Источник

– Ты не сможешь воспользоваться перстнем. Он настроен только на меня. Сеанс связи происходит не по моей воле, он работает в одностороннем порядке тогда, когда Никандр хочет что-то передать мне.

– А как…?

– В этом вся закавыка. Прежде, чем я понял, что Никандр шлет послание, прошло немало времени. Я получаю сообщения образами, иногда во сне, – Мечислав тяжело вздыхает, – которые стоит еще понять. Сновидения передают информацию в искаженном виде.

В одну секунду моё настроение меняется. В глазах прыгают белые молнии, пульс учащается. Неужели, Мечислав меня обманул?

– Так и знал, что не поверишь. Я тоже не верил и потерял столько лет. И, да, это звучит неправдоподобно. Тем не менее, где-то рядом с твоими родными Никандр Вышнев. Прости, что разочаровал.

Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не наговорить Мечиславу того, что рвалось с языка, слов, сказанных в запале, о которых я потом пожалею.

– Не прощу.

– Никандр показал мне одну вещь из вашего мира, и я сделал подобную.

– Покажи.

– Ее здесь нет.

Доказательств нет, но мне хочется верить. Кому-то я должна верить. Мечислав хмурится, молчит, вздыхает.

– Не злись, прошу тебя. Мне трудно объяснить, но появление послания, я страшусь гораздо сильнее, чем его отсутствия. Если Никандр приходит, значит, ожидается что-то ужасное, и чья-то жизнь разделится на «до» и «после». Он дает подсказку – это так, но я предпочитаю быть в потоке событий и делать всё возможное, чтобы не очутиться на краю пропасти. В моей жизни и так было слишком много ошибок. Слишком много времени я провёл вдали от тех, кого люблю. Поверь мне, Соня. Лучше развивать своё сознание, слушать себя, чем неожиданно увидеть, как земля разверзается под ногами.

Я верю Княжичу, но стоит ли ему открыть тайну про кулон.

– Что ты хотела рассказать? Я хочу увидеть твой артефакт. Это очень важно.

Важно, да не нужно. Я ведь отказалась взять кулон обратно, и сейчас, в эту минуту поняла, что жалею об этом. И себя очень жалко. Как мне теперь с Эрвином говорить?

– Соня! – в голосе Мечислава послышались металлические нотки.

– Давай, я разберусь кое с чем, а потом поговорим.

Через минуту Мечислав принимается объяснять.

– Раз у тебя имеется артефакт, надо усилить его магические свойства. Я научу, как это сделать. У тебя всё получится.

Похвала Мечислава бальзамом пролилась на мою вечно не уверенную в себя душу.

– И знаешь, что будет главным? – вопрос Мечислава заставил меня насторожиться. Стать подопытным кроликом как-то не светило.

– Сознание. Настройка сознания, концентрация на конкретную задачу и получение результата.

Я ухмыльнулась, Америку Мечислав, конечно, не открыл. Дело оставалось за малым, всего лишь изменить своё мнение, как говорил прорицатель Зарх – мой первый учитель в мире невероятных возможностей.

– Когда человек что-то для себя решил, сделал знание своей реальностью и не подверг сомнению, он застыл в развитии. Говоря простым языком, его миропонимание блокирует потенциальные возможности, не оставляет места для… чуда. Лучшее, что получилось у тебя, Соня, это разрушение привычных убеждений.

Мысль о том, что именно Верховия активировала моё сознание, я не стала озвучивать. Волшебство этой земли разрушило моё добровольное рабство под названием «реальность», я покинула тюрьму иллюзий и вышла на свободу.

Глава 5. Башня Ветров

Что такое гордость?  Чувство собственного достоинства, собственной ценности, наличие самоуважения. Гордость частенько переходит в гордыню и тщеславие, что меняет всю диспозицию разом. Гордыня есть непомерная ценность себя любимой, заносчивость, высокомерие, эгоизм, нетерпение упрёков и жажда похвалы. Стала ли я высокомерной и заносчивой? Нет. Жаждала ли похвалы? Если честно, то да.

Да! Хотелось объективного признания своих заслуг, слов, повышающих самооценку.

Рассуждая, таким образом, я два дня убила на то, чтобы уговорить себя и прийти к мысли, что мое самоуважение не пострадает. На третий день, наступив на собственную гордость, явилась к Эрвину с признанием. Посвящать Мечислава в конфликт по поводу кулона я не хотела. Наши отношения касались только нас двоих.

Ничего того, что я ожидала, не произошло. Эрвин не хмыкнул в привычной для него манере, а искренне смутился, точно подросток, впервые произнёсший невообразимые для него слова.

– Прости меня. Я был не прав, – сказал он, – но я не хотел, чтобы солнечный камень напоминал… о моём недостойном поведении. Может, когда-нибудь ты сможешь забыть.

Чтобы не разнюниться, я прижала ладонь к губам. Ночной бег по Светозару, то, как Эрвин заботился обо мне, изменил многое, оставив прошлое в прошлом – обида сгинула бесповоротно и навсегда. Эрвин растопил осколок льда в моем сердце и заработал кредит благодарности на много лет вперед.

– Забудь.

Наш поцелуй скрепил обещание никогда больше не возвращаться в тот день, и солнечный камень оказался на своём законном месте.

Ужин в кругу семьи вместе прошёл в непринуждённой обстановке. Клим и Эрвин сблизились, когда разговорились о гонках, и теперь вели заинтересованную беседу. Я молчала, делая вид, что разговор о гонках мне безразличен. Даже когда, захлёбываясь от восторга, Клим рассказал, как его обогнала девушка на дикарке, я и ухом не повела, хотя Эрвин кинул на меня ироничный взгляд. Моя личность держалась в секрете от всех, в том числе и от семьи Княжича.

День оказался таким длинным и насыщенным, что вечером я еле доползла до комнаты, в которой меня разместили. Даже жесткий матрас не помешал мне отключиться, едва я упала на него.

Ночная побудка была внезапной и стремительной. В мозг впился ужасающий тонкий писк, от которого хотелось заорать в полный голос. Истерично схватив подушку, я накрыла голову, сдавив уши. Писк не прекращался, вдруг на пороге, снеся дверь с одной петли, показался Эрвин с перекошенным лицом.

– Что это? – простонала я, не снимая с головы подушку.

В коридоре послышался топот, и в комнату ворвался Мечислав в халате на голое тело. Мы все трое уставились друг на друга.

– У вас никого?– выдохнул Мечислав. – Кто-то повредил защитный контур.

– Что за ужасный звук? – простонала я из-под подушки.

– Сейчас, – Мечислав рванул из комнаты, а Эрвин бросился к кровати, пытаясь намотать на голову моё покрывало. Звук становился невыносимым.

– А-а-а! – я стонала в голос, – уберите!

Звук резко исчез, за ним мои вопли.

– Если меня будут так будить каждую ночь, я сбегу в лес. У меня и сейчас желание выпрыгнуть в окно.

– Здесь третий этаж, – сбросив покрывало с головы, сказал Эрвин.

– Да хоть десятый!

Вторая половина ночи прошла под неусыпным надзором Эрвина. Он остался в моей комнате, прилёг на полу, но я пододвинулась, уступив ему место, и Эрвин переполз на кровать.

Жидкий рассвет еще только начал пробиваться в окна, как хмурый Мечислав, ввалившись в комнату, объявил.

– Срочно уезжаем в башню.