Не торопи любовь

– Ладно, хрен бы с ней, с эрудированностью, – объявила конец раунда Таня Дронова. – Пусть действительно учится английскому. Хоть бы и у этого Ильи, черт бы его побрал.

– Обязательно, – заулыбалась я.

– Только пожалуйста, не вляпайся ни в какую очередную дурацкую историю! – без особой надежды попросила Римма.

– Он – не то, что тебе надо, – кивнула Таня.

Саша Селиванова фыркнула и вышла в курилку. Туда ей и дорога. А теперь, как бы там ни было, я смогу честно и с полного одобрения коллектива видеться с Ильей, потому что это будет не хухры-мухры, а уроки английского языка. И как бы там не сложилась история с моим замужеством, я с пользой и в полном душевном восторге проведу с ним немало приятных минут. Надеюсь, что так.

– Ну как? Ты решилась? Готова грызть гранит науки? – спросил он меня на следующий день, когда я мучительно пыталась отказаться от котлеты в пользу свекольного салата.

– С удовольствием, если только тебе не будет в тягость, – кивнула я и с удивлением отметила, что при взгляде на его насмешливое небритое лицо у меня замирает сердце. Ой, не довести б до беды, подумала я. Ненароком влюбляться в совершенно не тех мужчин – это как раз то, что мне лучше всего удается.

– What are you doing now? – огорошил меня он.

– Ась?

– Что ты планировала делать сегодня после работы? – улыбнулся он.

– Я сказала бы конечно, что собиралась хорошенько проштудировать мировую политическую и экономическую информацию, но, если честно, до конца моего любимого сериала осталось всего несколько серий. Я не могу так просто отказать себе в этом.

– Что? – теперь уже была его очередь поперхнуться компотом.

– А то. Все требуют, чтобы я стала сознательным взрослым членом общества, но пока я не узнаю, чьим же на самом деле ребенком была Луиза Мария, я взрослеть отказываюсь! – гордо закончила я.

– Я не настаиваю, – засмеялся Илья. – Попробуй передать свою любовь к сериалам на английском.

– I love serial, – начала я познания иностранных пучин.

– В случае, когда речь не идет о большом светлом советском чувстве любви, заменяй love на like, ok? – улыбнулся он.

– Ok! – кивнула и отчего-то покраснела я. Странно, с того дня, как Илья посоветовал мне не бросать обливания, я и правда вполне адекватно опрокидываю на себя ведро с ледяной (ну, не ледяной, а прохладной, что с того) водой (ну хорошо, с почти теплой). А пешая прогулка с музыкой в ушах действительно гораздо больше подошла к моему неспортивному организму. Теперь вот начинаю говорить по-английски. Кажется, он имеет на меня самое положительное влияние. А я-то думала, что это невозможно. Хотя… Это моя мамуля говорила, что «горбатого могила исправит». Но она как-то с самого детства все ждала, когда я покачусь по наклонной. Кстати, интересно, до какой степени она не доверяет своей собственной генетике. С чего бы? Что называется, есть повод задуматься!

Глава 5. Happy birthday to you

Духовно-нравственная переписка с томящимися за океаном кандидатами на мое сердце и руку с немного облупившимся маникюром продвигалась семимильными шагами. Наибольший интерес, по мнению общественности, представлял активный новозеландец Кристиан, который был то ли фермером, то ли животноводом. Женщины в Новой Зеландии были довольно дефицитным товаром, поэтому среднестатистический представитель среднего класса Крис был настроен решительно и серьезно. Настолько решительно, что к концу сентября мы вплотную подошли к возможности вызова и моей поездки на первое свидание.

– Я не могу дождаться, когда смогу рассказать тебе о своих чувствах, глядя в глаза. Я очень хочу детей, – читал мне Илья письмо пугающе нежного новозеландца. Самым ужасным для меня было то, что Крис был всерьез готов платить за мой перелет из московской осени в новозеландские весенние экологически чистые субтропики. Он так устал искать себе девушку с семейными мечтами, что готов был принять меня в любящие объятия, не взвешивая и не измеряя. Единственный вопрос, который его волновал – могу ли я рожать детей.

– Как я буду жить с ним на этом его пастбище? – паниковала я, глядя, как Илья переводит мои корректные многообещающие ответы.

– Ну, скорее всего поначалу тебя захватит романтика. Большой дом с видом на реку, катание на лошадях по саванне, поцелуи при луне. А потом ты родишь ребенка, разведешься с ним, оттяпаешь половину его имущества и посоветуешь поискать жену в Таиланде, – усмехнулся Илья. – Как написать? «Ценю близкие доверительные отношения» или «хочу найти взаимопонимание»?

– Напиши «ценю банковский счет и отсутствие больших сексуальных претензий», – мрачно бросила я и вышла из комнаты. Илья с пониманием проводил меня взглядом. Мы тренировали английский у меня дома, где, обложившись учебниками, я с восторгом пыталась предлагать to drink a cup of tee or a cup of cafe.

– May be the bottle of Martini or wine? – хотелось сказать мне на самом деле. Говорить с Ильей на любом языке было приятно и не напряжно. А вот читать вместе с ним письма моих англоговорящих претендентов было не так уж здорово. Подруги криком кричали, что пора менять Илью и его сомнительные знания на платные и очень перспективные курсы, но я, делая вид, что мне не хватает денег, продолжала уроки. Если честно, с момента «Принятия Решения» утекло уже столько воды, что я бы давно забила на этих Крисов, Смитов и Лайонов, если бы не возможность под этим предлогом сидеть за моим маленьким столом у меня дома и склоняться над одним и тем же учебником, по которому со смехом можно было разыгрывать самые нелепые сценки.

