Девушка на качелях

Было слышно, как в туалете Ингу мучительно рвет.

Агния набрала «ноль три».

– Алло, «Скорая»? Пожалуйста, приезжайте. Кажется, моя подруга отравилась. Что? А, ей тридцать четыре… Мы были в кафе, ели суши… Что? Нет, со мной все в порядке… Адрес? Диктую… – Агния, сбиваясь, продиктовала адрес. – Когда? Ждем.

Инга вышла в коридор, еле держась на ногах.

– Мне плохо, Агнета… – едва слышно прошептала она. – Я умираю.

Агния подхватила ее под руку, дотащила до дивана.

– Ничего-ничего… Сейчас врачи приедут!

– Мне плохо, – одними губами произнесла Инга, и глаза у нее вдруг закатились – она потеряла сознание.

– Инга! Инга! Ой, мамочки… – Агнию охватил такой мучительный страх, что она даже перестала соображать – птицей заметалась по комнате, натыкаясь на мебель.

«А если она умрет?! Ох, что же я ее родителям скажу… Она же их единственная дочь… Какой ужас!»

И в этот момент в дверь позвонили. Агния бросилась к дверям, трясущимися руками принялась открывать замки. В «глазок» она даже не посмотрела.

Одним движением Агния рванула дверь на себя и оказалась лицом к лицу с… Харитоновым. Это было так неожиданно, так внезапно, что Агнии показалось, будто она сама сейчас находится в бреду. Меньше всего она ожидала увидеть именно этого человека. В этом столкновении – нос к носу, сейчас – заключался какой-то парадокс. Ведь ни разу в жизни она с ним не поздоровалась – там, в их дворе. А вот здесь, в другой части Москвы, находясь в доме чужом, она говорит ему:

– Здра… здравствуйте.

Лицо у Харитонова было абсолютно непроницаемым – как, наверное, у любого человека, чья профессия связана с общением со множеством людей. Глаза – светло-голубые, ясные, чуть навыкате.

– Здравствуйте, – дружелюбно и в то же время абсолютно спокойно ответил Харитонов. – Где больная?

– Здесь… Проходите, пожалуйста, – отходя назад, на автомате произнесла Агния.

– Здравствуйте, – вслед за Харитоновым вошла крупная, коротко стриженная женщина средних лет, которая несла в руках довольно большой чемодан. И Харитонов, и его спутница были одеты в спецодежду синего цвета, со светоотражающими полосками – как и полагается работающим на «Скорой» людям. И от обоих крепко пахло табаком.

«Теперь понятно, почему отец называл Харитонова «костоправом»… Он – врач! Он, наверное, утром как раз шел на дежурство…» – подумала Агния.

Тем временем женщина в комнате мерила у Инги давление. Та уже пришла в себя и тихонько постанывала.

– Что случилось? – обернулся Харитонов к Агнии.

– Мы были в кафе. Ели суши. Потом ей стало плохо…

– Тошнило?

– Что? А, да, – растерянно произнесла Агния.

Харитонов тем временем заставил Ингу показать язык, ощупал живот.

– Вера Петровна, давление померь…

– Любит наш народ суши, – недовольно произнесла женщина – Вера Петровна. – Охота людям эту дрянь есть! То и дело травятся… Замучились на вызова? ездить!

Харитонов тем временем что-то писал в карте, сидя за столом.

– Вера Петровна, вколите больной… – он неразборчиво произнес название лекарства.

– И что теперь будет? – растерянно произнесла Агния.

– Что-что… в больницу вашу сестру повезем, – буркнул Харитонов.

Агния в этот момент стояла позади него. Волосы у Харитонова были темные, он то и дело заводил пряди за уши. Если бы не кургузая спецодежда, то он здорово смахивал бы на Рауля. По крайней мере, со спины.

«Почему он говорит – «сестру»? Он что, не узнает меня?» – подумала Агния.

– Она не сестра, она подруга. Сейчас ее родители приедут, – зачем-то уточнила Агния.

Ингу вновь начало мутить.

– Вера Петровна, надо ей желудок промыть…

Пока врачи возились с Ингой, Агния не знала, что ей делать, куда приткнуться, и все время думала о том, почему Харитонов ее не узнал. Может, он и не смотрел никогда в ее сторону, время от времени сталкиваясь во дворе многоквартирного дома? «Ах да, я же подстриглась! – озарило Агнию. – Ведь даже Инга меня не узнала сегодня…» Агния решила сказать доктору, что они соседи.

Она подошла к дверям, ведущим в коридор – там Харитонов разговаривал по телефону:

– …да, отравление. Ну что-что… Понос и рвота. Куда везти? В Боткинскую? Хорошо.

Агния онемела. Нет, она была вполне современной девушкой, жила в Москве, передвигалась по городу в общественном транспорте и уж, кажется, ко всему должна была привыкнуть. Но чтобы человек столь благородной профессии, к тому же отдаленно напоминающий Рауля, виконта де Шаньи из «Призрака Оперы», говорил… Э-э, ну, эти слова…

После промывания Инге сделали еще укол.

– Ну как, поехали, девушка? В Боткинскую, хорошую больницу… Собирайтесь.

Инга, до того только стонавшая, неожиданно воспряла. Приподнявшись на локте, она заявила голосом четким и твердым:

– Я не поеду, мне лучше.

Харитонов с Верой Петровной кратко, но очень сочно живописали Инге, что с ней может быть, если она не поедет. Вплоть до летального исхода!

В этот момент в квартиру ворвались родители Инги – Антон Иванович и Нина Самойловна.

– Инга, девочка! Птичка! – в ужасе зарыдала крупная и рыжая Нина Самойловна.

– Мы через всю Москву, через пробки… Мчались на всех парах! – Антон Иванович упал на колени перед диваном, обнял Ингу.

– Мамочка… папулик… я отравилась… проклятые суши! – пожаловалась страдалица. – Папулик, они хотят меня в больницу…

– Ой, не могу! – застонала Нина Самойловна. – Агничка, детка, а ты как? Инга, а почему у Агнии все хорошо?

– Она столько не ела, вот почему! – раздраженно и капризно крикнула Инга. При родителях она, особа тридцати четырех лет и девяноста килограммов живого веса, моментально расслабилась, превратилась в маленькую девочку.