Попрощайся за нас: протоколы молчания

Глава 3 Айрин

Матео сидел в затемненном углу небольшого бара, вцепившись в бокал с виски так, будто это был якорь в бушующем море. Он не пил, просто смотрел на янтарную жидкость. Он и правда выглядел ужасно: впалые глаза, резкие тени на небритой щеке, рубашка помята.

– Тебя надо было силой вытаскивать, – сказал сидевший напротив коренастый мужчина с добрыми, усталыми глазами и в спортивной куртке. Это был Маркус, его старый друг, капитан полиции. – Ты себя в гроб вгоняешь, работая сутки напролёт, Матео.

– У меня нет времени, Маркус. У меня есть неделя, а скорее всего намного меньше… – Матео сделал глоток виски, и напиток обжёг горло. Он рассказал другу всё. О давлении Штерна, о визите военных, о стене молчания, которую он пытался пробить. И о детской раскраске. А потом замолчал, глядя на стену.

– Чёрт, – тихо выдохнул Маркус. – Я знал, что дело жёсткое, но, чтобы так… И что теперь?

– А теперь, – Матео достал телефон, пролистал и положил его на стол перед другом, – вот это.

На экране было открыто второе письмо от «Д-р Айрин Орс».

«Ищите осколки боевой части в хвостовом оперении. Они должны были разлететься под углом 37 градусов к продольной оси. Проверьте состав сплава. Он будет чужеродным для конструкции самолета.»

Маркус свистнул, прочитав.

– Ты серьёзно? Тридцать семь градусов? Это… это уровень подготовки баллистика высшего класса. Откуда это у какой-то… – он посмотрел на подпись, – ого…нейрофизиолога?

– Я не знаю! – голос Матео сорвался, в нём впервые за вечер прорвалось отчаяние. – Первое письмо было ещё относительно общим, кроме одной детали. Там было написано про слова командира…

– А что с ними не так?

– Я не знаю, расшифровка с речевого самописца еще не готова, – пожал плечами Матео, но это… это как будто она стояла над моим плечом, пока я с Ларсом моделировал траекторию. Угол совпал…

– Слишком много совпадений, – мрачно согласился Маркус. – Может, это утечка? Кто-то из твоих?

– Нет. Команда проверена. И эти данные… мы их никуда не выносили. Они только у нас в «Дельте».

Маркус взял телефон, внимательно изучая адрес отправителя.

– m.hawk@nbbs.gov.ag… Она угадала твой корпоративный ящик? Настойчивая. И умная…

– Или очень хорошо информированная, – добавил Матео. – Может, это провокация? Фальк подослал, чтобы проверить, чем я дышу? Или… – он не договорил, но оба поняли. Или это кто-то из той стороны, кто играет с ним, как кошка с мышкой.

Маркус отложил телефон и посмотрел на друга.

– Что ты думаешь делать?

– Я хочу знать, с кем я имею дело. Ты можешь… посмотреть?

Детектив нахмурился.

– Матео, это граница служебного положения. Я не могу просто так…

– Маркус, пожалуйста, – Матео посмотрел на него, и в его взгляде была вся его усталость, вся ярость и вся надежда. – Это может быть ключом. Или ловушкой. Я должен знать.

Капитан вздохнул, потер переносицу, потом резко кивнул.

– Ладно. Только ради твоего упавшего с дуба вида. Официально – ничего не было. Я посмотрю, что есть по этой Айрин Орс в базах. Учёные тоже иногда всплывают. Но ничего не обещаю.

– Спасибо, – Матео откинулся на спинку сиденья, впервые за вечер чувствуя нечто, отдалённо напоминающее облегчение.

Маркос достал свой личный телефон, отключил Wi-Fi и перешел на мобильную сеть. Его пальцы привычно выстукивали запросы в поисковых системах и академических базах. Он начал с открытых источников: научные репозитории, профили в профессиональных сетях. Минуты тянулись мучительно долго. Матео не сводил с него глаз, зажав в пальцах пустой бокал. Маркус хмурился, пролистывая данные, изредка что-то отмечая про себя.

