Одиночество вышло из чата

Остался только Саша. Но Саша был уж слишком «свой», что ли. Словно я встретила своего бывшего одноклассника, неплохого парня из простой семьи. Но он как брат, что ли… Любовь между нами казалась невозможной, а вот дружба – это запросто, хотя все вокруг и твердят, что дружба между мужчиной и женщиной – это миф.

Саша показался мне порядочным и довольно занудным, иногда он был откровенно скучен. Я его просила не приносить цветы на первое свидание (мы его назначали в центре города), но нет, Саша все равно притащил букет. Причем было заметно, что Саше неловко его держать в руках, что он не умеет с ним обращаться… Да, он сразу понял, что цветы не надо приносить, но, словно споря с самим собой, все равно принес их мне.

Но совсем уж дураком Саша не выглядел, пару раз даже пошутил, и довольно удачно. Я дала Саше еще шанс, и второй раз мы встретились уже в кафе Людмилы. Я перед тем уже очень строго попросила Сашу не приносить цветы и напомнила, что каждый платит сам за себя.

Было заметно, как волновался Саша в первые минуты этой встречи, верно, он до последнего хотел опять купить цветы, но все-таки не стал этого делать, помня о том, как я отчитала его в прошлый раз. Но нет, вот как увидел меня, так опять запереживал – ну как же без цветов… Его состояние прямо считывалось!

Кажется, я даже как-то чересчур легко Сашу «считывала». Для дружеского общения это огромный плюс, для любви – наверное, все-таки минус. Никакой «химии» в общении! Все слишком просто и понятно.

…Мы с Сашей сидели в кафе за столиком у широкого окна. Там, на улице, светило солнце, асфальт был уже весь сухой, снег оставался лишь на газонах. Конец февраля… дальше – весна.

– Ты улыбаешься, – деликатно заметил Саша, сидя напротив. – О чем-то хорошем вспомнила?

– Подумала, что скоро весна, – кивнула я на окно.

– Да, уже столько солнца! – обрадовался он. – Но еще холодно.

– О да, еще холодно, – согласилась я.

Мы помолчали.

– Расскажи еще о себе, – просила я.

– Да ты все знаешь уже, – отозвался он, но послушно продолжил: – Живу я с мамой и отчимом. У нас хорошие отношения… Квартира трехкомнатная. Да, знаю, мне надо с ними разъехаться и жить одному, я уже об этом думал. В ближайшее время готов снять квартиру, ну а дальше, наверное, возьму ипотеку или еще какой-то вариант придумаю.

Саша был симпатичный – довольно высокий, худощавый, с широкими плечами. Волосы темные, до плеч, пострижены непонятной лесенкой, одет… ну как все молодые люди сейчас одеваются – широкие штаны, длинная толстовка с капюшоном, короткая куртка. Носил с собой рюкзак. Один из тысяч одинаковых парней, что ходят вокруг, наверное.

– Почему ты говоришь о съеме, об ипотеке? – спросила я.

– Я показываю тебе свои намерения, – честно ответил он. – Надо было раньше все это устроить, но кто знал. Сегодня же этим займусь. – Он вдруг взял и покраснел. – Буду искать варианты съемного жилья. Тебе какой район города предпочтительнее?

– Слушай, ты меня пугаешь, – осторожно произнесла я. – Тебе не кажется, что ты слишком торопишь события?

– Нет. Я показываю намерения. Ты же говорила, что ищешь человека для серьезных отношений.

– Давай не будем их форсировать, – попросила я.

– Хорошо, понял. Не буду.

Людмила принесла нам на подносе кофе и круассаны. Сегодня в кафе было довольно много посетителей, и мне это нравилось. В шуме чужих разговоров как-то спокойнее.

– Расскажи еще о своей профессии, – подумав, попросила я.

– Я айтишник, ты знаешь.

– А подробнее? – опять настояла я.

– Ладно, могу и подробнее, – легко согласился Саша. – Что такое айти-сфера… Это про сбор, хранение и передачу информации. Чем конкретно я занимаюсь? Ну если в общих чертах, то пишу код и решаю разные задачи, перехожу от простых к сложным. Если еще конкретнее, что я специалист по информационной безопасности… защищаю систему от несанкционированного доступа. Моя задача – настроить сеть, предусмотреть ошибки и потенциальные баги, развернуть и запустить технологии мониторинга подключений. Еще участвую в создании приложений и программ. Проще говоря, изучаю архитектуру и готовый код и ищу подсказки, где там может быть ошибка или «форточка» для взлома.

– Как все сложно… – пробормотала я.

– У нас контора небольшая, поэтому я занимаюсь всем циклом, начиная от разработки программы и заканчивая ее внедрением. Короче, я создаю систему защиты в компании и блокирую попытки проникнуть в нее извне. Ищу явные уязвимости. Смотрю общую ситуацию, пытаюсь узнать, кто в принципе может заинтересоваться взломом компании. Решаю, что надо исправить сначала – например, настроить протоколы доступа, или прописать скрипты защиты, или настроить систему генерации паролей.

– Интересно? – безо всякого энтузиазма спросила я.

– Условно, большую часть времени занимает защита от уже известных способов взлома. И лишь немного – это что-то новое, что еще не прописали в методичках и документации. Плюс моей сферы, то есть информационной безопасности, – я могу проработать несколько лет, но так и не столкнуться с чем-то неизвестным и непонятным. Конечно, точной статистики нет, но… обычно все уязвимости и способы взлома известны. Специалист по информационной безопасности – это не всегда творческая профессия. Обычно наоборот, не нужно ничего выдумывать и изобретать велосипед. Беру готовый чек-лист или инструкцию, а затем внедряю систему защиты. Тестирую ее, нахожу баги, исправляю их. И затем новая итерация. – Саша помолчал, потом добавил: – Программный код – это текст, написанный на языке программирования. Обычно его пишут программисты, и этот процесс называется кодинг. С помощью кода создают программы: дают компьютеру команды, которые он выполняет. Когда человек пишет код, про него говорят, что он кодит.

– Айтишники очень востребованы, – тоже подумав, сказала я. Надо же было что-то говорить!

– Ну да, программисты сейчас нужны абсолютно во всех отраслях, – охотно согласился Саша. – Век цифровизации, как-никак даже небольшой бизнес сложно представить без айтишников. Все время появляться новые IT-направления и профессии. А это значит, что потребуется еще больше специалистов! Получается, что айтишники будут востребованы до тех пор, пока не произойдет глобальная автоматизация всех процессов. И вот тогда… тогда все айтишники разом потеряют работу.

– Страшно представить такое будущее, когда всем станут заправлять программы… Скажи, а ты хорошо зарабатываешь?

– Прилично. Ну и плюс возможность работать удаленно.

– Так тебе не надо ходить в офис? – оживилась я.

– Да-а… ну иногда и в офис хожу, такое тоже бывает. Хотя обычно я дома работаю! – улыбнулся он. – Не знаю, как там у других, но я ежедневно работаю ровно восемь часов в сутки, не тратя даже минуты по личным делам. То есть полностью занят своим делом, и никакие новости, или статьи, или сообщения меня не отвлекут. Но вот стрелка перевалила за определенную черту, и все – я свободен.

– А вот я слышала про всяких джунов… – не без труда вспомнила я что-то из жизни айтишников.

– Понял, – живо отозвался он. – Уровень компетенции разработчика подразделяется на три категории: джун, он же джуниор, мидл и сеньор. Джуниор – начинающий, занимается всякие мелочи… Мидл – самостоятельный программист, который должен справляться с любой задачей. Ему необходимо понимать цели и задачи продукта, который он разрабатывает, и область, в которой он работает. Сеньор – специалист высшей квалификации. Такой разработчик не просто пишет код, как правило, он руководит целой командой. Его обязанность – ставить задачи другим программистам и контролировать их выполнение.

– А ты кто? – спросила я.

– Я пока еще мидл, но я уже близок к сеньору. Не вру, честно. Теперь ты рассказывай о себе! – потребовал он.

– Хорошо, – вздохнула я. – Я пишу тексты, мне за это платят. На работу мне ходить не надо. В общем, это все, что я могу сказать о своей профессии.

– Так ты писательница?! – Глаза у Саши заблестели, он явно мной восхищался.

– Нет. Я не знаю, кто я, – покачала я головой. – Литературный раб, гострайтер, так называемый писатель-«призрак», копирайтер… таких, как я, сейчас очень много. Сейчас время, когда все, точно подорванные, пытаются создать креативный контент.

Но Саша не отставал, он требовал подробностей. В общем, он имел на это право, и я ему поведала в общих чертах, что я пишу истории в жанре тру-крайм. Рассказала примерно то же, что рассказывала всем и всегда.

Что жанр это особый, тут мало уметь писать, важно уметь поддерживать напряжение и заставлять читателя чувствовать себя частью расследования. Людей всегда привлекали загадки и разгадки, а жанр тру-крайм предлагает читателю как бы самому стать детективом. Читатель тоже исследует события, анализирует улики и пытается разгадать тайны, которые часто дольше остаются нераскрытыми в реальной жизни.

– …Да я и не так уж сильно украшаю свои истории… – заметила я мимоходом. – В самой жизни много шокирующего, согласись. Просто тру-крайм предоставляет читателям возможность заглянуть в темные уголки реальности и узнать о преступлениях, которые кажутся невероятными. А, и это не такой уж новый жанр, кстати. Еще с века восемнадцатого-девятнадцатого публика с удовольствием читала очерки судебных заседаний. Тогда стало понятно, что людям интересно не само преступление, а его расследование. Тогда в европейских газетах и листовках печатались памфлеты и гравюры, повествующие о жестоких преступлениях и пытках. Почему жанр тру-крайм популярен до сих пор? Ну, наверное, читатель моделирует ситуацию на себя. Хочет чувствовать себя подготовленным к подобному.

– Ничего не хочу о знать об этих ужасах, – пробормотал Саша. – Но в принципе понятно, чего ждут от этого жанра другие люди… И тебе приходится окунаться во все это? Откуда ты берешь сведения для своих историй?

– Так мой работодатель мне их поставляет. Присылает на почту ворох документов по какому-нибудь популярному преступлению. Моя задача – отформатировать этот материал, придумать на его основе интересную историю. Оживить сухие факты и всякое такое…

– Это непросто.

– Еще как. Я в своем деле и журналист, и редактор одновременно. Мне приходится всю информацию разложить по полочкам и структурировать ее. Иногда искать доказательства указанным фактам, дополнять деталями. Но это иногда, в тех случаях, когда я пишу о реальных громких делах… Еще я должна понимать, как строится книга: как начать, чтобы захотелось продолжить читать, как эффектно закончить. Быть при этом немного (а на самом деле много!) психологом и улавливать настроения целевой аудитории…

– Так ты все-таки писатель! Зачем прибедняешься?