Такая глупая любовь

Любой психолог бы сказал, что Маша подсознательно не хотела этого проекта, его ответственности и связанных с ним возможностей. Но это было не так. Она хотела! Психологи порой просто идиоты, набитые штампами и фантазиями. Уж лучше думать, что у нее было временное помешательство на почве любви!

Маша распрямила плечи, откинула длинные блестящие каштановые волосы на спину и пошла навстречу судьбе. Она пересекла длинный коридор, стены которого были увешаны фотографиями уже исполненных ими работ. Как часто она пробегала тут, даже не обращая внимания на стены… Всегда казалось, что для этого будет еще море времени. Вот работа целой группы дизайнеров и архитекторов по проектированию нового музея изобразительных искусств в Ярославле. Маша не участвовала, она еще не работала тогда на фирме, только заканчивала институт. А вот ансамбль из нескольких офисных зданий, они уже построены на Бережковской набережной. Рабочую группу возглавлял Роберт. Говорят, тендер от заказчика тогда удалось выиграть только благодаря тому, что Левинский гениально вписал здания в существующий архитектурный ансамбль исторического места. Это был проект, за который в прошлом году Роберт получил приз в Берлине. Статуэтка стояла у Роберта в кабинете, и Маша знала, что он очень этой наградой гордился. У него были и до этого какие-то поощрения, но международная – первая.

В просторном холле уже вовсю шла работа, появились люди – секретари Людмила Михайловна и Жанна. Людмила Михайловна была мать-земля, а Жанна – длинноногая красотка с прекрасным английским – их личная офисная женщина-вамп. У Людмилы Михайловны в столе лежали кучи схем для вязания спицами. Жанна выглядела так, что мужчины, приходившие в офис, буквально падали и сами в штабеля укладывались. Людмилу Михайловну все любили за то, что она постоянно приносила из дома домашние пирожки, а Жанну уважали за аккуратность, за грамотные профессиональные консультации, которые она давала по телефону. С завидной регулярностью Людмила Михайловна изготавливала очередной сто первый платок, отличающийся от предыдущего только цветом и рисунком. С такой же регулярностью Жанна приходила на работу в очередном умопомрачительном наряде, одного взгляда на который хватало, чтобы заподозрить, что размер зарплаты Жанны радикально отличается от зарплат рядовых дизайнеров.

Неужели она больше никого из них не будет видеть? Не сможет приходить сюда каждый день?

За столом наискосок от Машиного сидела ее коллега, дизайнер Юля – вечно замороченная чем-то девушка лет двадцати пяти, с которой ни у кого дальше «привет-пока» отношения не складывались, – закрытая, вся в себе. Но чертежи хорошие, и вкус есть. И никогда не претендовала на большие проекты, все больше по частным заказам и дизайну квартир.

В другой стороне зала прямо на рабочем столе сидел и болтал ногами Павлик, их водитель, он возил Щучку, приносил ему кофе и сплетни. При виде Павлика Маша вся подобралась и смастерила самое непроницаемое выражение лица, на которое только была способна. Маша шла в кабинет Роберта. Он был ее путеводной звездой – вот уже несколько месяцев как, а теперь еще стал и последней надеждой. У Роберта должен был сохраниться маленький презентационный фильм, который Маша пересылала ему пару дней назад по почте. Он-то ведь его не удалял? Впрочем, Маша уже не знала, чего и ожидать.

Ничего хорошего.

Роберта не было на месте. Тупик. Осмелев от отчаяния, Маша сунула нос в его офис. За стеклянной дверью приятно пахло туалетной водой, которой Роберт пользовался. В уголке мерно жужжал персональный кулер Роберта, играла какая-то тихая музыка. Это было странно, непривычно – стоять здесь в отсутствие хозяина, но, если что, она могла сослаться на ужасную, патовую ситуацию, в которую попала.

На столе у него царил королевский порядок – все вещи на своих местах. Ручки, карандашики, листочки и стикеры, журналы по архитектуре, справочники. На стене – доска для рисования маркерами, исчерченная какими-то графиками. Машин рабочий стол – скопище семейных фотографий, плюшевых игрушек, подаренных на праздники, а также бумажек, чашки в виде божьей коровки – с крышечкой, чтобы чай лучше заваривался. На стенах у Роберта – сертификаты, большая часть – на английском языке. Роберт много ездил, часто участвовал в международных проектах, учился.