– Ну? – не выдержал Матео, его голос был хриплым от напряжения.

– Она существует, – не отрываясь от экрана, сказал Маркус. – Айрин Орс. Всё, как в письме. Доктор нейрофизиологии. Окончила университет, защитилась в 28 лет. Умная, очень. Патентов куча. Работает в Институте когнитивных исследований.

Он наконец поднял на Матео взгляд.

– Но есть странность. Последние полгода – почти полная тишина. Ни новых статей, ни выступлений. Как будто её перевели на какой-то закрытый проект. Или… её доступ к публикациям ограничили.

Матео медленно перевёл взгляд на свой телефон, лежавший на столе.

– Значит, это она. Но почему? Зачем нейрофизиологу влезать в наше расследование? Откуда у неё эти данные?

– Я не знаю, – честно сказал Маркус, откладывая свой телефон. – Но её советы… они не случайны. Они основаны на чём-то реальном. Она что-то знает, Матео. И она выбрала тебя. Осознанно.

Матео закрыл глаза, словно от боли. Ниточка, за которую он ухватился, оказалась не мистическим видением, а вполне реальной – и оттого ещё более загадочной. Кто эта женщина? Союзник или провокатор? И что скрывается за стеной молчания вокруг её текущей деятельности?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что мы тут сидим, как два школяра, и ломаем голову над письмами таинственной незнакомки. А почему бы просто не спросить у неё самой? Лично.

– Пригласить её на встречу? – Матео скептически хмыкнул. – А если она не придёт.

– А кто её спрашивает? – Маркус усмехнулся, и в его улыбке было нечто хищное. – Ты – следователь. У тебя есть вопросы по делу. Официальный запрос в её институт о сотрудничестве. Пригласи её для дачи пояснений. Не как подозреваемую, а как специалиста. Формально – всё чисто.

Матео замер, мысленно примеряя этот план.

– А ты? – наконец спросил он. – Ты же не имеешь к расследованию никакого отношения.

– Именно, – Маркус положил свои грубые, жилистые руки на стол. – Она не будет знать, кто я. Ты можешь представить меня… своим напарником-следователем. Или, ещё лучше, вообще не представлять. Я просто буду в комнате. Молча. Смотрю. А ты веди беседу. Сначала вежливо, по делу. А если будет юлить… – он многозначительно посмотрел на Матео, – …тогда в дело вступлю я. Поверь, после тридцати лет допросов я знаю, как оказать… нужное психологическое давление, чтобы человек выложил всё. Без криков и угроз. Легально, но очень, очень убедительно.

Матео почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он видел Маркуса в деле лишь однажды, когда тот помогал ему вывести на чистую воду недобросовестного подрядчика. Тогда его спокойный, методичный напор заставил того человека раскататься как по маслу, признав все махинации. Сейчас ставки были в сотни раз выше.

– Это рискованно, – тихо сказал Матео. – Если она поймёт, что ты самозванец…

– Тогда мы скажем, что ты консультировался с независимым экспертом по безопасности. Благо, у меня есть лицензия, – Маркус пожимал плечами. – Матео, мы играем в тени с людьми, которые не стесняются в методах. Иногда, чтобы поймать акулу, нужно залезть в воду. Мы не нарушаем закон, мы… творчески его интерпретируем. Давай выманим её на свет. Посмотрим ей в глаза. Узнаем, кто она и чего хочет на самом деле.

Матео несколько секунд смотрел на решительное лицо друга, а потом кивнул. Это было действие. Прямое и опасное, но действие.

– Хорошо, – он выдохнул. – Я оформлю официальный запрос завтра с утра. Приглашу её как специалиста для консультации по вопросам, связанным с.… анализом данных.

– Отлично, – Маркус удовлетворённо откинулся на спинку сиденья. – А пока ты это делаешь, я покопаю глубже. Узнаю, чем она дышит, с кем дружит, какие у неё слабости. Чтобы знать, куда давить, если придётся.

