Пороки и их поклонники

Он сказал это так, что Маша Тюрина в изумлении уставилась ему в лицо.

Все это время он разговаривал с ней, как взрослый дяденька с ученицей школы для отстающих. Он был насмешлив, весел, как птичка, снисходителен и важен. Она не могла взять в толк, почему он так о ней печется, и поняла, только когда он сказал про обещание и расписку.

Дело в обещании, а вовсе не в ней самой.

Даже из могилы тетя оберегала и охраняла ее!

«Если бы я знал, с чем имею дело» он сказал совсем другим тоном.

Нет никакого доброго дяденьки и никогда не было – он прикидывался и очень ловко ее обманул.

Был равнодушный, холодный, властный человек, которому навязали чужие проблемы.

Почему она так легко принимала его заботы?! Даже хотела все ему рассказать, поплакаться в жилетку, попросить совета!

Какого еще совета она станет у него просить?!

Никто и ничем не сможет ей помочь. Никто не помог тете, и тетя погибла, а она была намного, намного сильнее!

Зачем же приехал мальчик?

Все, что угодно, но мальчик не должен знать. Он не должен знать, и его надо спасти.

Ему был год, он сидел в коляске, а она везла его по булыжнику – та-ра-ра, стучали колеса, та-ра-ра, – и он был единственным, кого она любила.

Пусть ему не год, но она должна его спасти.

Макс шел в нотариальную контору в первых рядах. Архипов был убежден, что так и случится – сам побежит и Марию Викторовну за собой потащит, – когда объявлял марку своей машины.

Архипов только спустился во двор, а Макс уже мыкался возле железных гофрированных ворот.

Года два назад усилиями Архипова и еще двух энтузиастов-подвижников, которые почему-то дорожили своими машинами, глухая каменная западня между двумя дворами превратилась в крохотную стоянку. Ямы заасфальтировали, купили фонари, провели электричество и установили ворота. Лена Шумейко из третьей квартиры привезла две кадушки с елочками и какую-то круглую штуковину с цветами. Елочки и цветы установили под стену – получилась красота, Европа, и никаких ночных бдений возле автомобилей.

Правда, бабушки-старушки и дедки-пенсионеры написали в префектуру пару-тройку гадких писем – засилье, мол, капитализма, детям негде играть, и вообще вырубка деревьев и экологическая катастрофа, – но даже проверяльщики из префектуры, войдя в западню, поняли, что стоянка лучше, чем помойка и бомжатник – ни на что другое западня все равно не пригодна, – и быстро отвязались.

Архипов очень гордился собой, когда ставил свою машину на крохотный пятачок с цифрой «восемь» – номер его квартиры.

Чем не Париж, когда есть собственный пятачок с номером?

Мария Викторовна явилась все в той же тужурке и тех же джинсах, а Архипов внезапно решил, что без него родная контора больше не протянет ни минуты, и нарядился в офисный костюм.

Завидев костюм, Мария Викторовна оробела.

Архипов кивнул издалека, нажал кнопку – над воротами мигнула лампочка, сигнализируя, что ворота поняли, что именно должны делать, и стали медленно открываться.

– Во дает! – неизвестно в чей адрес сказал Макс и плюнул себе под ноги.

Архипов прошествовал внутрь и через десять секунд с известным шиком подкатил к Марье Викторовне и ее непосредственному брату.

– Садитесь.

– Макс, хочешь на переднее сиденье?

– Ага.

Он очень старался выглядеть сдержанным и солидным, но все время улыбался детской бессмысленной счастливой улыбкой, как будто неожиданно получил подарок, о котором даже мечтать не смел.

Жаль, пацаны не видят. Ни Жека, ни Колян, никто.

Эх, если бы они знали, на чем он сейчас едет!

– А это чего?

– Чего? – уточнил Архипов.

За последнее время он как-то особенно полюбил это слово.

– Ну… вот.

– Задний ход.

– На руле?!

– А где же?

– Так это чего? Автомат?

– Если ты о коробке передач, то да. Автомат.

– Ну ва-аще! – протянул Макс и оглянулся на сестрицу. Глаза у него горели, как у кота. – Ва-аще, да?

– Я не люблю автоматическую коробку, – зачем-то поделился с ним Архипов. – Учиться хорошо, а просто так ездить… неинтересно.

– А вы когда научились?

– Давно. Меня отец научил, когда мне было лет тринадцать, что ли.

– Скока?!

– Тринадцать.

– Во дает! Манька, он с тринадцати лет машину водит!

– Я не вожу машину с тринадцати лет. В тринадцать лет я только научился.

– Во дает!

Архипов был уверен, что Макс умер бы от счастья, если бы вместо нотариальной конторы они поехали в Питер, а лучше в Челябинск, но они очень быстро приехали.