Стул

***

На двери висела табличка с надписью «Художественный руководитель и режиссер театра Станислав Никитович Скворцов». За столом сидел руководитель труппы, курил сигарету и читал очередную пьесу. В дверь постучали.

– Да, войдите! – смахнул пепел режиссер.

– Здравствуйте. Это я, Егор Метелкин, по вашему приглашению пришел. – Подошел к столу юноша.

– Егор, я рад, что ты теперь у нас в команде. Надеюсь, наш театр будет для тебя второй семьей.

– Я принес с собой стул. Он необычный. Такой, расписной, с интересными ножками. Там, за дверью стоит. Он у нас дома был с моего рождения. Родители хотели выкинуть. Маме он не нравится.

– Отнесешь его в бутафорский цех. У нас ничего лишним не бывает. Как говорится, в хозяйстве все пригодится. – Улыбнулся Станислав Никитович. – Скоро будем с остальными актерами собираться, знакомиться с пьесой и распределять роли. Там и для тебя работа есть. Представлю тебя твоим коллегам.

В бутафорском цеху работа не прекращалась. Мастер лакировал деревянное изделие, художники приклеивали нос и уши к ростовой кукле. Царил рабочий беспорядок. В воздухе витал запах клея и растворителя.

– Давай-ка сюда нос.

– Слушай, уши криво приклеили.

– Переделываем.

В мастерскую вошел Егор, держа в одной руке стул. Работники не отвлекались и продолжали дальше.

– Ух, ну тут у вас и запах! – кашлянул юноша. Мастер и его коллеги остановились и посмотрели в сторону Егора.

– Приветствую, Михалыч, главный по бутафории. А ты, верно, будешь новенький у артистов? – оглядел Егора мастер и уставился на стул.

– Да, я только с института. Меня сюда взяли. Егором звать. Вот Станислав Никитич сказал сюда стул отнести. Он может пригодиться здесь.

– Вижу. Годная вещица, с историей. Подрихтовать его немного. Хорошо сохранился стул. Крепенький, смотрю. Здесь ткань заменим, а то весь в пятнах. Краской пройдемся, лаком. Оставляй. Забыл тебе представить наших художников – Анжела, Надя и Ольга. Реставрируем куклу для детского спектакля. – Женщины помахали Егору и продолжили работу.

Юноша пожал руку Михалычу. Мастер потер свою лысину, улыбнулся и похлопал по плечу молодого актера.

– Молодежь! Интересно, в какие спектакли его введут. – Усмехнулся мастер. – А стул – находка. Да, девчата?

***

– Меня? Королеву? Обманывать? Да как вы смеете! Виновны!

– Так, стоп, стоп. Куда-то не туда пошла. Маргарита, больше эмоций надо. Разозлись! У тебя же все получается. Вспомни. – Режиссер глотнул чаю, снял очки и протер их.

Репетиция проходила уже на сцене. Молодая актриса нервничала. Она сидела на краешке стула и перебирала пальцами рук.

– Станислав Никитович, я не могу! Меня все это бесит! Сегодня одно, завтра другое! В конце-то концов! – вспылила девушка, подскочила и в порыве ярости бросила стул на середину сцены.

– Вот, вот. Хорошо! А теперь в таком состоянии говори текст. Молодец! Что надо! – обрадовался режиссер и тоже сорвался с места.

Актриса продолжала репетировать свой монолог. Стулу доставалось с лихвой. Его кидали из стороны в сторону. А он был крепок. Ни одной царапины. Ни одной трещины. Когда репетиция закончилась, Станислав Никитович поднялся на сцену, подошел к стулу и похлопал по спинке.

– Хорош! Выдерживаешь службу! По-настоящему королевский! Не зря Егор тебя принес к нам!

А стул стоял, словно монолит. Такой же надежный и стойкий. Сколько трудов в него было вложено в свое время, сколько любви, сколько надежд. Надежды на него были и в театре. И он оправдывал их.

***

– Что там у нас по количеству мебели в театре, Толик? Скоро придет новое начальство сюда. Все изменится. Что числится на нем? Подсчитай. – Кашлянул Станислав Никитович. Он достал сигарету, поднес зажигалку, но отложил все на стол.

– Никитич, я то подсчитаю, ревизию проведем. А со стулом тем что делать? Он к нам, можно сказать, «с улицы» попал. В спектаклях играл. Годный еще. Но на нас не числится.

Оба уткнулись в тетради с блокнотами. Что-то записывали. Пересчитывали. Комкали бумаги, бросали в мусорную корзину. И снова пересчитывали и записывали. Первым поднял голову Толик.

– А у нас на вахте Зинаида Матвеевна сидит. Все просит, чтобы ей стул поудобней дали. Так может ей подарок сделать? Стул Егора Николаевича могут выкинуть. А так он прослужит еще и у вахтерши.

– Толик, ну ведь бывают же у тебя умные мысли! Значит так и быть. Прямо сегодня предложи Зинаиде этот стул. Он ей должен понравиться. И действительно, он может еще прослужить. Крепок до сих пор.

Станислав Никитович взял сигарету, подошел к окну и закурил. Иногда к вещам привязываешься больше, чем к людям. Предметы в отличии от людей не предают. Хранят великие тайны, вершат человеческие судьбы. Вещи передаются из поколения в поколение. Они как историческая реликвия. Только когда ими пользуешься, не осознаешь этого. Мысли режиссера прервал Анатолий:

– Никитич, ну а ты чем будешь заниматься? У тебя, можно сказать, вся жизнь в театре прошла.

– Толик, я, наконец, смогу жить настоящей жизнью. Поеду в деревню к сестре. Там у них речка хорошая. На рыбалку ходить буду. По хозяйству помогать. Куры у нее еще есть. Я в жизни, Толик, ни разу живых курей не видел. Разве только в детстве. А стул отнеси Зинаиде Матвеевне. И чем скорее, тем лучше.

***

– Доброе утро, Зинаида Матвеевна. Отметьте меня. Бурцев.

– Как тебе у нас работается, касатик?

– Отлично. Уже ввели в третий спектакль. А Вы сегодня как никогда хороши! – подмигнул женщине юноша.

– Так, так. Что-то хочешь! Говори. Тетя Зина никому не расскажет.

– Ну-у-у, ко мне сегодня придет девушка. С длинными волосами в красном берете. Аней зовут. Пропустите ее, пожалуйста. Только не записывайте и никому не говорите.

– Ай, шалун! Ладно. Тетя Зина своих не выдает. Ступай. Пропущу.

– Да, можно еще ключики от гримерки?

– Держи и распишись.

Молодой актер еще раз подмигнул вахтерше, взял ключи и, посвистывая, пошел к себе в гримерную комнату. Зинаида Матвеевна потянулась за клубком ниток со спицами. Не удержалась и плюхнулась на стул. Поерзала. Откинулась на спинку.

– Чай что ли заварить? – пробормотала женщина. Затем подошла к тумбочке и включила чайник в розетку. В это время к стулу медленно подошел кот и впился когтями в ножку.

– Мурзик, брысь! Сколько тебе говорить, о мебель когти не точат! – шуганула усатого Зинаида Матвеевна. – Весь стул почти поободрал. А он можно сказать исторический. Ну-ка, давай-ка отсюда. Вон сметаны полная миска. А он мордой воротит. Чего тебе еще надо?

Кот так же вальяжно пошел восвояси. Как будто и ничего не было. А Зинаида Матвеевна снова уселась поудобней на стул и принялась вязать.

***