В его глазах вспыхнул азарт, которого Матео не видел у него давно.

На следующий день в кабинете директора Института когнитивных исследований царила гробовая тишина. Директор, сухой и подтянутый Арне Свенсон, положил на стол распечатку официального запроса и перевёл ледяной взгляд на Айрин, сидевшую напротив.

– Объясни, Айрин, – его голос был ровным и не оставлял места возражениям. – Комитет по безопасности на транспорте. Приглашение для доктора А. Орс. Это что, новое хобби?

– Я полагаю, это связано с моими предыдущими работами по профилированию, – осторожно начала она. – Дело «Фантомного маньяка» …

– Какая связь? – Свенсон мягко постучал пальцем по бланку. – Профайлинг маньяка-одиночки и расследование авиакатастрофы? Мертвецам профайлеры не нужны, Айрин. Или ты собираешься составить психологический портрет самолёта? Говори прямо. Ты сама как-то связалась с ними?

Айрин почувствовала, как горит лицо. Ложь была бесполезной.

В этот момент дверь кабинета открылась без стука. Войдя, заведующий отделом психофизики Ларсен остановился с деланно-удивлённым видом.

– Арне, я только что увидел этот факс… Катастрофа самолёта? Доктор Орс, вы действительно одна собираетесь консультировать их? Это же совершенно не в нашей компетенции.

Свенсон посмотрел на Ларсена, потом на Айрин. В его глазах созрело решение.

– Нет. Не одна. – Он отодвинул запрос. – Вы поедете вместе, Ларсен. Официально – для обеспечения методологической поддержки. Неофициально… – его взгляд вернулся к Айрин, – чтобы проследить, чтобы наша звезда не слишком распыляла свой талант на посторонние вопросы. И чтобы вы оба немедленно вернулись к своей настоящей работе.

Айрин почувствовала, как кровь отлила от лица. Ларсен – педантичный карьерист, её главный соперник. Отправлять его с ней – значит поставить надсмотрщика.

– Арне, я уверена, что справлюсь… – попыталась она возразить.

– Решение принято, – Свенсон поднял руку. – Ларсен, вы отвечаете за то, чтобы это не вышло за рамки краткой консультации. К пятнице у меня на столе должен быть детальный план по вашему проекту. Не подведите.

Через несколько часов черный служебный седан остановился у строгого здания Комитета. Айрин и Ларсен вышли из машины. Ларсен, щеголеватый и довольный, выпрямил пиджак.

– Не волнуйся, Айрин, – сказал он сладковатым тоном. – Я просто посижу, послушаю. Для протокола.

Он шагнул к входу первым, но едва они пересекли порог учреждения, их встретил Маркус. Его взгляд скользнул по Ларсену и остановился на Айрин.

– Доктор Орс? – спросил он. Голос был нейтральным, но в глазах – сталь.

– Да, – ответила Айрин. – А это мой коллега, профессор Ларсен…

– Приглашение было только для вас, доктор, – Маркус мягко, но неуклонно прервал её. Он слегка отодвинулся, указывая ей путь внутрь.

Ларсен попытался шагнуть за ней.

– Прошу прощения, но я сопровождаю доктора Орс по распоряжению директора Института. Я…

Маркус повернулся к нему, и его фигура внезапно показалась гораздо более массивной.

– Профессор Ларсен. Это не научный симпозиум. Это консультация по вопросам безопасности. Доступ – строго по списку. Вашего имени в списке нет.

– Но это возмутительно! Я требую… – Ларсен попытался пройти, но Маркус блокировал ему путь, даже не прикасаясь к нему.

– Вы можете подождать здесь, в фойе, – сказал Маркус без тени улыбки. – Или в машине. Или вернуться в Институт и доложить директору, что правила безопасности Комитета не подлежат обсуждению. Выбор за вами.

Он снова повернулся к Айрин.

– Доктор? Следователь Хоук ждёт вас.

Айрин, скрывая облегчение, кивнула и прошла внутрь, чувствуя на спине взгляд униженного и яростного Ларсена.