– Маша? Что вы тут делаете? – Мягкий голос звучал удивленно, Маша резко развернулась и увидела Роберта, стоящего в дверях. Может быть, еще не все потеряно? Может быть, он сможет ей помочь, решит ее как-то прикрыть.

– Я… у меня случилось нечто ужасное.

– Что такое? – Роберт нахмурился. – Я могу помочь?

– Я не знаю. Правда, я не понимаю, как это могло случиться, но весь мой проект… Вся папка исчезла. Оказалась стерта. И даже почта почти вся пропала.

– Это невозможно! – ахнул Роберт. – Кошмар!

– Да, да, кошмар. Может быть, вирус. Я хотела узнать, сохранился ли у вас файл с моим фильмом. Если честно, я просто ума не приложу, что мне делать! – Маша увидела, как на красивом, умном, тонком лице отразилось беспокойство.

– Маша, вы имеете в виду видео для презентации?

– Да! Его! – От беспокойства она уже и говорит так, что ее невозможно понять.

– Да-да, конечно. Файл у меня тут, – И Роберт прошел в кабинет. Но тут…

– Что ты несешь! – Голос возник как из ниоткуда, а затем и сам его владелец появился на пороге кабинета Левинского. – Я не ослышался? Мария, ты не повторишь еще раз – для нас?

Ее самый страшный кошмар, ее босс, ее Щучка стоял в дверях и смотрел на Машу, улыбаясь только лишь одними губами.

– Б-Борис Яковлевич… – От волнения Маша даже заикаться начала. Уж его-то она тут никак не рассчитывала увидеть. Черт, черт, черт! Но вот он, стоит в дверях, растягивает губы в улыбку Чикатило и, о нет, боже, раскидывает руки в добродушном жесте. А за его спиной – и это уж совсем невероятно – с самым невозмутимым видом стоит и с интересом наблюдает за происходящим еще один мужчина. Его руки в карманах джинсов, рукава его тонкой размахайки закатаны, и волосы на руках видны. На руке – часы с кожаным ремешком. Он улыбается и смотрит на Машу. Смотрит с интересом, как на мышь в мышеловке.

– Николай Николаевич, вы не подождете нас на террасе? Погода чудесная, сейчас принесут напитки. У меня тут проблема с… персоналом. – Борис Яковлевич обращался к утреннему незнакомцу с таким пиететом и заискиванием, что Маша похолодела. Это кому же она, получается, нахамила с утра пораньше? Николай Николаевич? Гончаров, что ли? Не может быть! Дон Корлеоне, их главный заказчик. Только не это!

– Кажется, теперь помощь требуется не мне? – рассмеялся этот самоуверенный товарищ и безо всякого стеснения посмотрел в Машины наполненные ужасом глаза.

Глава четвертая

Поле брани

Вот так – легко и незаметно, буквально за несколько мгновений может измениться вся жизнь. Проблемы – это как какое-то природное явление: снегопад, или буран, или град размером с кулак. Ты не можешь их остановить, ты не знаешь, что с ними делать. В них влетаешь, как в тоннель, уводящий с маршрута. Еще несколько минут назад ты смотрела в карту, пыталась придумать, как объехать препятствие, куда свернуть от него, но с того момента, как ты оказалась в тоннеле, выбора у тебя остается всего ничего. Ты летишь по трубе, не зная, где и чем она закончится. И на дороге лед, и освещение не работает, и самое страшное – ты подозреваешь, что тоннель заканчивается обрывом. Скоро ты полетишь в пропасть, дорогуша. И все это заставляет тебя метаться и искать выход, которого нет.

Маша стояла, хлопала глазами и сама понимала, как глупо и неубедительно будет звучать все, что она сейчас может сказать. Потому что сказать ей, собственно, нечего.

А еще этот наглец с вызывающим взглядом! Как же так! Почему он оказался их самым перспективным клиентом?! Нет в мире справедливости! Насколько было бы лучше, если бы сейчас он не смотрел на Машу так презрительно. Он смеется над нею, над ее страхом и замешательством. Маша ничего не могла поделать с ощущением, что этот тип видит ее насквозь, со всеми ее тайнами, из которых самая страшная – ее глупые надежды, ее глупые чувства, ее любовь к Роберту.

Пусть он уйдет. Пусть Щучка даже выкинет Машу из окна их офиса, но только не при этом самоуверенном типе. Тоже мне, владыка мира. Хотя… ведь он и есть в каком-то смысле владыка. Владелец заводов, газет, пароходов и элитных поселков.

