Позднее раскаяние

– Ты могла бы и не разыгрывать свой спектакль, я бы всё равно тебя трахнул. – Уверен, завтра будешь хвастаться своим подружкам, под кем лежала, и кто тебя имел, разве нет?

Я начинаю дёргаться, желая сбросить его с себя, но его хватка сильна. Моя жалкая попытка терпит поражение. Чёрт бы побрал мою паршивую наивность. И почему я вдруг решила, что он растает передо мной и взаимная любовь вдруг снесёт нам обоим «крышу»!

Я открываю рот, собираясь потребовать немедленно прекратить и остановится, но именно в этот момент он входит в меня. Одним резким движением заполняя моё тело. Я кричу от боли, которая захлёстывает меня с головы до ног, вызывая в моём теле ни прекращающие судороги. Слёзы не послушно льются из глаз, и я начинаю вырываться, причиняя себе ещё большего неудобства. Мой насильник крепко удерживает меня за бёдра и продолжает вбиваться в моё лоно с диким рычанием. Я требую и умоляю его прекратить всё это. Хочу, чтобы он наконец отпустил меня, но он кажется отключился, выпал из реальности и не обращает внимания на мою мольбу.

– Прекрати дёргаться. Ты чёртова сука! – шипит раздражённо он, не сбавляя темпа.

И всё что я могу чувствовать в данный момент – это огонь боли внутри, вперемешку с паршивым унижением.

– Ну же, ты должна расслабиться! – он с силой бьёт меня по ягодицам, и издаёт удовлетворённое рычание. – Давай детка! Ещё чуть-чуть потерпи.

Мой голос снова срывается на крик, я чувствую, что его толчки становятся более интенсивными и он подходит наконец-то к финалу, изливаясь в меня.

– Грёбанный урод, отвали от меня! – Не знаю откуда во мне берутся ещё силы, чтобы быть агрессивной, но эти слова я буквально выплёвываю из себя. Сползаю с дивана, подбираю всю свою одежду и дрожащими руками натягиваю её на себя. Чувство стыда и отвращения затапливает меня с головой в тот момент, когда я ощущаю на себе взгляд моего насильника. Он стоит как ни в чём не бывало, лишь прищуривает свои глаза и ехидно улыбается.

– Вот только не надо строить из себя чёртову жертву. – Выплёвывает он со злостью. – Я тебя сюда не звал! – Думаю, ты получила, чего хотела сама. Или я не прав? – его голубые глаза зло сверкают по моему телу. Он подходит ближе и хватает меня за руку, прижимая к себе. Я же напротив вспыхиваю как спичка и с отвращением смотрю на монстра, вновь пытаясь его оттолкнуть.

– В этом нет моей вины. – Заявляет он. Серьёзно?! – Неужели он пытается оправдаться передо мной?

– Разве не ты сама захотела экстрима? – указывая на меня жестом вытянутой руки, говорит он. – Так вот! Ты его получила.

– Я хочу уйти. Просто хочу уйти. – стиснув зубы от боли, от злости, бурчу я.

Я ненавижу его, ненавижу то что он сейчас говорит, будто пытается оправдать себя передо мной. Но больше всего я ненавижу себя, за свою глупость, наивность и этот разъедающий меня изнутри, идиотизм. Но почему, я вдруг решила, что могу понравиться ему?

Не говоря больше ни слова, он вытаскивает из кармана брюк три денежных купюры, каждая в сто евро. Подходит ко мне и запихивает их в мою сумочку. Затем так же молча отдаляется в сторону двери и отпирает её. Я просто уверенна, он испытывает некое облегчение, что я не предъявляю ему претензий и сама проявляю желание уйти.

– Сдачи не надо, детка! – произносит с ехидством, чем ещё больше втаптывает меня в грязь. – Пусть это будет маленькой компенсацией для тебя!

– И давай договоримся! Ты не станешь афишировать то, что здесь произошло. Так будет лучше для всех нас. Ты же умная девочка?

Не угадал урод. Я дура! Самая настоящая дура!

– И ещё, – останавливает своими словами он. – Спасибо за столь неожиданный подарок. Твою девственность малышка!

Я выхожу за дверь его личной обители и с силой захлопываю её за собой. Прислоняюсь лбом к холодной стене. Сегодня я поняла, что мужчины могут быть уродами внутри, даже если снаружи настоящие красавцы. Я больше никогда не смогу доверять их словам, потому что они ничего не стоят. А ещё, я прочувствовала на себе, что такое ненависть. Сейчас я ощущаю её внутри: плотную, удушающую, разъедающую словно кислота. Я открываю глаза и чувствую боковым зрением чьё-то присутствие, ловлю чей– то любопытный взгляд. Поворачиваю в сторону голову и вижу застывшего на месте Стаса Фирсова. Родной брат Александры, и лучший друг Никиты Смирнова, не спускает с меня обеспокоенного взгляда. Он пытается открыть рот, с желанием что-то спросить. А может он хочет чем-то помочь. Глупый! Но я лишаю его возможности сделать это. Я разворачиваюсь и убегаю прочь: от проклятой двери, из тёмного коридора, и из жизни людей, которых я ненавижу.

Такси плавно останавливается у ворот нашего дома. Я расплачиваюсь с водителем и выхожу в тихую, звёздную ночь. И почему-то мне кажется, что охранники отца не обращают внимания на мою призрачную фигуру в темноте. В тот момент, когда я несу своё сломленное тело и израненную душу к входной двери нашей с отцом крепости.

Мне повезло. Папа уехал в деловую поездку, и его не будет до завтра. Он не увидит меня в разбитом состоянии. И никогда не узнает правды.

