ДНК гения

– Какая же ты, Лена, темная! – Сестрица закатила глаза. – Живешь в одном доме с популярным блогером и не знаешь модного сленга! Ботан – это такой умный, но странный тип, как бы не от мира сего. Не приспособленный к жизни гений, вот.

– И это твой Предоляк? – удивилась я.

Не знала, что у Натки были гении. Это вообще не ее тип.

– Представь себе! – Сестрица досадливо хлопнула себя по крепдешиновым коленкам. – Оказывается, он уже целый доктор наук, автор кучи изобретений, обладатель множества патентов и премий, в общем, не голь перекатная, как можно было подумать, увидев его в метро в шортах, майке и резиновых тапках на босу ногу!

– Так жара ведь, – несколько невпопад заметила я.

– Это точно. – Разгорячившаяся Натка обмахнулась ладошкой. – Нет, ты видишь, какая у меня была чуйка на перспективных кавалеров? Все пятеро в большие люди вышли!

– Чуйка была, – согласилась я, – но не стратегическая. Не дотянула ты, мать, генеральную линию до ЗАГСа…

– Подумаешь, ЗАГС! – Натка фыркнула. – Печать в паспорте – это тьфу, ерунда, я сделала кое-что поважнее: родила сына! Улавливаешь мою мысль, май систер?

– Конечно. – Уловить было нетрудно. – Ты думаешь, как жаль, что Сенька не сын одного из этих мужиков.

– А если все-таки?

– Натка! Какие могут быть «если» в таком серьезном вопросе? Все твои бывшие – солидные дяденьки, думаешь, хоть кто-то из них поверит в индийскую сказку о потерянном и найденном папе?

– А если я докажу?

– Как?!

– Это вопрос, – согласилась сестрица и задумалась.

Чтобы не сидеть в тоскливой тишине, я прибавила громкости телевизору, а там как раз закончилась рекламная пауза, и ведущий популярного ток-шоу Антон Халатов чуть не оглушил нас радостным криком:

– …Стофоров!

– Сто чего? – вздрогнув, переспросила Натка, серьезно настроившаяся на круглые цифры.

– Ничего. – Я поморщилась, читая титры. – Это фамилия такая – Христофоров, ведущий представил гостя в студии. Надо же, и тут он отметился! Всё успел!

– Что за Христофоров, ты его знаешь? Симпатичный парнишка, кого-то мне напоминает, – Натка присмотрелась к экрану.

– Может, Роберта Гуреева? – предположила я. – Этот симпатичный парнишка утверждает, что он родной сын Гуреева, и претендует на его наследство.

– Да-а-а?! – Сестрица живо заинтересовалась шоу.

Она добавила телевизору звука, уселась поудобнее и только потом догадалась спросить:

– Не возражаешь, мы немного посмотрим?

Я, против обыкновения, не возражала. Просмотр ток-шоу – не самый дискомфортный способ войти в курс дела.

Хотя доверять телепередаче, конечно, не стоило.

Знаем мы эту медийную публику, они ради рейтингов на что угодно пойдут. Хуже великого комбинатора Остапа Бендера, право слово, тот хотя бы старался чтить Уголовный кодекс…

К числу телезрителей ток-шоу мы с Наткой присоединились не с самого начала программы, но пропустили не так много и быстро наверстали упущенное, потому что сразу после рекламной паузы ведущий любезно протараторил краткое содержание предыдущей серии, тьфу, первой части шоу.

– Итак, у нас в гостях Андрей Христофоров, Вадим Петренко и Анна Горлова. Все они считают себя детьми Роберта Гуреева, который, как известно, никогда не состоял в законном браке, но в разное время имел множество близких друзей и подруг, – тут Халатов тонко усмехнулся, и даже Натка покривилась:

– Фу, какой пошляк! «Имел друзей и подруг»! Есть же красивое и культурное слово – «бисексуал»!

– Ни один из наших уважаемых гостей не носит фамилию и отчество Роберта Гуреева, в первом и главном документе каждого ребенка – свидетельстве о рождении – у каждого из них указан совсем другой отец. Так как же они докажут свое родство с Гуреевым? – вслух задумался Халатов.

– Да, как?! – Натка подалась к экрану.

– Как, как – я назначу экспертизу, – пробормотала я, но не была услышана.

Антон Халатов как раз с энтузиазмом провозгласил:

– Давайте посмотрим! – и на большом экране в студии появилось черно-белое фото Роберта Гуреева.

Это был очень известный снимок, неоднократно украшавший афиши. Гуреев – в сценическом костюме, в гриме, с гордо поднятой головой – смотрел поверх объектива, как будто полагал достойными общения на равных исключительно высшие силы, и в выразительных его чертах было столько силы и гордости, что невозможно было усомниться в неизмеримом превосходстве этого человека над обычными людьми.

Подержав крупный план фото несколько секунд – так, что все зрители успели его рассмотреть и проникнуться, режиссер в студии переключил камеры и показал одного из главных гостей программы. В трио на диване он занимал место с правого края – мужчина средних лет, невысокий, темноволосый, плечистый, с крупными чертами лица.

Заметив направленный на него объектив, этот брюнет спешно расправил плечи, вытянул шею, задрал подбородок и постарался предстать в том же ракурсе, что и Гуреев на фото.

Наверное, он заранее знал, какой снимок будут демонстрировать, и именно поэтому надел серебристый обтягивающий джемпер с низким вырезом, украшенным декоративной строчкой. Фасоном и расцветкой джемпер подозрительно смахивал на женский и толстоватого брюнета нисколько не украшал, зато перекликался по стилю со сценическим костюмом Гуреева на фото. Брюнет явно хотел походить на предполагаемого папу. Хорошо еще, тугое трико для сокрушительной полноты сходства не натянул.

– Вадим Петренко – наш гость родом из Сочи! – торжественно возвестил Халатов. – Тридцать девять лет назад блистательный Роберт Гуреев посетил этот южный город с гастрольным туром, и маме Вадима, тогда еще юной и свободной студентке педучилища, посчастливилось побывать на его выступлении.

– И этим ее счастье явно не ограничилось, в его постели она тоже побывала, – опережая ведущего с его рассказом, догадалась проницательная Натка.

Халатов в несколько иных выражениях эту ее версию подтвердил, вновь пригласил всех смотреть на экран, и там появился новый снимок. Явно старый, черно-белый с отчетливой желтизной, в зубчатой белой рамочке и с надписью летящим курсивом по нижнему краю: «Сочи. Гостиница «Приморская».

Собственно гостиницу на фото было не разглядеть, поскольку снимок был сделан внутри ее, точнее, на балконе, сквозь фигурные балясины которого проглядывало близкое море. На фотографии молодой Роберт Гуреев, белозубый, взлохмаченный, с сухощавым и рельефным голым торсом, обнимал смущенно улыбающуюся девицу, небрежно завернутую в белую простынку.

– На этом снимке из семейного архива Петренко Софье двадцать лет. Через девять месяцев у нее родится сын, которого она назовет Вадимом, – с ноткой грусти сообщил ведущий.

Камера неторопливо проехалась по рядам, показывая опечаленные лица чувствительных тетушек и бабушек в рядах присутствующих в студии зрителей.

– Подумаешь, фото! Может, это монтаж! – громко выкрикнули из публики мужским голосом, и камера хищно метнулась на звук, чтобы выцепить говорящего, а потом стремительно наехала на ведущего, отслеживая его реакцию.

Халатов глубокомысленно покивал:

– Вполне понятные сомнения.

– Никакой это не монтаж! – встрепенулся Вадим Петренко.

– Монтаж!

– Подделка! – радостно загудели в зале.