Последняя истина, последняя страсть

«Сразу за синагогой» – это определение оказалось довольно растяжимым, туманным и неточным. Ресторан «Сказка» располагался рядом с банкетно-банным комплексом «Малаховский очаг» почти на самой трассе – на Быковском шоссе. Катя прикинула расстояние от шоссе до полигона – десять километров.

Внутри «Сказка» поражала помпезным и нелепым убранством – лепнина и позолота, бархатные шторы, банкетные залы на сотню гостей. В одном из таких залов она поймала метрдотеля и, показав удостоверение, сообщила, что хотела бы опросить официантов, работавших вчера вечером.

– Хлопова? – уточнил метрдотель. – К нему утром уже полицейские приезжали. Допрашивали. А вы…

– Я по поручению прокурора. – Катя оглядывала пустой зал.

В дальнем конце – алый балдахин. Под ним стол как на пирах. И два самых настоящих позолоченных трона. Прямо царское место.

– Это для жениха и невесты, – пояснил метрдотель. – Чтобы было парадно. А Хлопов вчера работал в каминном зале. Там приватная атмосфера. – Он указал на дверь и повел туда Катю.

Официант Хлопов хлопотал в каминном зале один, стелил чистые крахмальные скатерти на столы.

– Прямо к открытию сегодня полиция приехала, когда мы приходим на работу и кухня открывается, а для посетителей еще закрыто, – объявил он Кате недовольно. – Я все рассказал, что видел.

– Меня интересует супружеская пара, которая встретилась здесь вчера вечером и…

– Этот тип, строитель заводов, владелец отелей, газет, пароходов, его у нас по кабельному часто раньше показывали, – произнес официант. – Он из Малаховки сам, купил дачу бывшую то ли Глиэра композитора, то ли еврейской детской коммуны – в общем, памятник истории и оставил от него только фасад, такой особняк отгрохал за забором. Если мусорный завод свой воздвиг бы, вообще, наверное, все скупил бы на корню.

– Его убили, – сказала Катя. – Поэтому я хочу расспросить вас – что произошло вчера в ресторане? Так что вы видели?

– Он приехал вечером, в половине восьмого. Занял тот столик. – Официант кивнул на стол у камина. – Сел к огню спиной. Он и раньше этот стол всегда выбирал.

– Он приехал один?

– Один.

– И что было дальше?

– Сделал мне заказ.

– Он пил вчера?

– Чай имбирный с мятой. Он же за рулем. Заказ сделал хороший. Он и до этого всегда ел много, вкусно и сытно. Заказал стейк – сразу на триста грамм, такой кусок мяса солидный, средняя прожарка и острые закуски.

– Он кого-то ждал?

– Сидел, ел. Потом появилась она.

– Кто?

– Я так думаю, что его жена. Красивая, молодая. Брюнетка в красном.

– Вы их раньше здесь вместе видели?

– Нет.

– А почему решили, что она его жена?

– С любовницей так себя не ведут. Он сидел и ел. Глянул на нее. И опять за стейк. Ей даже сесть не предложил, не поднялся навстречу. Она сама села напротив и закурила сигарету, хотя у нас здесь не курят.

– И что потом?

– Они о чем-то начали говорить. Точнее, она ему выговаривала. А он смотрел на нее так… В общем, смотрел, жевал. Затем у них градус начал повышаться.

– Они ссорились?

– Они говорили все тише и тише. И я не слышал, о чем. Но по их лицам – да, можно было понять, что не мирная у них беседа. И гроза. И вдруг в зал этот вошел.

– Кто?

– Я так понял – брат его младший. Они очень похожи. Может, потому что оба кудрявые, как купидоны. И потом, я уже видел его раньше здесь. Он приезжал в бар. Когда на машине, а когда просто на велосипеде. Они встречались.

– Братья? Алексей Кабанов и его брат Петр?

– Младший и эта дамочка… ну, супруга покойного. Я так полагаю, что они и вчера приехали сюда вдвоем, вместе.

– Почему вы так решили? – спросила Катя.

– Вместе уехали, на одной машине, я в окно видел – уже потом, после всего. Значит, и приехали вместе. Только он ей время дал с мужем объясниться, а потом уже к их столу подошел сам.

Тон какой у этого официанта сейчас… многозначительный. Что он хочет всем этим сказать?

– Поясните свою мысль, пожалуйста.

– Ну, я бы на месте покойника за женой лучше следил. Это как в Библии сказано – не возжелай жены ближнего своего.

– Вам показалось, что брат Алексея Кабанова и его жена…

– Я им свечку не держал, но… То, что она небезразлична ему, и ежу ясно было. Достаточно на его лицо глянуть. Такой взволнованный парень. Он брату старшему что-то сказал. А тот с такой ухмылочкой на него уставился. Отложил приборы, губы промокнул салфеткой. И что-то ей, жене, начал говорить, кивнув на него. Я в дверях с подносом замешкался – только увидел, как она встала из-за стола. А этот младший кудрявый… он на него бросился и ударил его.

– Петр Кабанов ударил брата? – Катя слушала очень внимательно. – Куда ударил?

– По лицу.

– Разбил ему лицо, нос?

– Пощечину дал. Нет, нос это братец ему разбил – уже чуть погодя.

– Значит, они подрались?

– Младший дал старшему пощечину. А тот засмеялся так зло и снова тихо что-то стал говорить жене. И его брат снова на него бросился. И тогда он его ударил – кулаком прямо в лицо. Это он ему нос разбил. Кровь ручьем… Дамочка закричала. Младший спиной об стол шмяк и на пол грохнулся. Два прибора разбил обеденных. Кровь у него из носа хлещет. Она, дамочка-то, к нему кинулась. Подняла его. И повела прочь из зала. А старший Кабанов остался. Мне сказал: «Прошу прощения за скандал. Он пьяный в стельку, разве вы не видели?» Я ничего такого за его младшим братом не заметил. Он сказал – я все оплачу, всю разбитую посуду. Я осколки начал собирать. Хорошо, в зале других посетителей не было – у нас не сезон, лето закончилось.

– И что дальше?

– Он сидел и ел свой стейк. Я в окно увидел, как эти двое на стоянке в машину сели. Она, дамочка, его чуть не силой в машину затолкала, платок ему все к носу прикладывала.

– Они уехали вдвоем. А Кабанов остался в ресторане?