Зови меня Златовлаской

– Нет, просто он меня туда привел, – соврала я.

Я почувствовала прожигающий взгляд Вероники. Похоже, новость о причастности Стаса к моей татуировке ее не обрадовала. Когда до нее дошла очередь, она выдала:

– Я никогда не целовалась со Стасом.

Я почувствовала, как взгляды присутствующих обратились ко мне. Сомнений не оставалось, что Вероника использовала свое "никогда не", чтобы выяснить, какие отношения у нас со Стасом. Я с улыбкой обвела ребят глазами и, не притронувшись к стакану, сложила руки на груди.

– Ну что ж, идем дальше, – довольно вздохнула Вероника и сделала большой глоток.

Игра продолжалась еще полчаса, пока мы полностью не опустошили свои стаканы. Встали мы из-за стола однозначно гораздо более пьяными, чем сели. Влад принес свою черную гитару, сел на диван и с хрипотцой затянул:

Все, что было до меня, обнуляй.

Жизнь – море. Ща поныряем,

Только ты давай мне доверяй,

И мы телепортом с тобой прямо в рай.

Ты та, о ком бьется в моей груди…

Я улетаю.

Вот такой вот мой тупой припев о любви.

Тебе…

Мы все подпевали. Во время исполнения Влад улыбался и иногда прикрывал глаза от удовольствия. Песня ему явно нравилась.

Я готова была смотреть, как он поет, вечно, как на огонь или воду. Наверное, Кира, сидящая неподалеку от меня, разделяла мои эмоции. От этой мысли стало грустно.

После миниконцерта все решили играть в Мафию и стали громко спорить о том, стоит ли вводить в игру ночную бабочку и доктора.

– Пойдем покурим, – Влад потянул меня на улицу.

– Я не курю, – напомнила я, но все равно пошла за ним.

Прохладный вечерний воздух приятно освежал. В голове был легкий дурман от выпитого. С лица не сходила глупая улыбка. Влад, похоже, тоже находился под действием алкоголя: он слегка покачивался и никак не мог зажечь сигарету. Мне было очень смешно смотреть на его бесплодные попытки. Хихикнув, я выхватила зажигалку и прикурила ему. Влад глубоко затянулся сигаретой и медленно выпустил дым из легких.

– Знаешь, а я удивился тому, что ты не выпила, когда Ника сказала, что никогда не целовалась со Стасом, – задумчиво сказал он, делая новую затяжку.

– А я удивилась тому, что вы с Кирой не признавались друг другу в любви. Сколько вы уже вместе?

– Несколько месяцев, – ответил Влад, присаживаясь на крыльцо.

– Я думала, что с лета.

– Летом мы начали общаться, но сблизились недавно. Поначалу нам трудно было поладить.

– Почему? – спросила я, садясь рядом с ним.

– Она привыкла, что за ней бегают, а я слишком ленив для этого, – улыбнулся Влад.

– Но в итоге все же пришлось пробежаться? – уточнила я.

– Да хрен его знает. В итоге я сам не понял, как мы решили начать встречаться.

– Сам не понял? – вскинула я брови.

– Ага. Если честно, это долгая и нудная история, Златовласка, – тряхнул головой Влад.

Я помолчала. Видимо, тема отношений Киры и Влада была закрыта.

– Влад, я давно хотела тебя спросить, что означает вот эта надпись? – я указала на татуировку на его груди.

– Переводится как "в конце концов все будет хорошо", – выдыхая сигаретный дым, ответил Влад.

– Оптимистично.

– Да. Мне мама так всегда говорила, когда хотела успокоить. Помню, в детстве мы с ней лежали в больнице, потому что у меня была страшенная ангина. Как-то вечером я ворочался, никак не мог уснуть из-за горла, которое нестерпимо болело. И мама мне сказала тогда: "Сынок, ты же знаешь, в конце концов все обязательно будет хорошо. Я понимаю, что тебе больно, что ты не можешь уснуть, но подумай сам, раз тебе сейчас так плохо, то значит, это точно не конец." И я подумал: "А ведь это правда!". Ты знаешь, я верил маме. В моей детской системе миропонимания сложилась установка, что в конце все будет хорошо. То есть плохого финала не могло быть в принципе. И раз мне сейчас паршиво, то мне просто нужно потерпеть и подождать свое "хорошо". Там, в больнице, я так и поступил. А наутро мне действительно стало гораздо лучше.

– Твоя мама была мудрой женщиной, – отозвалась я.

– Да, это так. Даже сейчас, когда какие-то трудности происходят в моей жизни, я всегда вспоминаю маму. Ложусь и просто жду, когда отпустит. И снова станет хорошо.

Мы помолчали. Каждый думал о своем. Влад поднялся, положил окурок в пепельницу, стоящую на небольшом столике у входа.

– Вот я угорал, когда ты втирала Платошке про татушку на лобке, – внезапно рассмеялся он.

– Я не говорила, что на лобке! – возмутилась я. – Я сказала, в интимном месте.

– Ты сказала: "Да-да, именно в том месте, про которое ты сейчас думаешь", – хохотал Влад. – Уж поверь, я знаю, о чем подумал Платошка.

– Какой ужас! – кисло отозвалась я.

– Слушай, а я ни разу не видел твою татушку с момента, как тебе ее делали, – заметил он, смотря на меня сверху вниз.

– Она по-прежнему там. Не разрослась и не мутировала.

– Я хочу посмотреть, – заявил он, хитро прищурив глаза.

– Но ты ее уже видел, – с недоумением ответила я.

– Да, но тогда кожа была красная. Сейчас наверняка все зажило, я хочу глянуть на конечный результат.

На пару секунд я замерла в раздумьях. Будь я трезвой, наверное, отказалась бы. Но сейчас гулявший по телу хмель делал меня подчеркнуто свободной и какой-то развязной.

Я поднялась со ступенек и двинулась с места. Влад последовал за мной. Мы обошли дом с торца и остановились. Я прислонилась к стене, и медленно стала распоясывать платье с запахом. Сначала я мягко развязала один узел, затем второй. В этот момент черное кружевное белье из одного комплекта было как нельзя кстати.