Дверь в кабинет Матео закрылась за Айрин с глухим щелчком, отсекая внешний мир и оставшегося в фойе Ларсена. Комната оказалась именно такой, какой она её и представляла: функциональной, заваленной работой.

Повсюду стояли модели самолётов – от миниатюрных, помещающихся на ладони, до полутораметровых, занимающих угол. Стол был завален стопками бумаг, схемами, чертежами. Воздух пах бумагой, еле уловимым крепким кофе и напряжением.

За столом сидел следователь Хоук. Тот самый человек с фотографий в досье, но вживую он выглядел ещё более измотанным. Тени под глазами были глубже, складки у рта – резче. Но в его взгляде, который он устремил на неё, горел холодный, сконцентрированный огонь.

В углу комнаты, в кресле, полускрытый тенью, сидел тот самый мужчина с усталыми глазами, который встретил её у входа. Он не представился, лишь молча кивнул, давая понять, что он здесь – хоть и наблюдатель, но человек не посторонний и его присутствие ощущалось почти физически, как тяжёлый, давящий груз.

– Доктор Орс, – начал Матео, не предлагая сесть. Его голос был ровным, без приветствия. – Благодарю, что нашли время. Прошу прощения за спешку, но у нас его нет. Вы знаете, почему вы здесь.

– Вы пригласили меня как специалиста, – ответила Айрин, стараясь, чтобы её голос не дрожал.

– Пригласил – потому что получил ваши письма, – жёстко уточнил Хоук. – Начнём с самого главного. Угол разлёта осколков.

Айрин почувствовала, как по спине бегут мурашки. Она не ожидала такого прямого удара с порога.

– Это… была логическая дедукция. Анализ мотивов. Чтобы отвлечь внимание или послать сигнал, часто используют…

– Не надо общих слов, доктор, – перебил её следователь. – Этому не учат в нейрофизиологии. Угол разлёта осколков тридцать семь градусов. Это данные, которые известны только мне и моей команде. Их нет в открытых отчётах. Их не публиковали. Откуда вы их взяли?

Комната замерла. Айрин видела его взгляд – жёсткий, недоверчивый. Она видела, как в углу Маркус слегка наклонился вперёд, внимательно изучая её реакцию. Ей нужно было дать им что-то реальное. Что-то, что докажет её ценность, но не выдаст истинной природы её «одарённости».

– Я не могу раскрыть свои источники, – начала она, видя, как глаза Хоука сужаются от раздражения. – Но я могу дать вам то, чего нет даже в ваших самых секретных отчётах. То, что знаете только вы, следователь Хоук. Лично вы.

Она сделала паузу, собираясь с духом.

– Когда вы были на месте падения, в первый день, до приезда военных… вы нашли не только обломки. Вы нашли игрушку. Плюшевую собачку с одним стеклянным глазом. Вы никому о ней не рассказали.

В кабинете воцарилась абсолютная, оглушительная тишина. Матео побледнел. Его пальцы, лежавшие на столе, сжались. Он откинулся на спинку кресла, и в его взгляде недоверие сменилось на нечто иное – на смесь шока и любопытства. Этот факт был его личной, никому не ведомой тайной. Свидетельством его человеческой слабости в эпицентре кошмара. Даже Маркус в углу перестал быть тенью. Он выпрямился, его усталые глаза теперь пристально изучали Айрин.

– Как… – голос Матео сорвался. Он сглотнул и начал снова, тише. – Как вы можете это знать?

Айрин выдержала его взгляд, чувствуя, как её сердце колотится где-то в горле.

– Поверьте, следователь Хоук, я здесь, чтобы помочь. У меня есть доступ к.… информации. К правде. И я передаю её вам. Потому что вы – единственный, кто её ищет.

Она стояла перед ними – не сумасшедшая, не шпионка, а загадка. Матео смотрел на неё, и в его глазах бушевала настоящая буря. Недоверие, испуг и жгучее, всепоглощающее любопытство. Он больше не откинулся на спинку кресла, а, наоборот, придвинулся к столу, его поза выражала предельную концентрацию.

