Эта чудесная жизнь

Говорят, если в Лабиринте не было бы звуков, сопровождающих все это действо, то электричества вырабатывалось бы гораздо меньше… Поскольку звонкие и сочные звуки при нажатии и кручении, приятное, упругое сопротивление кнопок и рычагов – влияли на энтузиазм людей. Действие должно рождать тактильный и слуховой отклик. Ну и заодно это все физическая зарядка.

Кручение-верчение рычажков в Лабиринте – позволяло копить электричество в безопасных батареях. Таким образом использовалась энергия человеческого движения. Нажатие кнопок в доме – из той же оперы, тоже сбор электричества.

Поэтому вечерами мы все ужинали в Столовой, в разноцветных переливах света. И у каждого жильца в его квартире, соответственно, тоже красиво мерцали стены.

Когда-то люди думали, что в будущем они перестанут жечь уголь, или там, газ, поскольку горение этих продуктов значительно загрязняет атмосферу. Люди были уверены, что скоро они начнут потреблять энергию Солнца. Или ветра! То есть, получать электричество от солнечных, либо ветряных батарей. Нет, не вышло. То есть, вышло, и долгое время пользовалось популярностью, но оказалось, что это, все же, достаточно дорогое удовольствие, особенно в масштабах целого мира. С самого начала на изготовление тех самых солнечных батарей расходовалось много ресурсов, и, к тому же, подобные батареи требовали частых замен. Не везде им находилось применение из-за капризов Солнца. Утилизировать их тоже было сложно… Порой затрат энергии на производство, а потом переработку израсходованных материалов – требовалось больше, чем добытой из них энергии. Природа при производстве и утилизации батарей – тоже загрязнялась. Те же самые минусы касались добычи энергии из ветра, из приливов и отливов, и прочего.

А когда случалась непогода, эти батареи могли легко выйти из строя: панели солнечных батарей залепляло снегом, а ветряки обледеневали на морозе и переставали крутиться.

Вот энергия движения – это проще и дешевле. И никаких отходов, способных негативно повлиять на природу.

Ученые изобрели приборы, требующие для своей работы минимума усилий, то есть, человеку даже не приходилось особо напрягаться. Нажал несколько кнопок, и на тебе, освещение в квартире на весь день. Прошел Лабиринт – позволил работать кухне. И электричество при этом не терялось, сразу шло в дело. А раньше оно, со всеми этими электростанциями, еще как терялось, на каждом-то передаточном звене.

…Я прошла Лабиринт (под бодрящую какофонию звуков!), и оказалась внутри Столовой.

Столовая – очень просторное помещение. Но народу в этот момент здесь присутствовало не так много, в основном, «дальние» знакомые, я с ними и не общалась особо, так, «привет-пока». От общения ведь тоже устаешь, никто не хочет перегружать свою нервную систему.

Я приблизилась к раздаче, провела Оком перед считывающим устройством. Поднялась панель, и откуда-то из глубин кухни ко мне выкатился поднос с завтраком. Лично мой набор всех нужных витаминов и микроэлементов, и необходимое мне количество жидкости.

Я взяла поднос, хотела уже сесть у окна, но тут из обычного входа появилась Дина с коляской, в которой сидел Ники, довольный и веселый. Через обычный вход проходили мамы с маленькими детьми, и такие как Нина, то есть, люди, давно живущие на Земле.

– Рита! Привет, давай вместе! – сразу крикнула мне Дина, и потащила Ники к раздаче. Я заняла трехместный столик на нашу компанию, придвинула специальный стул для малыша.

Прибежала Дина, усадила Ники рядом со мной, потом убежала за подносами – своим и для сына.

– Привет, – сказала я Ники. – Привет, мальчишка!

Он захохотал, закрыл себе лицо ладонями, потом растопырил пальцы и принялся таращиться на меня озорными глазами.

– Ой, а где Ники? Где наш Ники? Он же только что был тут! – притворно испугалась я.

Ники захохотал, отвел ладони от лица, потом опять спрятался за ним.

– Дай лапку! Дай свою чумазую лапку… Будем дружить, да, мой мальчик?…

Мы с Ники соединили на миг свои ладони, Оком к Оку.

