Симфония по творениям святителя Игнатия (Брянчанинова)

Уклониться от общества человеческого, от родственников возможно, но куда уйти от самого себя, куда скрыться от своего естества, как избавиться от него? Для освобождения от порабощения падшему естеству Господь заповедует распятие естества, то есть отвержение его разума и его воли, пригвождение действий ума и влечений сердца к заповедям Евангелия. Таким образом, те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями (Гал. 5, 24), они распяли плотское мудрование и волю падшего естества, на которых основываются и зиждутся греховные влечения души и тела, греховная жизнь. Таким образом, мир распят был для апостола, а апостол для мира (см. Гал. 6,14). О даровании силы и способности к такому распятию молился Богу святой Давид: утверди плоть мою в страхе Твоем (Пс. 118, 120), то есть мое плотское мудрование и мою волю, чтобы они пребывали в бездействии! Поставь слово Твое для раба Твоего в страх пред Тобою (Пс. 118, 38), чтобы я неуклонно руководствовался в видимой и невидимой деятельности моей единственно словом Твоим. Кто умертвит свое падшее естество мечом учения Христова, кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, сказал Господь, тот сбережет ее, тот спасет ее (Мк. 8,35; см. Мф. 10, 39). Напротив, кто будет поступать по разумениям и влечениям падшего естества, ошибочно признавая их добрыми, сберегший душу свою потеряет ее. Кто не берет креста своего, не возложит на себя иго заповедей Моих, и следует за мной в самоотвержении, а будет последовать самому себе, тот не достоин Меня (Мф. 10,38–39). (4)

* * *

Господь повелевает полное отвержение падшего естества, ненависть к его побуждениям, не только к явно злым, но и ко всем без исключения, и ко мнимо добрым. Великое бедствие – последовать правде падшего естества: с этим сопряжено отвержение Евангелия, отвержение Искупителя, отвержение спасения.

Кто… не возненавидит… самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником (Лк. 14, 26), – сказал Господь…

Точно то же должно сказать и о свете падшего человеческого естества. Последование этому свету и развитие его в себе производит в душе совершенное омрачение и вполне отчуждает ее от Христа. Чуждый христианства чужд Бога…

В наш век, гордый своим преуспеянием, большинство человеков, провозглашающих себя и христианами, и делателями обильнейшего добра, устремились к совершению правды падшего естества, отвергнув с презрением правду евангельскую. Это большинство да услышит определение Господа: приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня; но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим (Мф. 15,8–9).

Делатель правды человеческой исполнен сомнения, высокоумия, самообольщения; он проповедует, трубит о себе, о делах своих, не обращая никакого внимания на воспрещение Господа (см. Мф. 6, 1-18), ненавистью и мщением платит тем, которые осмелились бы отворить уста для самого основательного и благонамеренного противоречия его правде, признает себя достойным и предостойным наград земных и небесных.

Напротив, делатель евангельских заповедей всегда погружен в смирение; сличая с возвышенностью и чистотой всесвятых заповедей свое исполнение их, он постоянно признает это исполнение крайне недостаточным, недостойным Бога, он видит себя заслужившим временные и вечные казни за согрешения свои, за нерасторгнутое общение с сатаной, за падение, общее всем человекам, за свое собственное пребывание в падении, наконец, за самое недостаточное и часто превратное исполнение заповедей. Перед каждой скорбью, посылаемой Промыслом Божьим, он с покорностью преклоняет главу, ведая, что Бог обучает и образует скорбями служителей своих во время их земного странствования.

Он милосердствует о врагах своих и молится о них, как о братьях, увлекаемых демонами, как о членах единого тела, пораженных болезнью в духе своем, как о благодетелях своих, как об орудиях Промысла Божия. (7)

Ж

Желание

Могу пожелать! Но пожелание мое, встречаясь с противоположной волей других человеков, с противоположным направлением непреодолимых обстоятельств, остается по большей части неисполнимым. Могу пожелать многого, но собственная немощь моя делает бесплодным многое множество пожеланий моих.

Когда пожелание останется неисполненным, особливо когда пожелание представляется и благоразумным, и полезным, и нужным, – тогда сердце поражается печалью. Соответственно значению пожелания, печаль может усиливаться, нередко переходить в уныние и даже отчаяние. Что успокаивает в лютые времена душевного бедствия, когда всякая помощь человеческая или бессильна, или невозможна? Успокаивает одно сознание себя рабом и созданием Божиим, одно это сознание имеет такую силу. Едва скажет человек молитвенно Богу от всего сердца своего: да совершается надо мною,

Господь мой, воля Твоя, – как и утихает волнение сердечное. От слов этих, произнесенных искренне, самые тяжкие скорби лишаются преобладания над человеком. (2)

Жизнь

Льстив, обманчив путь земной жизни: для начинающих он представляется бесконечным поприщем, исполненным действительности, для совершивших его – путем самым кратким, обставленным пустыми сновидениями. Покайтесь!

