Измена. Подари мне мечту

С меня хватит. Порядком устала изображать, что у нас всё отлично, тогда как не черта не отлично. Гнев и обида с новой силой захлёстывают меня.

– Поговорить, Ром? О чём поговорить-то? Разве что о разводе. Или о твоём счастливом отцовстве? Кстати, поздравляю. Но ты как-то не особо рад.

– Руза, не ёрничай.

Он пытается схватит меня за руку, но я отшатываюсь.

– Не трогай меня. Даже не прикасайся! – кричу.

– Спокойно, милая, у тебя истерика.

Он оглядывается по сторонам, как бы извиняясь перед прохожими за моё поведение.

– Я тебе не милая!

– Тихо. Не устраивай сцен.

– Одной больше, одной меньше! По-моему, начало спектакля, которое твои бабы провернули в ресторане, было шедевральным.

Рома делает шаг ко мне, но я отскакиваю почти на проезжую часть. От падения с поребрика меня спасает чья-то горячая ладонь на лопатках. Вздрагиваю от внезапного контакта, дёргаюсь вправо, но пальцы перемещаются на моё плечо и держат крепко.

Взгляд утыкается в мужской рот, который что-то говорит.

Не мне. Роману.

Что именно – не слышу. Видимо, чтобы тот отъехал от девушки. Потому что Рома в это мгновение бросает наглецу:

– Она не девушка. Она моя жена.

– И что дальше? – отвечает голос рядом со мной. – Это не повод её хватать, тем более она, кажется, совсем этого не хочет.

Рома багровеет и почти орёт:

– Ты что, мужик, оглох?! Она моя жена!

– Недолго мне осталось ею быть, – подключаюсь к их диалогу.

– Слышь? – усмехается наглец. – Недолго!

Потом смотрит на меня и, поигрывая ключами от машины, уточняет:

– Подбросить?

Глава 3

– Астон Мартин? Серьёзно?

Смотрю на тачку, к которой подошли. Серый полированный корпус блестит перламутром, плавные линии навевают сравнение с диким животным семейства кошачьих. С леопардом. Низкая посадка, огромные хромированные диски, дуги которых напоминают бьющие в воду молнии, узнаваемый значок с крыльями.

Короче, как говорят: «что-то на богатом».

На плечи мне опускается мягкая ткань пиджака, который незнакомец снял с себя. Я ведь в чём была выскочила – в атласном платье-сорочке. Пальцы на моих плечах чуть сжимаются, когда следует вопрос:

– Хочешь без верха прокачу?

А этот товарищ тот ещё пижон.

– В марте? – скептически приподнимаю бровь, а он иронично хмыкает:

– А что? Предлагаешь подождать лета?

Морщу нос, думаю, что, возможно, это неплохой способ проветрить голову. Главное не переусердствовать, а то вместо облегчения можно получить диагноз и больничную койку.

– А давай.

– Чудно, – потирает руки, – запрыгивай, – распахивает дверцу.

Как запрыгивать в машину с таким клиренсом не знаю, поэтому по царственному укладываю себя внутрь кожаного салона и тону в объятьях изогнутого кресла, идеально поддерживающего усталую спину.

– Так, нужен обогрев, чтобы нам не задубеть.

Он что-то переключает на приборной панельке и экране управления, а я кутаюсь глубже в его пиджак, опуская щёку на мягкую дорогую ткань. Она стильного бежевого цвета, атласная подкладка тёплая и нежная. Определённо парень не из простых.

Разглядываю его исподтишка. Парню лет тридцать, так что вернее сказать – мужчина. Хотя нынче такие мужчины пошли, что и в сорок они маменькины сынки, прям как мой почти-бывший-муж.

– Что у тебя там с руками? Давай посмотрю. В дверь ты впечаталась знатно.

Не дожидаясь ответа, он берёт меня за запястья, мягко потирает кожу пальцами. Онемение давно прошло, но мне приятны его прикосновения, так что не возражаю.

– В аптеку заехать? Может, что-то от ушибов купить? Правда, я не особо в лекарствах разбираюсь.

– Знаешь, я тоже.

Мы как-то незаметно переходим на «ты».

Когда салон достаточно прогревается, крыша уезжает и прохладный мартовский ветер снова проникает под тонкую ткань одежды. Горячий воздух из обдува и тёплое сиденье под попой неплохо нивелируют контраст.

– Если слишком замёрзнешь, скажи.

– А сам-то? – киваю на его рубашку.

– Мне нормально.

С этими словами он вдавливает газ в пол, и мы мигом вылетаем на середину проспекта.

Такая манера езды кое-что сообщает о человеке: например, что он импульсивен, резок и решителен. И не терпит быть на вторых ролях. Его борзость распугивает более спокойных водителей, хотя никакие правила не нарушены.

– Я Матвей, кстати.