Земное притяжение. Селфи с судьбой

– Я не от него, – пояснил Хабаров. – Я с другой стороны. А вы под Пашей-Суетой ходите?

– Не, мы сами по себе… То есть под Агафоном мы… – заговорили они разом и посмотрели друг на друга. – Только Агафона того, говорят, вальнули. И Пашку тоже, обоих, выходит дело… Теперь беспредел начнётся…

Хабаров молча слушал.

– Отпусти нас, мужик. Чего там!.. Мы на тебя не в обиде, и ты на нас не обижайся. Ну, не поняли друг друга, давай разбежимся, да и все дела…

– Сколько денег ферт отвалил?

– Все наши.

Хабаров, которому они надоели, твёрдой рукой взял Юрца за загривок. Тот захлебнулся и выпучил глаза.

– Ну?..

– По два косаря на рыло.

– Где они? Пропили?

– По косарю только пропили.

– Давай остальные.

– Да ладно те, мужик, ты сам зажиточный, по всему видать, на что тебе наши косарики жалкие…

– Деньги где?

Юрец полез в карман куртки, достал две мятые тысяче-рублёвки. Хабаров выдернул их у него из горсти.

– Вот и хорошо, – подытожил он и спросил в сторону распахнутой двери, из которой тянуло ледяным весенним ветром. – Как дела, Джо?

Она зашла, ни на кого не глядя, в руке у неё был тяжелый медицинский чемоданчик. Гопники замерли, а потом медленно переглянулись.

– Дядя Саша в реанимации, – сообщила она ровным голосом. – Я вызвала главврача районной больницы, и мы решили, что так будет лучше. Хотя бы под присмотром. Ему капают глюкозу и обезболивающее. Главврач около него подежурит. Я его попросила, и он согласился. Сейчас я должна осмотреть собаку.

Она разложила чемоданчик, достала шприц и сделала укол. Собака вновь забилась, стала выворачиваться, пытаясь подняться, но её не держали ноги.

– По спине били? – осведомилась Джахан, не глядя на гопников.

– Да ничего не били, поддал я ему пару раз, всего и делов. Он в первый-то раз отлетел, вскочил и на меня кинулся, ну, я его тогда снова… Он башкой об угол, а по спине никто его не бил…

Джахан сделала ещё один укол, достала таблетку, глубоко засунула собаке в пасть и придержала челюсти, чтобы не выплюнул. Пёс мотал головой и вырывался, но всё же с усилием сглотнул. Она оглянулась на Хабарова:

– Я привезла тебе документы.

Он кивнул. У них всегда были самые разнообразные документы практически на все случаи жизни – абсолютно подлинные, «белые», легальные.

– Собирайтесь, уроды, – приказал Хабаров гопникам. – Поднимайтесь и пойдём.

– Ку… куда пойдём? – сбившимся голосом спросил Юрец.

– В КПЗ. Или ты думал, в Дом культуры?..

На старомодном тяжеленном телефоне, похожем на полевую рацию, Хабаров набрал номер, сверяясь с засаленной записной книжкой, которую подала ему Джахан.

– Дежурный? – спросил он, когда ответили. – С начальством своим соедини меня сию минуту. Полковник Васильев Олег Петрович говорит, из главка. Ну, ну, добро, добро.

Джахан складывала чемоданчик, пёс встал и, качаясь, подошёл к ней, гопники не отрывали тревожных взглядов от Хабарова.

– Товарищ майор Поликарпов? – полуутвердительно сказал в телефон Хабаров. – Полковник Васильев, да. Я тебе сейчас двоих подвезу, мои орлы их с поличным на твоей территории взяли. Да они давно в разработке у бойцов из наркоконтроля! При них наркота, где ж ей быть!.. Всё по закону, всё для суда, товарищ Поликарпов!.. Жди, сейчас буду по-быстрому.

– Ты чё, мужик? Ты чё? – вдруг на высокой ноте заголосил Юрец. – Какая наркота, какой майор?! Чё мы тебе сделали-то?! Дедку в зубы сунули, подумаешь, не убили же! Ты чё беспредельничаешь?! Чё ты прицепился, клещ поганый!

Хабаров защёлкнул на нём наручники, Юрец вырывался и выворачивался. Второй сам подставил руки и понурился – как видно, соображал лучше подельника.

– Если б убили, я бы товарищу майору Поликарпову вас сдавать не стал, – честно признался Хабаров. – А наркота у вас по карманам.

– Нету у нас никакой наркоты!

– Есть, есть, – уверил Алексей Ильич. – Ты позабыл просто! Закрою я вас от души, а майор Поликарпов меня в этом всячески поддержит!

– Мы готовы, – объявила Джахан.

В одной руке у неё был сложенный чемоданчик, другой она держала пса за загривок. Пёс косился вверх и вбок – на её руку. Джахан была абсолютно спокойна, даже безмятежна, как будто провела вечер в кресле или за письменным столом, в глазах веселье – непостижимая женщина!..

– Двигайте к машине, козлы, – приказал Хабаров гопникам. – Джо, я подсажу собаку в багажник. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…

Макс Шейнерман спал, и ему снились слова. Длинные, короткие, странные и обыкновенные, вписанные в клетки синей шариковой ручкой, чёрной гелевой или простым карандашом.

Слов было много.

Потом клетки стали увеличиваться и множиться, обрастать переплетениями прутьев, и за прутьями оказался медведь, которого Макс Шейнерман никогда не видел в зоопарке, только из окна кабинета в гостях у тёти Фуфы. Маленький Макс забирался в кресло – оно крутилось и выворачивалось из-под него, – ложился животом на мраморный подоконник и смотрел в вольер.

Когда медведь выходил из зимней квартиры, был праздник, даже торт пекли.

«Наполеон» в тридцать листов.

Медвежья клетка вновь превратилась в тетрадный лист, и в клетках оказались заперты слова.

«Сноповязалка», «обобщение», «логарифм», «выселок», «телефон», «засов», «гром».

Гром не грянет, мужик не перекрестится. Гром победы, раздавайся. Когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом.

Макс открыл глаза.

За окном лило и гремел гром – должно быть, первая гроза в этом году. Утренний свет тихонько колыхался и подрагивал от дождя, и хотелось снова уснуть, и чтоб непременно приснился медведь и кресло тёти Фуфы.

В доме было тихо, только вздыхал где-то вчерашний запуганный пёс, которого привезли Джахан с Хабаровым. Он долго не хотел идти в дом, а когда его всё же уговорили, почти бегом бросился в угол между диваном и книжным шкафом и там остался, сколько его ни звали.