И славу, и богатство, и все прочие тленные приобретения и преимущества, на стяжание которых употребляет всю земную жизнь, все силы души и тела ослепленный грешник, он должен оставить в те минуты, в которые насильственно снимается с души одежда ее – тело, когда душа ведется неумолимыми Ангелами на суд праведного Бога, ей неведомого, пренебреженного ею. Покайтесь! (1)

* * *

Человек! Себе внимай, себя рассматривай! Из ясного по возможности твоей понимания себя яснее и правильные будешь смотреть на все, что подлежит твоим взорам вне тебя. Каким образом, с какого повода вступил я в существование и явился на поприще земной жизни? Явился я на этом поприще невольно и бессознательно, причины вступления в бытие из небытия не знаю. Обдумываю, изыскиваю причину и не могу не сознаться, что должен по необходимости признать ее в определении неограниченной, неизвестной, непостижимой Воли, которой подчинен я безусловно. Явился я со способностями души и тела как с принадлежностями: они даны мне – не избраны мною. Явился я с разнообразными немощами, как бы запечатленный уже казнью; явился страдальцем и обреченным на страдания. Встал я в обстоятельства и обстановку, какие нашел или какие приготовлены мне – не знаю. На пути земного странствования очень редко могу поступить по произволу моему, исполнить мое желание: почти всегда влекусь насильно какой-то невидимой всемогущей Рукой, каким-то потоком, которому не могу оказать никакого сопротивления. Почти постоянно встречается со мной одно неожиданное и непредвиденное. Увожусь из земной жизни наиболее внезапно, без всякого на то согласия моего, без всякого внимания к земным нуждам моим, к нуждам окружающих меня, для которых я, по суждению моему и их, необходим. Увожусь с земли навсегда, не зная, куда пойду! Увожусь в грозном одиночестве! В стране неведомой, в которую вступаю смертью, встретит меня одно новое, одно не виданное никогда. Чтобы вступить в неведомую страну, я должен оставить на земле все земное, должен скинуть с себя самое тело. Оттуда, из неведомой страны, не могу подать на землю никакой вести о себе, потому что нет возможности услышать весть оттуда кому бы то ни было, облеченному в оболочку земного, грубого вещества. Жизнь моя в этом видимом мире есть непрерывающаяся борьба со смертью, такова она от колыбели моей и до могилы моей. Могу умереть ежедневно и ежечасно, но дня и часа смерти не ведаю. Известно мне, что умру – в этом нет и не может быть ни малейшего сомнения, – но живу как бессмертный, потому что чувствую себя бессмертным. Предощущение смерти отнято у меня, и я никак бы не поверил, что человеку возможно умереть, если бы не видел на всех человеках, что смерть есть неизбежный удел каждого человека. Верно изображается Евангелием немощь власти нашей над нами. «Сколько бы ты ни делал усилий, – говорит Евангелие человеку, – не можешь приложить возрасту твоему одного локтя (см. Мф. 6,27) и белого волоса твоего сделать черным» (см. Мф. 5, 36). (2)

* * *

Употребим земную жизнь нашу, этот великий дар Божий, соответственно назначению, указанному ей Богом, на познание Бога, на познание самих себя, на устроение своей вечной участи. Не будем терять времени, воспользуемся им правильно: в другой раз оно не дается, потеря его невознаградима. Изгнанники рая! Не для увеселений, не для торжества, не для играний мы находимся на земле, но для того, чтобы верой, покаянием и крестом убить убившую нас смерть и возвратить себе утраченный рай. (3)

* * *

Для нас Сын Божий нисходил на землю, попрал нашу смерть Своею смертью, сделался для нас жизнью и вместе путем к этой жизни. Он требует от нас, чтобы мы распяли свою плоть со страстями и похотями (Гал. 5, 24), требует не потому, что Сам нуждается в этом, но потому, что мы нуждаемся: только в теле, умерщвленном для греха, может раскрыться явление жизни благодатной[93 - Святой Исаак Сирский. Слово 2.]. Но мы слышим одни звуки слов, самих слов душа не понимает и не приемлет: они произносятся для нас как бы на чужом, неизвестном языке. И это не удивительно, это – прямое следствие нашего душевного состояния. Мертвый телом не способен к ощущениям телесным: будут ли прославлять его, дадут ли ему бесчисленное богатство, обнажат ли его, осыплют ли его уничижениями – ко всему он бесчувствен. Так и мертвый душой не может понять слов духовных, не может ощутить духовных благ, не может иметь должного памятования смерти и вечных мук, должного познания суетности сего мира и века. (4)

* * *

Такова наша жизнь! В ней тишина и буря сменяют одна другую; а время уходит, уходит, стремится погрузиться в бездну вечности.

