Секретарша для Колдуна

– И что же они видят?

– Светлую сущность, – ответила я.

– Сущность не может быть светлой по определению, – покачал головой феникс. – Она часть Тьмы, а Тьма сама по себе черная.

– Сущность Разиных светлая, – Страж повернулся к Николь. – А вот ваша, скорее, серая.

Девушка обаятельно улыбнулась, стрельнув в сторону Стража красивыми глазками:

– Мне было почти два года, когда Разин разбудил ее.

– Так-так-так, это все понятно. Допустим, она действительно светлая и так далее. Но что это дает? Умение быть верными и преданными, способность к сопереживанию и возможность испытать великую любовь? – Димка произнес последнюю фразу и, внезапно помрачнев, отвел взгляд от брата.

Вовремя вспомнил историю его жизни? Вспомнил, что Страж сам любил когда-то, будучи молодым колдуном?

– Любить мы можем и с темной сущностью, – если Сергей и заметил его поведение, то виду не подал. – Стоит лишь захотеть. Нас все эти столетия специально вводят в заблуждение, говоря, что маги не способны на сильные чувства, на страсть. А мы способны. Но хотим ли мы этого? Вот ты, Дим, хотел бы познать оборотную сторону любви? Ведь существуют еще тоска, боль, ревность, разочарование и безответность чувств. Слишком много эмоций, которые не дадут просто наслаждаться жизнью и подзаряжаться от любой особи противоположного пола.

Я, затаив дыхание, ждала ответа. Но Димка молчал, задумчиво барабаня длинными пальцами по подлокотнику кресла. И по его лицу не было понятно, какие мысли обуревают его сейчас. О чем же он думал?

– Я понял… Но что происходит с сущностью? Почему она становится светлой, только если ее разбудят до пяти лет? Почему такие строгие временные рамки?

– Двух, – вмешалась Николь. – После двух лет смысла будить уже нет.

– Хорошо, после двух.

– Сущность просыпается у нас сама после достижения пятилетнего возраста. Это необходимо для того, чтобы, обладая магическими способностями, ребенок не покалечил себя. Но все не совсем так. Что мешает разбудить сущность и поставить блоки? Все мы рождаемся светлыми, настолько чистыми, что сущности приходится прятаться в непроницаемый кокон глубоко внутри нашего сознания.

– Подожди. – Соколов подался вперед и неверяще хмыкнул. – Ты хочешь сказать, что чистая душа ребенка меняет раньше времени разбуженную и активированную сущность? Делает ее чище и светлее? Ты серьезно?

– Вполне. Дима, я – Страж. Я повидал столько чудес, которые творят храмовники одной лишь силой веры. Не забывай, сущность нам подселили, она не была с нами изначально. И до достижения двух лет она не может нас менять, лепя по своему образу и подобию.

– Какие еще бонусы дает раннее пробуждение сущности?

– Возможность вступать в брак без каких-либо последствий для себя.

Димка вздрогнул и напрягся.

Я его прекрасно понимала. Для всех нас брак – это не счастливая церемония, как у людей. Для нас брак – это адская, нестерпимая боль, которая проникает в каждую клеточку тела, меняя нас и нашу сущность, полностью или частично отнимая силу и магию. Но даря при этом свободу от кланов, возможность любить, жить и иметь детей.

За все приходиться платить. В нашем случае за любовь приходится платить магией.

– Но почему об этом никто ничего не знает? Почему нигде нет даже малейших упоминаний о способах решения столь насущной проблемы?

– Совет знает и скрывает. Люди тоже. Ты представляешь, что будет, если все маги начнут вступать в брак, не боясь впоследствии лишиться магии?

– Больше не нужны кланы, – тихо ответил Соколов. – И контроль за рождаемостью потеряет свою актуальность. Люди лишатся серьезного рычага сдерживания магов… И дальше, как эффект домино, полное изменение сложившегося порядка… Твою мать, Разина, во что ты влезла?

Не только влезла, но еще и его затащила. Смотрела на Димку и понимала, что он действительно в шоке, собственно, как и я. Но мне легче, что-то подобное я давно подозревала.

– Сколько нас таких? – хрипло спросила у Стража, но ответила мне Николь:

– Немного, человек сто – сто пятьдесят. Разин старался не привлекать внимания к своей деятельности. Ждал вступления в Совет.

– Как ваша Глава решилась помогать отцу? Если об этом узнают наверху, она может лишиться статуса и власти!

– У них были своеобразные отношения, они, можно сказать, дружили. Более тридцати пяти лет назад Разин провел ее инициацию. У нас в клане двое измененных – я и еще одна девушка. Впрочем, я, можно сказать, не совсем удавшийся эксперимент, сущность у меня серая, – Николь хмыкнула и отвела взгляд.

– Офигеть, – подытожил Димка. – У меня остался только один вопрос: кто отправил чету Разиных на тот свет? Ведь это же не был несчастный случай, как писали в газетах?

Я моментально обернулась к Сергею. Мне тоже хотелось знать ответ на этот вопрос. Уже лет пять хотелось.

– Не влезай глубоко в это дело, Дима, – резко ответил тот.

– Да куда уж глубже? И так влез по самые уши. – Шеф очаровательно улыбнулся, игнорируя мрачный взгляд брата. – Значит, я прав и это была не простая автокатастрофа?

– Это была авария.

С трудом сдержала разочарованный вздох. Ничего узнать не получилось. Не то чтобы я рассчитывала на откровенность и раскрытие всех тайн. Хотя отчего же… Еще как рассчитывала. Но, видимо, у Стража имелись веские основания скрывать информацию о гибели родителей.

Даже Дима осознал это и смирился с тем, что никакой конкретики мы от Сергея больше не услышим.

– Еще тайны на сегодня есть? – Он быстро поднялся с дивана и сладко потянулся.

– Кончились, – хмыкнула Николь. – Я могу вернуться в свой номер в отеле? Или мне придется гостить у вас некоторое время?

– Дима тебя проводит, – чуть улыбнулся Страж, утратив мрачную угрюмость. Да, улыбка была чуть заметной и мимолетной. Но ведь он улыбнулся. Мне вот он, например, никогда не улыбался. И кстати, когда они успели перейти на «ты»?

Я как-то внезапно осознала, что являюсь единственной в этом доме, кому он говорит «вы». И чем я заслужила такие политесы?

– Да? – удивился тем временем Соколов.

– Да.

– Хорошо. Доставлю госпожу Петрову прямо по назначению и вернусь в Москву.

Сердце буквально ухнуло вниз.

– Зачем?

– Дела, – глубокомысленно ответил Дима и подмигнул. – Не переживай, колючка. Ничего серьезного.

А вот после его слов я действительно начала переживать. Зачем ему в Москву? Турне отменяется? Почему? Что такого они успели обсудить в кабинете вдвоем, если это заставило их так резко поменять планы? И почему мне ни о чем не говорят?

К сожалению, все мои вопросы так и остались без ответа. Думаю, если бы я рискнула их задать, меня просто погладили бы по головке и ласково улыбнулись, посоветовав отдыхать и ни о чем не думать.

Димка галантно подхватил Николь под руку, и они быстро исчезли в сфере, которую открыл для них Страж. Потом был сытный ужин, который, помня о моем состоянии, приготовила Лизка. Остаток вечера прошел спокойно – Сергей опять просидел у себя в кабинете, разговаривал с кем-то по телефону, Лизка смотрела очередную мелодраму, Дэн и Игорь что-то увлеченно обсуждали в комнате. Что именно, я не прислушивалась.

А я лежала в комнате и приходила в себя от погружения. Да и просто подумать не мешало.