Оценить:
 Рейтинг: 0

Девчонки, я приехал!

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
8 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– С чего ты взяла?

– С того, что ты тут на полу сидишь, из дома тебя гонят, а он где? Ищи-свищи его!

– Он на ответственной работе! – почти закричала Надинька. – Я знаю, он мне говорил!

– Пойдем, – повторила Агаша устало. – Нам собираться надо. Время вышло.

Декабрь, 1956 год

Все, кто бежал на смену, разбирали из ящика заводскую многотиражку, читали на ходу.

«Освоили резку толщи стальной,
Изобрели автомат,
Инженер и рабочий – каждый герой,
Пытливому нет преград!»

– Борь, Борь, взгляни, это же про тебя написано! И про Лёшку Макарова!..

– Где? Где про Борю?.. Покажи, Катя!

Молодой инженер Борис Смирнов готов был сквозь землю провалиться, горел со стыда. Зачем он только пошёл сегодня на работу вместе со всеми общежитскими? Как будто не мог обождать немного, тем более яичница опять вся сгорела!

Хотя кто ж знал, что именно сегодня, как на грех, выйдет эта самая многотиражка!..

Борис сунул газету в карман тулупчика и повернул от проходной направо, чтоб не идти по главному заводскому проспекту вместе со всеми. Здесь, за старыми корпусами и пакгаузами, было почти темно – фонари стояли редко и горели слабо, – и ветер, ледяной ленинградский ветер сразу ударил в лицо, словно караулил за углом.

Борис, родившийся и выросший в Харькове, никак не мог взять в толк, почему в Ленинграде ветер всё время в лицо!.. Идёшь в одну сторону – в лицо! Поворачиваешь обратно – опять в лицо! Оттого все ленинградцы и ходят ссутулившись и засунув носы чуть не в подмышки! И темно с утра до ночи!

Борис споткнулся о рельс, упал на колени и зашипел от боли. Слёзы выступили на глаза.

…Хорошо на митинге говорить – вперёд, даёшь, не посрамим, навалимся на трудности, сдадим в срок!..

А как на самом деле сдюжить, если ничего не получается?! Ну, не получается ничего! Технологий нету, электроприхватчиков нету, сварочных аппаратов нету, да и сталь такой толщины никто не знает, как варить! КБ завалено заказами, и всё скорей, скорей, быстрей, быстрей! Никто после смены не расходится, все до ночи за чертежами и расчётами сидят. А ночью в общежитии холодно, матрас, одеяло, всё сырое, поесть нечего – заводская столовка по ночам не работает, а в город в очереди идти, где там!

Борис поднялся, отряхнул колени и, прихрамывая, заковылял дальше.

…Или вот взять тот самый аппарат!

Сергей Ильич тогда схему кинул и сказал – разбирайтесь и работайте! А как работать, как?! В институте новые аппараты не учили изобретать, да и старых никто из выпускников кораблестроительного в глаза не видел! Сидели они тогда с Макаровым, сидели, и ничего не высидели! Сергей Ильич такую выволочку устроил, вспомнить страшно. Макарову что? Макаров Сергею Ильичу не подчиняется, а Боря решил уходить с завода.

Ну, как остаться после публичной порки?

Сергей Ильич даже слушать ничего не стал, когда Боря попытался оправдаться. За пятнадцать минут он доделал свою же схему, хмуро велел Боре вычертить ее и отдать разработчикам.

Боря вычертил и отдал.

Потом оказалось, что создан какой-то доселе невиданный газофлюсовый резак, который теперь пойдёт в эксплуатацию на все судостроительные заводы, а Борису Смирнову и Алексею Макарову за изобретение полагается премия. Явился корреспондент из многотиражки – очень симпатичная девчонка, между прочим, – и готово дело!

…Вот она, статья!

В статье расхваливают его, Бориса! Пишут, как он по-новому, по-коммунистически работает. А он не работает по-коммунистически, а только и думает, как дезертировать с трудового фронта!

Хорошо Сергею Ильичу – у него всё получается, не голова, а Дом Советов, как говорится. За что ни возьмётся, раз-раз и придумает. А остальным, таким, как Боря, что делать?..

