розовый да справный.

– Нет, Вакула, это только тебе так кажется, умираю я.

– А может в больницу тебя отвести, да еще поживешь?

– Ой, нет, Вакула. Не доеду я до больницы. Умру.

Вакула достал из кармана тряпку, обрызгал её хлорофосом и заткнул Фроиму рот своей огромной пятерней. Чувствует Фроим, что дело не шуточное. Сейчас коньки откинет. Вскочил он с постели и дал Вакуле кулаком в нос. Что тут началось. Грохот, маты, бой не на шутку, а на смерть. Дом ходуном ходит, а евреи стоят во дворе и слушают. Видит Фроим, что Вакула берет над ним верх, и смерть на пороге стоит, и заорал:

– Сволочи! Суки! Убийцы! Будьте вы прокляты!

– Это он до нас, – сказал Изя, – а мы ему столько золота дали. Неблагодарный.

Шум затих. Открылась дверь, и из неё вышел Вакула. Весь в крови, под глазом фингал.

– Ну, жиды, за такого еврея надо еще пятерку добавить и литр самогонки дать.

ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ

Хася, жила хорошо, можно сказать, как сыр в масле каталась. Никогда и нигде она не работала, а все у нее было. Прошли годы, жизнь двигалась к концу и Хася Абрамовна стала думать о смерти. Было ей тогда 89 лет.

– Везите меня в Израиль, – заявила она сыну, – хочу на Обетованной земле умереть.

Жила она в доме одна, и дом у неё был полной чашей. Был у Хаси сын, а у сына еще сын, внук Хаси Абрамовны, некий Зюзя. Был этот Зюзя непутевый: алкоголик и наркоман. И дружков таких же имел. Вот как-то собрались дружки и решили выпить и марихуаны покурить, но нет ни того, ни другого. Тут Зюзя предложил:

– А пошли к моей бабке. У нее только птичьего молока нет.

Собрались и пошли. Подходят к дому, стучат, а Хася уже собирается спать ложится.

– Бабуся, пусти меня, – говорит Зюзя, – замерз я. – Дай обогреться.

Старуха, скрепя сердцем, открыла дверь, и вся компания ввалилась в дом.

– Что это вас нелегкая носит? – стала ругаться старуха, – поспать не даете.

– Молчи старая. Давай нам выпить и пожрать.

Открыла Хася холодильник, а он от продуктов аж ломится. Дружки стали все в пакеты складывать, а бабка ругается и причитает. Один из них толкнул её, упала она и головой о кровать ударилась и тут же её кондрашка хватила.

– Бежим! – крикнул Зюзя. И схватив пакеты с провизией, они смылись.

Соседка слышала, как у Хаси ругались, а теперь все затихло. Вызвала она милицию и скорую помощь. Привезли Хасю в больницу, стали осматривать и нашли на животе пояс с золотыми монетами. Что-то врачи взяли, что-то милиционерам дали. А история эта на весь поселок разнеслась. Дошла она и до ушей её сына Абрама, а его от злости аж затрясло:

– Вот, сука старая! Знал бы я, что у неё золото есть, я бы её сам придушил.

МЕДВЕДИК

Авдотья Ивановна была женщина экономная, если не сказать, что скупая. А как гласит народная мудрость: скупой платит дважды.

Решила она на день рожденья внучки Дашеньки купить подарок. Жила она в селе, держала хозяйство: кролики, куры, коза и гуси. Был у нее огород в 25 соток да еще колхозный пай. Пенсию она придерживала, так что не голодала и бедной не была. Встала она с рассветом. Вывела козу на луг, накормила кроликов и птиц, позавтракала и, не спеша, отправилась в сельпо.

Вчера в магазин завезли новые детские товары с Польши. Яркие, красивые, глаз не оторвать. Но Авдотья Ивановна даже на них не посмотрела, как только продавец, Григорий Пасько назвал ей цену.

– Внученьке своей подарок хочу на день рожденья купить. Игрушку бы ей какую-нибудь не дорогую.

Пасько показал на полку, на которой стояли игрушки.

– Выбирайте Авдотья Ивановна. – Но бабка только отрицательно мотала головой.

На самой верхней полке сидел большой плюшевый медведь. Сидел много лет, никто не обращал на него внимания. За годы он сильно запылился и выцвел и притерпел уценку. На нем-то Авдотья Ивановна и остановилась (цена копеечная привлекла).

– Гришуня, мне вот этого медведика дай, – попросила Авдотья Ивановна.

Гришка только плечами пожал. Но делать нечего, приставил стремянку и полез наверх. Достал медведика за ногу, но удержать его не смог, и медведик упал в кастрюлю с подсолнечное маслом, стоящую на полу. Гришка выругался и спустился вниз. Вытащил медведя из кастрюли за ухо, но медведь опять выскользнул у него из рук и упал в пятилитровую банку с яблочным джемом.

– Это что же за напасть? – не выдержал Григорий и опять вспомнил мать.

– Да что же ты такой безрукий? – возмутилась Авдотья Ивановна.

– Да это все потому, что ты скупердяйка, – отпарировал Гришка, – и теперь плати за масло и джем.

– Да ты что, рехнулся? У меня и денег таких нет, – возмутилась старуха.

– А это мы сейчас проверим!

Гришка позвал брата, курящего у входа. И они вдвоем раздели и обыскали старушку. Нашли в лифчике пачку денег и, отсчитав плату за масло, джем и медведика, отдали оставшиеся Авдотье. Авдотья запричитала и заголосила:

– Душегубы! Насильники! Злодеи! Чтоб вам пусто было.

Но делать нечего. Взяла медведика за ухо и, оставляя за собой дорожку из масли и джема, подалась домой.

ТРУСИКИ