– Так что, презентация не состоится? – спросил этот наглец, глядя прямо на Машу. Уходить он, кажется, не собирался. – Очень жаль, я бы послушал.

– Николай Николаевич, о чем вы! – с притворным возмущением бросился к нему Щучка. – Разве возможно? Мы все сейчас решим, не сомневайтесь!

– А я и не сомневаюсь. – И Николай Николаевич улыбнулся. Щучка бросил огненную стрелу в Машину сторону.

– Скажи уже что-нибудь, Кошкина! Повесели меня! Ты же не могла ВСЕ потерять? – очень тихо, очень ласково спросил он.

– Значит, – незнакомец приподнял одну бровь и улыбнулся еще шире, – весь мой бизнес был в ваших руках и вы его потеряли? Как же это произошло?

– Она его в косметичку засунула вместо помадки, – хмыкнул Щучка, но Гончаров не рассмеялся и посмотрел на Щучку каким-то раздраженным взглядом. После чего тот, хвала небесам, заткнулся и больше не шутил.

– Я… я… – Слова застряли где-то в горле, и Маша вдруг по-настоящему испугалась. Этот мужчина, одетый так обманчиво просто, с наверняка дорогущими часами на руке, – его же не зря зовут за глаза Доном Корлеоне. Не зря же он хромает. Говорили, что он пострадал в бандитской разборке. Рассказывали, что чуть ли не в перестрелке двух группировок – где-то в начале девяностых, где ему попали в сустав. И что теперь этот сустав у него то ли заменен на титановый, то ли что-то еще с ним сделали. А всех, кто тогда был против него, вроде как он поубивал. Или не он. Или не тогда.

В общем, слава шла впереди этого мужчины с острым взглядом, пробивающим насквозь. И становилось не по себе и вообще очень страшно. Вдруг он… вдруг ему захочется как-то наказать Машу. В конце концов, она принесла ему убыток. Хотя какой убыток? Еще не нарисованный план не построенного поселка?

– Что ты мямлишь, Кошкина?

– У меня, кажется, есть презентационный фильм Марии Андреевны. Я сейчас… сейчас. – Роберт поспешил к своему столу, явно надеясь хоть как-то помочь Маше. Николай, мать его, Николаевич проводил Роберта тяжелым взглядом, сути которого Маша не поняла. Затем Дон Корлеоне вернул все свое внимание Маше. Щучка улыбался все искреннее, а красный цвет на его щеках становился все гуще.

– А что еще, кроме фильма? Плакаты? Распечатки плакатов для билбордов? – Маша просто молчала. Она стиснула кулаки и еле сдерживалась, чтобы не разреветься, что было бы просто ужасно.

– Я в своем уме? Я не сплю? Ты действительно сказала, что потеряла все файлы нашей визуализации к «Русскому раздолью»? – процедил Щучка, не сводя с подчиненной ледяного взгляда. Маша уже мысленно смирилась с тем, что ее немедленно уволят, но теперь ее страшила мысль, что так просто она не отделается. Вдруг ее заставят выплачивать какой-нибудь корпоративный штраф за срыв работы? Кто его знает, на какие деньги она утратила информацию?

– Так, я нашел фильм, – выскочил из-за стола Роберт.

– Значит, мы можем пройти в переговорную? – гостеприимно предложил Николай Гончаров. Щучка тут же закивал головой, как китайский болванчик, и посеменил впереди. Маша осталась стоять на месте, не совсем уверенная в том, как ей следует поступить. Может, она уже уволена и просто не поняла это?

– Вы идете с нами? – спросил Роберт, задержавшись на ступеньках лестницы. Сверху вниз на Машу посмотрели Щучка и Николай. Затем Дон Корлеоне свесился через перила и усмехнулся.

– Идемте-идемте, ваше кино хоть посмотрим. Наш вы Гайдай белоснежный. – Напомнил, черт, в каком несоответствующем моменту платье была Маша. Но что ей оставалось? Она вдохнула поглубже и последовала за тремя мужчинами.

Трое на одного. На одну. Одного этого было достаточно, чтобы деморализовать девушку. Борису Яковлевичу было лет за сорок, он был груб и властен. Николаю Гончарову – за тридцать, но к возрасту примешивалась эта безусловная власть, исходившая от него. Роберт смотрел на Машу с сочувствием, но чем еще он мог ей помочь? