Правила коротких свиданий

Никаких украшений, только сережки – самые простые, без камней, маленькие. Золотые.

Макияжа я использовала минимум, нанесла на кожу лица пудру светлого тона, прозрачный розовый блеск – на губы. Я еще хотела накрасить ресницы, но обнаружила, что тушь за то время, что я ею не пользовалась, – протухла. Ну и ладно. Тушь я немедленно выкинула.

Духи?

Я сто лет о них не вспоминала. Стояли на полочке одни. Их очень давно, в студенческие времена, когда еще не было никаких договоров о недарении между нами, подругами, преподнесла мне Поля.

Я подумала и, высоко подняв флакон, слегка, совсем слегка, брызнула духами себе на макушку.

Да, о макушке, то есть о прическе… Волосы я забрала сзади в некую конструкцию, напоминающую и пучок, и хвост, и косу одновременно. Эта прическа, тоже «на выход», каждый раз получалась новой и делалась чрезвычайно просто – я в произвольном порядке подкалывала пряди волос специальными «крабиками». Некоторые пряди на висках и над ушами – не трогала, они так и висели вдоль щек, тоже в естественном и произвольном порядке.

В этот раз получилось красиво. Голову я не мыла в этот день – та еще морока, я говорила. И не причесывалась, кстати. Причесанные расческой волосы у меня нещадно пушились, их приходилось приглаживать с помощью воды, а это долго. Я просто разбирала пряди руками, не давая им спутаться.

Ванда с Полей удивлялись – как это я умудряюсь не пользоваться расческой, с такой-то гривой? Я не знаю. Само так получалось, волосы не спутывались потом, после моих манипуляций. Ну, наверное, еще и потому, что они у меня большую часть времени были заплетены в косу, поэтому и не запутывались особо…

Я помню, что лишь один раз, в детстве, когда я болела чем-то серьезным – вот тогда волосы у меня превратились в самые настоящие колтуны, хотя мама и расчесывала их мне каждый день. Тогда словно мистика какая-то произошла – раз, и само все свалялось в один миг, просто поразительно. Когда я выздоровела, мне пришлось подстричься очень коротко.

…Итак, мой образ сегодня завершило белое стеганое пальто, в его карман я положила телефон. А, ну и ключи еще захватила… Зонт брать не стала, дождь не обещали. Наконец я вышла из дома.

Я так непривычно долго собиралась, что даже забыла, с какой целью я это все делаю. Помнила лишь, что мне зачем-то надо ехать в центр, на Тверскую, к памятнику Пушкину…

Пока туда добиралась, то думала об Адаме, вернее о том, как бы с ним «развязаться». Интересно, он станет опять ревновать, если я ему заявлю, что наши отношения закончены? Я ведь только один раз видела Адама в гневе (когда попыталась рассказать ему о мужчине, который спас меня из реки).

И если рассуждать логически, то Адам, мягко говоря, глуповат. Глуповат и эгоистичен. Ноунейм меня спас от смерти, почему же Адам тогда так гневался и ревновал? Хотя это, наверное, потому, что Адам меня не любил. Ему было плевать на то, утонула бы я или нет, его больше бесило, что ко мне прикасался какой-то чужой мужчина.

Я очнулась от своих мыслей, лишь когда оказалась возле памятника Пушкину. Посмотрела на часы в телефоне – оказалось, что я не рассчитала время и приехала на десять минут раньше. Ну и ладно… Я принялась ходить вокруг памятника, поглядывая на прохожих. Кто из них Кирилл? Или Кирилл еще не пришел?

Я бродила так довольно долго, меня даже два раза спросили какие-то мужчины, не их ли я жду… Я отрицательно качала головой, пятилась назад. Эти прохожие не соответствовали возрасту Кирилла – один слишком молодой человек, другой уже весь седой дядечка.

Когда меня в третий раз кто-то спросил – не его ли я жду, я опять собралась отнекиваться…

Но передо мной стоял достаточно молодой, среднего роста мужчина в пальто как у актера Камбербетча, когда тот играл Шерлока в известном сериале. Длинное такое пальто с поднятым воротником…

Я в первый момент обратила внимание не на человека, а на пальто и на воротник (ну пунктик у меня такой, с этими воротниками, тут полагается улыбающийся смайлик). И только потом посмотрела в лицо мужчине. Небольшая бородка (или это длинная щетина), взлохмаченные надо лбом рыжеватые волосы.

В руках мужчина держал маленький букет – вроде свадебного. Из маленьких кустовых роз, очень милых.

Я опять зависла, разглядывая этот букет, а мужчина тем временем спросил меня:

– Лиза?

– Нет. Ой, да, это я… Кирилл? – вдруг озарило меня.

– Привет, – нервно улыбнулся он. – Так вот ты какая, Доктор Текст…

Он вдруг так явно разволновался, что мне стало неловко.

Жизненного опыта у меня не было вообще, если подумать. Но зато была неплохо развита интуиция – если исходить из того, что в неприятные истории я все-таки умудрялась не попадать. Или мне просто везло? (Тут полагается смайлик-эмодзи с недоуменно разведенными руками.)

Словом, мне показалось, что в первые мгновения нашего знакомства с Кириллом я тоже почувствовала его. Поняла его, что ли? Как и в той истории с Адамом…

Мне показалось, что Кирилл, увидев меня, был явно удивлен, даже приятно шокирован. Он не ожидал, что я окажусь такой. Какой? Молодой и симпатичной – это раз, и еще такой «кэжуал», что ли (я про свой имидж), – это два.

Про «кэжуал» подробнее. Я уже упоминала, что Ванда с Полей утверждали неоднократно, что я выгляжу «по-европейски». То есть просто и без модных изысков на первый взгляд, как будто небрежно, но на самом деле стильно. Получается, мой стиль – в отсутствии стиля. Из украшений – только мои волосы. А, ну и моя худощавость.

Кому-то этот стиль «без стиля» не нравился, кто-то именно его и считал самым актуальным в наше время. Адаму, мне кажется, было вообще все «до лампочки»…

Кириллу же, судя по всему, я понравилась очень. В его глазах я прочитала восхищение и потрясение, а подобные чувства не сыграешь.

Хотя не знаю, ничего не знаю, может, мне все это показалось, и я сейчас просто описываю свои фантазии. Я, как говорят в книгах, тот самый «ненадежный рассказчик», то есть я вроде рассказываю правду, но ту правду, что виделась одной лишь мне… А на самом деле, со стороны, все иначе. И я не такая симпатичная и стильная, да и Кирилл вовсе не искушенный мужчина, а восхищенный шок в его глазах мне просто привиделся.

У меня почти всегда так – сначала я уверена в чем-либо, потом начинаю сомневаться в своих выводах.

– Лиза… – тем временем выдохнул Кирилл, немного расслабился. – Даже не ожидал… ты просто потрясающая. – Он протянул мне букет. – Нет слов, нет слов. Я вроде писатель, начинающий, конечно, но у меня нет слов сейчас. Ты… ох, Лиза.

– Спасибо, – ответила я, принимая из его рук букет.

– Что я хотел предложить… а, ну да. У меня два варианта того, как мы с тобой можем сейчас провести время. Первый вариант – мы идем сейчас с тобой в один ресторанчик, он недалеко тут, в переулках. Второй вариант – идем гулять, а потом где-нибудь посидим. А, и еще есть третий вариант, мы отправимся в кино…

– Номер два, – сказала я. – Идем гулять. Туда, на бульвары…

– Отлично, – сглотнул Кирилл. – В какую сторону? Давай туда, где Страстной…

Мы направились в сторону Страстного бульвара. Я шла и держала перед собой букет, любовалась цветами.

– Ты так хорошо знаешь литературу… – пробормотал Кирилл. – Ты так мне помогла, Лиза. Ты спасла мой роман!

– Я, конечно, знаю литературу – в том смысле, что я много читала, и вообще я люблю читать, но я не филолог, не редактор, не литературовед, и… Я занимаюсь тем, что пытаюсь исправить уже готовый тест. Это у меня с детства… Когда, помню, читала книгу или смотрела фильм, то часто хотела что-то исправить в них. Какую-нибудь деталь изменить или сюжет повернуть в другую сторону, или придумать другую концовку. Героя немного другим сделать!

– Да, я тоже за собой подобное замечал! – улыбнулся Кирилл.

– Но уже написанную чужую книгу не исправишь, кино не переделаешь, – вздохнула я. – А вот рукопись исправить можно.

– Я в этом убедился! – засмеялся он.

Он шел рядом, то и дело поглядывал на меня и с каждым шагом словно становился все счастливее. Наверное, мне все-таки не показалось, что я понравилась ему с первого взгляда.

– Я совсем неопытный писатель, – признался Кирилл. – Это мое хобби. Мне даже писателем называть себя сложно… Я по жизни совсем другими делами занимаюсь, очень далекими от творчества. Законы, правила, акты, нормативы… Ты в творчестве понимаешь больше меня, наверное.

– Ну, у литературы тоже есть свои законы, – возразила я. – Недавно читала рекомендации для начинающих авторов. Первое, что нельзя делать – это начинать роман с пробуждения героини или героя. Второе, что нельзя делать – это давать описание внешности героя или героини, когда тот или та смотрит в зеркало…

Я остановилась перед зеркальной витриной и взглянула на свое отражение. Я себе понравилась – с этим легким букетиком в руках, с рассыпанными по плечам прядями волос.

Не понимаю женщин, у которых волосы вьются, а они их постоянно и мучительно выпрямляют… Я никогда не пыталась распрямить свои волосы при помощи специальных средств, я не увлекалась стрижками, которые требовали постоянного ухода, не делала никаких коррекций, укладок и еще чего-то там… Я просто по максимуму использовала то, чем владела от природы, и старалась не делать лишнего. У меня были вьющиеся густые волосы, которые пушились у корней, то есть создавали объем. Пряди не висели тяжелыми плетями и были при этом послушными. То есть я являлась обладательницей гривы волос, ну и носила себе и дальше эту гриву, ничего не меняя в своей прическе…

И я очень удачно заколола их сегодня, такое не каждый раз получается.

Словом, мое отражение очень понравилось мне сейчас. И, наверное, Поля с Вандой, твердившие про мой «европейский стиль», правы. Я нравилась себе в зеркале – с волосами, в куртке оверсайз и в своих любимых обтягивающих джинсах, расширяющихся книзу (совсем небольшой клеш). И с этим мужчиной рядом.