Примчалась Дина с подносами.

– Ты представляешь, не хотел никуда идти… Еле его выманила. Пошел только, когда я сказала, что Рита придет.

– Лита, – звонко произнес Ники.

– Да, Рита. Где у нас Рита, а?

Ники потянулся ко мне, пришлось наклониться к нему. Он с чувством обнял меня за шею, а затем звонко поцеловал в щеку. Это ужасно растрогало меня. Я тоже поцеловала Ники, в макушку.

– Ники, давай есть, а то остынет. Ну-ка, что у нас тут… попробуй, – Дина указала на тарелку перед ним, затем сунула в руки сына ложку.

Ники затряс головой, протянул к лицу Дины свою ладошку с Оком.

– Так я и знала! – укоризненно произнесла она. – Рита, мы сейчас…

Она схватила Ники на руки, и убежала в общественную туалетную комнату, что располагалась неподалеку.

Вернулась скоро, опять посадила Ники на его стул.

– Забыл, и я тоже хороша, не стала его контролировать перед выходом, – пожаловалась она, кивнув на сына.

– Ничего. Я вот сегодня одеяло на дезинфекцию не сразу закинула, пришлось возвращаться. А Лара вообще много чего забывает! Что она, на Око свое не глядит, что ли… А, Дина! Давно хотела спросить. Это тяжело – растить ребенка?

– Нормально, – ответила Дина. – Да я, в общем, спокойно ко всему этому… У Ники сейчас особый период, он привыкает к самостоятельной жизни. Раньше мне, на мое Око все сигналы от него дублировались, а теперь нет. Он сам за себя, да, Ники? – она провела рукой ему по плечу.

– Сам! – радостно, с гордостью произнес Ники.

– В следующий раз один пойдешь в туалет, ладно? Без мамы? – сказала ему Дина. Потом обернулась ко мне. – Он и сейчас сам дома со всем справляется, но это дома, а здесь ему без меня еще немного непривычно.

– Ники молодец, – сказала я, не отрывая взгляда от сына подруги. – И вообще… Знаешь, я о чем иногда думаю? Как раньше тяжело было мамочкам. Все это… не за столом будет сказано, ты поняла.

– И не говори. Но у Ники очень рано сформировалась связь между его мозгом, вернее, имплантом в его мозге и Оком.

– Иннервация.

– Да, иннервация. Теперь почти все – без проблем.

Мы замолчали, глядя на Ники, который довольно уверенно ел ложкой густую бело-розовую смесь из тарелки. А ведь совсем недавно ему на раздаче выдавали бутылочки с жидким питанием…

– Я бы хотела такого малыша, – не выдержала, призналась я.

– Повзрослеешь – родишь.

– Ты уверена? А вдруг Истина не позволит мне иметь детей? – засомневалась я.

– Пройдешь тесты, и все равно родишь, – убежденно произнесла Дина.

– Ларе вон даже тесты не помогают, – напомнила я. – А они с Дэном, между прочим, день и ночь мечтают о детях.

Дина ничего не ответила. Она почему-то избегала разговоров о Ларе. Та чем-то не нравилась моей подруге.

– Ты не ешь совсем, – подвинула ко мне поднос Дина.

Мы принялись за завтрак.

Основа завтраков, впрочем, как обедов и ужинов, делалась из одного неизменного сырья. Из водорослей. Менялся только цвет блюд, и их консистенция…

У меня в тарелке лежал прямоугольный кусок пищи бело-розового цвета, твердый и хрустящий, и бледно-желтая смесь, отделенная от него бортиком, нежная и густая. Я любила сочетание хрустящего и вязкого, и чтобы хрустящее было таким… немного нейтральным на вкус, а вязкое – обязательно острым, насыщенным. И Истина знала мои вкусы.

Дина же предпочитала еду в виде воздушного суфле, и чтобы одним куском, и все, никаких особых сочетаний хрустящего и вязкого, или там, мягкого с твердым, моей подруге не требовалось. Вот и сейчас у нее на тарелке лежал довольно большой, высокий пласт пищи желто-оранжевого цвета, который слегка колыхался, когда она отделяла от него ложкой кусочки.