– My mother’s house dispose in the village, – с серьезным лицом вещала я, думая, какой смысл в том, чтобы по-английски оповестить кого-то, что моя матушка сеет укроп в воронежской деревне.

– Really? – деланно потрясался Илья и мы хохотали.

– I very-very like to eat a candy! – делилась я самым наболевшим, поскольку разгрузочные дни вызывали во мне непреодолимое стремление к конфеткам и к шоколаду вообще, в любом его виде.

– What are you think about it? – с садистской улыбкой Илья доставал из какого-нибудь кармана своей объемной кожаной сумки шоколадку.

– И что мне теперь делать? Отказаться по-английски? – сглатывала слюну я.

– Слопать по-русски, – смеялся он. – Тебе совсем не так уж и нужно худеть, и потом, никогда нельзя отказывать себе в необходимом.

– Да уж, этот обломок сладкой жизни мне категорически необходим, – соглашалась я. В таком ключе изучать язык я могла бы вечно. Однако на работе все требовали динамики. Дело шло к моему дню рождения, я должна была что-то предпринять в связи с вызовом Кристиана.

– Ты поедешь в Зеландию? – допрашивала меня с пристрастием Римма.

– Сколько ты весишь? Ты когда последний раз взвешивалась? – спрашивала Таня Дронова. – Почему от тебя вечно пахнет шоколадом?

– Я вешу столько же, сколько и два дня назад. Или ты думала, я похудею за два дня? – зверела я.

– Ладно, живи, – выпускала она меня из своих цепких объятий. – Но контроль за тобой совершенно необходим! Ты и сама должна это понимать.

– Конечно-конечно, – сюсюкала я и выметалась в столовку. Странное дело, у меня иногда появлялось такое ощущение, что я раздваиваюсь. Как-то раньше была Катя Баркова и все. А теперь Катя Баркова как личность и Катя Баркова как физиологический организм. И у них разные цели и задачи.

– А какие задачи у организма? – заинтересовалась Римка, когда я в очередной раз мучалась совестью из-за лишней плюшки.

– Организм только и делает, что хочет шоколада. И пирожок, и салатик. Старается меня обдурить, запутать и измотать. «Слопай это сейчас, а завтра станешь самой правильной изо всех правильных, похудеешь так, что все ахнут!».

– Это точно, кстати! – отреагировала Анечка. – Я тоже это замечала. Наверное, это реакция организма на стресс. Ты его прекращаешь кормить, а он думает, что пришла война. И готовит запасы, чтобы пережить долгую ядерную зиму.

– И вовсе это не это! – гавкнула Селиванова. – Одна сплошная лень с малодушие. Безволие.

– Наверное, – уныло кивнула я, подумав про себя, что не очень-то это приятно, спорить с самой собой, как шизофреник. Раньше я не задумывалась о похудении, лопала, что под руку попадет и никак не страдала. И не поправлялась. Ну, может, чуть-чуть. По килограмму в три года. А теперь я испытываю приливы паники, когда меня заставляют взойти на весы. Хорошо хоть, что весы у меня дома показывают числа с погрешностью в пару кило в любую сторону.

– Когда худеешь, можно слопать конфет больше, чем когда спокойно живешь и не думаешь об этом, – поддержала меня Римка. Все-таки не такая уж она была злая внутри. Просто хочется ей сделать из меня мечту поэта. А как тут по-другому, если в день моего рождения придется признать, что я уже не так молода для инфантильного одиночества. Завтра, двадцать пятого сентября мне официально присвоят очередное звание, на погонах нашьют лычки «тридцатилетней», и ничего с этим поделать было нельзя.

Гороскоп, который я по привычке читала пару раз в месяц, пытаясь жить в соответствии с мировой гармонией, утром моего первого в четвертом десятке дня высказался необычно подробно, словно бы пытался предостеречь меня – непутевую блудную дочь, от множества невидимых и ужасных подводных камней.

«Сегодня не лучший день для общения со старшими, родители станут настаивать на своем, переубеждать их бесполезно. Напряженная домашняя атмосфера побудит Вас провести вечер в обществе друзей. Если решается жилищный вопрос, то необходимо будет „покрутиться“, чтобы не остаться в дураках. Успешны знакомства и поездки».

Я долго вчитывалась в строчки, пытаясь понять, пора ли мне уже спасаться бегством или еще можно погодить. В целом, общения со старшими я особенно не ожидала, если не акцентировать внимание на том, что Римка и Илья все же были несколько старше меня. Мама с утра прекрасно проявилась в телефонной трубке, пожелала мне обычных в такой день радостей жизни и отчалила собирать кабачки.

– Будь хорошей девочкой, веди себя как подобает, уважай старших и заботься о близких и будет тебе счастье, – в обычном для моей мамы ключе напутствовала меня она, а я, на секунду забывшись, почувствовала себя девочкой-первоклассницей, которой поправляют сбившиеся банты и плечики кружевного фартучка.

– Спасибо, мамочка, – елейным тоном лила на нее дочернюю любовь я.

– Как здоровье Олега Петровича? – формально проявила интерес к моему «мужу» мама. Я поперхнулась. Потому что как-то давненько о нем не вспоминала.

– Прекрасно, – с максимальной степенью естественности в голосе выдавила я. – Жаль только, что он в командировке.

– Да что ты? – удивилась мама. Не то чтобы командировка была таким уж редким явлением, но за все время моей жизни с псевдомужем он ни разу не покидал города. Зная маму, я попыталась моментально искренне поверить в то, что он действительно уехал у командировку и что он действительно все еще мой официальный муж. Потому что если я хочу, чтобы в это поверила мамуля, то ни на секунду не должна усомниться в этом сама.