Я достаю ключ и дрожащими руками отпираю дверь. Захожу в просторный холл, не включая свет иду по мраморной лестнице освещённой лишь лунным светом, на второй этаж. Захожу в ванную комнату, включаю воду и наполняю до краёв тёплой водой. Комната постепенно заполняется паром. Я подхожу к зеркалу и смотрю на своё отражение в нём. Я не знаю, что ожидала там увидеть, в своих глазах: страх, боль, сломленную гордость, или возможно ненависть. И на зло всему на меня смотрит девушка с высокоподнятой головой и сталью во взгляде. Ей ничто, и никто не страшен, потому что она знает, как себя защитить. Впредь она будет нападать первой, дабы не напали на неё. Она станет сильной, равнодушной и хладнокровной. Никто и никогда больше, не причинит ей боль. Она усвоила свой урок, очень хорошо усвоила.

И как говорила всем известная Кэти-Скарлет-Охара, «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра»!

Я опускаюсь по стене на пол, прижимаю дрожащие колени к груди и дотягиваюсь до сумки, которую бросила у двери. Моё сердце пронзает острая, резкая боль, когда я смотрю на триста евро, три жалких ничего не стоящих купюры. Во столько он оценил мою невинность! В горле возникает знакомая противная горечь, которая въедается всё глубже. Мне требуется несколько минут и контроль над моим прерывающим дыханием, прежде чем я хватаю «грязные» купюры в руку, и иду в свою комнату. Беру чёрный маркер и рисую на каждой заработанной купюре разбитое сердце с пронзающей насквозь стрелой. Внутри которого пишу крупным шрифтом слово «боль». Но и им же, своим разбитым сердцем, всем своим нутром, я чувствовала, что меня ждут перемены, которые в последствии перевернут мой устоявшийся мирок с ног на голову. Заставят задуматься над смыслом всей моей жизни. Завтра я должна обязательно поговорить с отцом. И покинуть эту страну навсегда. Навсегда!

ГЛАВА 2.

(Калифорния, Лос-Анджелес 2015 год

пять лет спустя. Стелла Стоун)

«Я закрываю книгу, где прошлые сны дремлют лениво.

Снова по краю лезвия, рифмы весны, падать красиво.

Самое главное – роль быть королевой!

И наплевать, что есть боль где-то там слева»…

Мои родители – это отдельный эпизод в моей жизни. Когда-то их сложные, и до сих пор непонятные для многих, отношения, соединяла я…

Я как говорится была неким связующим звеном в их запутанных отношениях. Моя мама – американка, связавшая свою жизнь двадцать пять лет назад с русским миллионером из России Михаилом Стоуном, а точнее с моим отцом. До пятилетнего возраста я жила с ней в Америке, чему препятствовал всегда мой отец. И позже он всё-таки отстоял меня у неё и добился моего переезда в Россию. Их отношения нельзя было назвать натянутыми. Они продолжали общаться, а иногда мне даже казалось, что между ними существует некая сумасшедшая связь, и это не просто дружба. Любовь не может просто взять и испариться! Она либо есть, или же её нет. Какое-то время мама была против моего проживания, в ненавистной для неё стране. Но со временем просто смерилась, доверив полностью моё воспитание отцу. И кстати он всегда, отлично с этим справлялся.

Но в связи с некоторыми непредвиденными обстоятельствами, пять лет назад, мне снова пришлось покинуть Россию и вернуться на родину моей мамы.

– Дорогая, ты не хуже меня знаешь, что опять вынуждена сделать это. – Мама смотрит на меня своим бесконечно-любящим взглядом.

– Врачи говорят, что всё не настолько серьёзно. Но тем не менее он настаивает, чтобы ты приехала и была рядом. – И знаешь, милая! Я была настолько удивлена его звонку, а именно тому, что эту проблему он обсуждал со мной. – Мама выдерживает эффектную паузу, давая мне возможность в полной мере осознать всю ситуацию в целом.

– Стелла! Я как никто другой понимаю, что у тебя предостаточно причин, чтобы не появляться там. – Она замолкает, ожидая моей реакции.

– Твой отец сказал… – Мне кажется или она прилагает усилия для того чтобы подобрать нужные слова. Слово за словом она выдавливает из себя, проглатывая одновременно невидимые слёзы.

– Он сказал, -продолжает она. – Что ты его единственная наследница.

– Он что умирать собрался? – мама морщится от сказанных мной слов.

– Не понимаю, к чему эти разговоры о наследстве? И да, мне нужно время. Несколько дней. Я созвонюсь с ним сегодня же. – И ещё одна проблема, – по всей видимости мне действительно нужно искать замену на своё рабочее место.

– Мне жаль Стелла! Очень жаль.

–Ты не причём, мам.

Я смотрю на часы и морщусь, – десять тридцать! Через час мне нужно быть на рабочем месте. В моём не заменимом модельном агенстве «Некст», вот уже как три года я занимаю там должность главного топ-менеджера.

– У нас фотосессия через час, – сообщаю маме.

– Что на этот раз? – Она закатывает глаза и лениво улыбается. – Снова супер-эротическое нижнее бельё?

– Нет мамуль, – это новая коллекция изделий из натурального шёлка. Вечерние платья.

На кокой-то миг она вдруг замолкает. Словно отдаляется от меня мыслями. Напряжённые волны буквально просачиваются из неё и переходят на меня.

– И всё-таки Стелла, дорогая! – Позвони отцу, не откладывай.

Мама чрезмерно обеспокоена этим, она так отчётливо демонстрирует своё неподдельное волнение.