– Хорошо, – голос следователя стал тихим, почти интимным после недавней жёсткости. Он отвёл взгляд на секунду, собираясь с мыслями, а затем снова уставился на неё. – Хорошо. Допустим, я.… допускаю, что вы не от Фалька. Допустим, я верю, что вы хотите помочь. Но я не могу строить расследование на… на загадках. Я должен понимать. Хотя бы чуть-чуть.

Он жестом пригласил её, наконец, сесть в кресло напротив. Айрин медленно опустилась, чувствуя, как дрожь в коленях понемногу отступает.

– Вы – нейрофизиолог, – продолжил Хоук, говоря скорее сам с собой, пытаясь выстроить логическую цепь. – Ваша область – мозг, нейронные связи, сознание. А не баллистика или металловедение. Объясните мне связь. Помогите мне понять, как человек вашей профессии может давать такие… такие шокирующе точные технические указания. Что такого в вашей работе, что пересекается с моей?

В углу Маркус не шевелился, но Айрин чувствовала его взгляд, изучающий каждый её мускул, каждое движение глаз.

– Сознание – это не просто мысли и чувства, следователь Хоук, – начала она осторожно, выбирая слова, которые не будут ложью, но и не выдадут всей правды. – Это, в своей основе, система невероятно сложного распознавания паттернов. Наш мозг постоянно анализирует триллионы сигналов, выстраивая из них связную картину мира. Я годами изучала, как он это делает. Как из хаоса данных рождается понимание.

Она сделала паузу, глядя на модели самолётов вокруг.

– Расследование катастрофы… это тот же самый процесс, только в макро-масштабе. Вы имеете на входе хаос – тысячи обломков, данные с бортовых самописцев, показания свидетелей. Ваша задача – найти среди этого хаоса единственно верный паттерн. Причину. Я.… – она замолчала, ища нужное выражение, – …я просто смотрю на те же данные, что и вы. Но, возможно, под другим углом. И мой мозг, тренированный на поиск скрытых связей, иногда видит их там, где их не видят другие.

– Угол в тридцать семь градусов – это не «скрытая связь», доктор, – мягко, но настойчиво парировал Матео. – Это конкретная цифра. Результат сложнейших расчётов. Вы хотите сказать, что ваш мозг… вычислилеё, просто глядя на официальные пресс-релизы?

В его голосе не было насмешки, только жажда понять.

– Не просто глядя, – тихо ответила Айрин. – Обрабатывая. Сопоставляя. Я вижу не просто обломки, я вижу векторы, силы, траектории. Это сложно объяснить… это как… слушать симфонию и слышать, что один инструмент фальшивит, хотя не можешь назвать ноту. Я просто… знаю.

Она посмотрела на него прямо, вкладывая в взгляд всю свою искренность.

– Я не могу рассказать вам всё. Поверьте, я бы хотела. Но я могу направлять. И то, что я собираюсь сказать вам дальше, вы должны проверить. Проверьте состав сплава в хвостовом оперении, как я писала. И когда вы найдёте аномалию… тогда, возможно, вы поверите, что следующее, что я скажу, тоже стоит проверить.

Матео замер, полностью поглощённый ею. Забыты усталость, подозрения. Перед ним была самая захватывающая загадка за всё время расследования. Загадка по имени Айрин Орс.

– …Ваше состояние… это не ваша слабость. Это симптом. Признак того, что вы подобрались слишком близко.

Матео молчал, парализованный. Он чувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Айрин выдержала паузу, давая ему переварить услышанное, а затем произнесла следующую фразу так же тихо, но с железной уверенностью:

– Есть люди, которые не хотят, чтобы правда была найдена. Они не хотят, чтобы это расследование вообще существовало. И они дают вам это понять. Каждый день.

Глаза Матео расширились. Это была уже не просто констатация его внутреннего состояния. Это была констатация внешней, скрытой от всех войны, которую он вёл в одиночку.