Блажен тот пловец житейского моря, который часто устремляет взоры к небу. По светилам небесным он направляет путь свой, не унывает при бурях, не доверяет и тишине моря: оно так изменчиво! Взоры, для которых доступно небо, – вера; ею мы усматриваем духовное небо – учение Христово. На этом небе сияет Евангелие – как солнце, Ветхий Завет – как луна, писания святых отцов – как звезды. (6)

* * *

Земная жизнь – ни на час не прерывающееся путешествие. Идем, идем; внезапно отворяются врата вечности, и мы теряемся в ее невообразимом пространстве. Как прекрасно говорит святой Давид: пришелец я на земле, не скрой от меня заповедей Твоих (Пс. 118, 19)! Точно: закон Христов – нить, по которой мы выбираемся из мрачного лабиринта земной жизни в блаженную вечность. (6)

* * *

Как верно то, что мы все должны умереть! Что эта жизнь в сравнении с вечностью – ничего не значащее мгновение! Никто из человеков не остался бессмертным на земле. А между тем живем как бессмертные, мысль о смерти и вечности ускользает от нас, делается нам совершенно чуждой. Это ясное свидетельство, что род человеческий находится в падении; души наши связаны каким-то мраком, какими-то нерушимыми узами самообольщения, которыми мир и время держат нас в плену и порабощении. Нужно усилие, постоянное усилие, борьба с собой, чтобы выплыть из ужасной темной пропасти; нужно терпение, чтобы великодушно перенести все невидимые душевные бури. Искушение в уме и сердце страшнее всех внешних искушений. Никто так не опасен для нас, как мы сами. Бодрствуйте и молитесь, – сказал Господь, – чтобы не впасть в искушение (Мф. 26,41). Бдеть над собой можно только при свете Нового Завета. Свет, при котором совершается духовное бдение, изливают из себя и писания святых отцов. Божественное Писание и отцы непрестанно напоминают нам Бога, Его благодеяния, наше назначение, будущность, вечно блаженную и вечно несчастную, обличают коварство мира, его козни, показывают средства, как избежать этих козней и войти в пристанище спасения.

Пребудьте в служении Богу краткое время земной жизни – и наследуете вечность, полную радостей и непрерывного наслаждения духовного. Надо же наследовать вечность!.. Не унывайте от преткновений, непогрешительность – несбыточная мечта! Преткновения свойственны всем человекам, которым по этой самой склонности к падениям повелено: терпением вашим спасайте души ваши (Лк. 21,19). Претерпевший же до конца спасется (Мф. 10, 22; 24,13; Мк. 13,13). (6)

* * *

И скорби, и теснины ваши, и стезю тернистую жизни земной сделайте для себя приятными, сладостными. Каким способом это сделать? Предаваясь воле Божией, славословя Промысел Божий, признавая эту волю и этот Промысел во всем случающемся с вами, благодаря Бога за все случающееся с вами – и скорбное, и радостное. Время – начать жительство истинно христианское, сопряженное с распятием всех ощущений, пожеланий, мыслей на кресте заповедей и учения Христова. Скоро, скоро промчится земная жизнь! Уже готова каждому человеку вечная мзда его за кратковременную жизнь его, за дела его, за образ мыслей его, за чувствования его.(6)

* * *

Земная жизнь наша – путь. Только измеряется путь этот не расстояниями, а временем. Как на обыкновенном пути переменяются предметы, беспрестанно заменяются одни другими, так на пути земной жизни сменяют друг друга события. И неизвестно человеку, какое событие ожидает его в каждый наступающий новый день. (6)

З

Заботы земные

В причину нежелания прийти на вечерю званные выставили свои земные отношения (см. Лк. 14, 16–24). Иной приписал такую важность занятиям ученым, должностным, прихотливым, что счел себе позволительным пренебрежение Богом; иной предался семейным заботам и забыл Бога; иной, наконец, увлекся страстями, погряз в грубых плотских наслаждениях и сделался совершенно чуждым Бога. Не один очевидный грех отнимает у нас наше духовное сокровище, отнимает его всякое земное занятие, всякое земное положение, когда к ним всецело будет привлечена и прикована душа. (4)