Вот что. Нужно добиться, чтоб в многотиражке написали опровержение! Борис Смирнов никакого резака не изобретал, а изобрёл его начальник конструкторского бюро! Так по крайней мере честно.

Очень вдохновлённый мыслью про свою честность, Борис взбежал по чугунной лестнице на второй этаж. В КБ вовсю кипела работа – горели все лампы, слоями висел сизый папиросный дым, играло радио, словно никто на ночь и не уходил!

– Сергей Ильич, мне нужно с вами поговорить.

– Что ты, Боря? – Начальник собирал в тубус какие-то очередные «синьки». Он был в глухом синем свитере, надетом под пиджак, в белых бурках, на голове – овчинный треух, хотя в помещении не продохнуть от дыма, да и отопление жарило на полную.

– Мне правда нужно, – повторил Борис, глядя в пол.

– Я сейчас не могу говорить, Боря. Главный инженер всех собирает. Потом, потом.

– Сергей Ильич, я так не могу! Я, наверное, не гожусь для такой работы! Аппарат вы придумали, а написали, что я! А это не я! У меня не получается ничего! Я даже не могу…

– Боря, – перебил его Сергей Ильич, – ни у кого не получается сразу. И я тоже не могу! Но… могу! Подай мне вон ту папку! Ну, с завязками! Так. И пока мы будем совещаться, попробуй прикинуть, можно ли нержавейку варить автоматами, а не вручную.

Боря словно остолбенел. Как?! Опять задание?! Он же ещё ни с одним не справился! А с резаком так позорно провалился!

– У автоматов режима нету, чтоб нержавейку варить, – пробормотал он первое, что пришло в голову.

– Так вот я тебя и прошу прикинуть, как с этим быть, – сказал Сергей Ильич с досадой. Папка выпала у него из-под мышки, Борис поднял. – Ты головой пошурупь немного, Боря! Давай, давай, брат, некогда мне!..

По дороге к главному инженеру Сергей Ильич старался думать не о работе, а о Москве, чтоб немного просветлело в голове.

Но не светлело. Кажется, температура поднимается – знобит так, что аж зубы стучат. Да и московские его дела не решены, и совсем непонятно, как именно их решать, и вряд ли они проще, чем все сегодняшние заводские проблемы. Хорошо бы вырваться хоть денька на два, но где там!.. Кто его отпустит? Да он и сам ни за что не уедет в такое горячее время.

Сергей Ильич усмехнулся, задрал на лбу треух – при мысли о «горячем времени» ему вдруг стало невыносимо жарко.

Как там в песне поётся? «Прежде думай о Родине, а потом о себе», так, кажется?..

Начальник КБ думал не столько о Родине, сколько о ледоколе.

В эту минуту, когда его никто не мог видеть, Сергей Ильич готов был признаться себе, что постройка атомной махины, за которую взялись с таким энтузиазмом, – дело не то что сложное, а почти невыполнимое.

Взять хотя бы подъёмные краны!..

У всех заводских кранов грузоподъёмность шесть тонн, а стальные листы, из которых будут собираться секции, – по семь тонн каждый. И что делать? Устанавливать более мощные краны? На это уйдёт уйма времени, тонны бумаги, семь кругов бюрократического ада нужно преодолеть! Передать обработку крупногабаритных листовых деталей на другой завод? А как же честь адмиралтейцев, которым доверено такое важное дело? А как же трата государственных средств?! Ведь придётся возить металл и шаблоны сначала в одну сторону, а потом обратно на адмиралтейскую верфь! Это же какие деньги!

А страна только-только после войны отстроилась…

На каждом шагу – загвоздка. Никто в мире никогда не строил подобного корабля, и спросить не у кого, и поучиться негде. Приходится на ходу придумывать, за всё отвечать, брать на себя ответственность не только за своих ребят из КБ, но и за производство, а это ох как непросто…

Сергей Ильич вошёл к главному инженеру, когда уже все собрались и что-то бурно обсуждали – в кабинете пластами висел папиросный дым, от которого жёлтый свет лампочек казался синим, тулупы и полушубки горой возвышались на стульях, выставленных вдоль стены, на чёрной школьной доске начеркано мелом. Главный инженер, зайдя однажды в КБ, увидел такую доску у Сергея Ильича и приказал в свой кабинет тоже поставить.

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
8 из 9