– Они не отдают приказы, – продолжала она, глядя на него с пронзительным пониманием. – Они создают… атмосферу. Тишину, когда вы задаёте вопросы. Пустоту вместо ответов. Отсутствующие файлы. Опоздавшие экспертизы. Они дают вам ровно столько верёвки, чтобы вы могли… запутаться. Или чтобы создалось впечатление, что вы – плохой следователь, который не может справиться.

Матео медленно, как во сне, кивнул. Он больше не мог отрицать. Она описывала его рабочие будни последних недель с пугающей точностью.

– Они не хотят знать правду, – прошептал он, наконец найдя в себе силы говорить, и его голос был полон горького прозрения. – Потому что они её уже знают.

– Да, – коротко и твёрдо подтвердила Айрин. – И они сделают всё, чтобы и вы её не узнали. Ваша усталость, ваше отчаяние… это не побочный эффект. Это и есть цель. Они надеются, что вы сломаетесь. Сдадитесь.

В углу комнаты Маркус тяжело вздохнул. Он видел, как его друг тает на глазах, но до сегодняшнего дня не осознавал, что это была не просто работа, а спланированная кампания по его уничтожению. Матео смотрел на Айрин, и в его взгляде бушевала буря. Удивление от её проницательности смешивался с яростью – яростью на тех, кто так с ним поступил.

– Почему? – снова спросил он, и в этом вопросе была вся его измученная душа. – Почему вы… почему вы всё это делаете?

Айрин отвела взгляд, впервые за весь разговор выглядя уязвимой.

– Потому что правда – это всё, что у нас есть. И если мы позволим им её похоронить, то что тогда останется?

Они сидели друг напротив друга – следователь на грани срыва и учёный, несущая в себе огонь непонятного знания в тишине кабинета, заваленного обломками чужой трагедии. Она снова посмотрела на него, и её взгляд стал твёрдым, решительным.

– У меня нет полной картины. Но у меня есть… ключи. Осколки. Я готова посвятить вам своё время и отдать вам всё, что у меня есть. Все зацепки. Всё, что поможет вам составить по-настоящему исчерпывающий отчёт, основанный на фактах, которые вы сможете проверить. Вы раскроете это дело. А что ваш шеф будет делать с этим отчётом… это уже будет его решение, а не ваша вина. Вы сделаете свою работу. Честно.

Матео почувствовал, как с его плеч спадает гиря. Он не один. У него есть союзник, источник информации, который, кажется, безграничен. И самое главное – сделать всё, что в его силах, а дальше – пусть решают другие.

– Хорошо, – он кивнул, и в его глазах зажегся огонёк надежды, которого Маркус не видел много недель. – С чего начнём? Что мне нужно сделать?

Айрин вдруг снова сникла. Её уверенность куда-то испарилась. Она нервно сжала руки на коленях.

– Мне… мне нужен фокус. Конкретные вопросы. Не общие, а самые острые. То, что не сходится в вашей модели. Белые пятна, которые не дают вам спать. Составьте мне список. Самые главные, необъяснимые загадки.

– Хорошо, я могу это сделать, – быстро согласился Матео. – Сейчас же.

– И… – Айрин замолчала, её взгляд стал отстранённым, почти испуганным. Она смотрела куда-то в пространство за его плечом. – Когда я буду искать ответы… мне нужно, чтобы вы были рядом.

Это прозвучало так неожиданно и так по-детски уязвимо, что Матео замер.

– Рядом? – переспросил он мягко.

Она кивнула, не встречая его глаз.

– Процесс… он не простой. Информация приходит не как готовое знание. Это похоже на… погружение. В хаос. В поток данных, образов, связей. Иногда… – она сглотнула, – …иногда там есть чужие мысли. Обрывки. «Голоса», если хотите. Это не метафора. Это очень реально. И очень… страшно. Я теряю связь с реальностью. Мне нужен якорь. Кто-то, кто будет здесь. В этом кабинете. Кто будет… возвращать меня.