Закон Божий

Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф. 5, 20). Праведность книжников и фарисеев удовлетворялась изучением

Закона Божия по букве, за которым не следовало изучение его жизнью, за которым, напротив, следовала жизнь, противная Закону Божию. Остающиеся при одном изучении Закона Божия по букве впадают по причине такого поверхностного знания в гордость и самомнение, как замечает преподобный Марк Подвижник[94 - Слово 4.], как и случилось с книжниками и фарисеями. Заповеди Божии, которые существенно постигаются от исполнения их[95 - Преподобный Марк Подвижник. О законе духовном. Гл. 32. Добротолюбие. 4.1.], пребыли сокрытыми для фарисеев. Душевные очи, просвещаемые заповедями (см. Пс. 18, 9), когда они исполняются, не просветились у фарисеев. Они от деятельности, противной Закону Божию, стяжали о Законе Волшем превратное понятие и по причине Закона Божия, долженствовавшего приблизить и усвоить их Богу, удалились от Бога, сделались врагами Бога. Калсдая заповедь Божия есть священная тайна и открывается здесь исполнением ее и по мере исполнения ее.(2)

* * *

Изучение Закона Божия требует терпения. Это изучение есть стяжание души своей: в терпении вашем, – повелевает Господь, – стяжите души ваши (Лк. 21,19)[96 - В синодальном переводе: терпением вашим спасайте души ваши. – Прим. ред.]. Это – наука из наук! Это – небесная наука! Это – наука, сообщенная человеку Богом! Стези ее совершенно отдельны от тех обыкновенных стезей, которыми идут науки земные, науки человеческие, науки, рожденные нашим падшим разумом из собственного его света, для нашего состояния в падении. Кичат, напыщают ум науки человеческие, осуществляют, растят человеческое «я»! Божественная наука открывается душе, предуготовленной, сотренной, углажденной самоотвержением, как бы лишившейся самобытности по причине своего смирения, содеявшейся зеркалом, не имеющим никакого собственного вида, способным по этой причине принимать и отражать Божественные начертания. Божественная наука – Премудрость Божия, Божие Слово. (2)

* * *

Начальной причиной духовного, вечного блаженства для человека служит тщательное изучение Закона Божия и жительство по Закону Божию; начальная причина душевного, вечного бедствия заключается в неведении Закона Божия, в жительстве по внушениям и представлениям лжеименного разума, по влечениям воли, поврежденной, извращенной состоянием падения. (4)

Законы природы

Доказательство беспредельности Разума, управляющего вселенной, продолжает великолепно выражаться существованием всего существующего. Малейшее количество законов творчества и существования – и то в некоторой степени – постигнуто человеками. Постигнуто ими и то, что всю природу объемлет превысшее человеческого постижения законодательство. Если нужен ум для постижения частицы законов, тем необходимее Он для составления их. (2)

* * *

Мне дано узнать, что природа управляется обширнейшим премудрым законодательством, что законодательство это одинаково объемлет и громаднейшие, и самые малейшие творения. Ничто из существующего не изъято из подчинения законам. Мне дано узнать, узнать лишь отчасти и поверхностно, малейшую часть законов природы, чтобы из этого познания, составляющего плод тысячелетних усилий и славу человеческого ума, я заключил положительно о существовании Ума неограниченного, всемогущего (см. Рим. 1, 20). Возвещает Его, громко проповедует природа. Во мне естественно существует понятие о Боге, понятие это не может быть не запечатлено неомраченным сознанием, которое черпает душа из рассматривания природы чистым оком. Непостижима она для меня! Тем непостижимее делается она, чем я более стараюсь постичь ее! Она и должна быть непостижимой, будучи произведением непостижимого Бога! Непостижимо для меня раскинут широкий свод небес, утверждены на своих местах и на своих путях огромные светила небесные, также непостижимо пробивается из земли травинка, небрежно попираемая ногами. Она тянет из земли нужные для себя соки, разлагает их, образует из них свойственные себе качество, вкус, запах, цвет, плод. Возле нее другой стебелек, из той же земли, из таких же соков вырабатывает свойства совсем иные, следуя отдельным, своим законам, и часто возле вкуснейшей ягоды или душистого цветка вырастает злак, напитанный смертоносным ядом. (5)

Заповеди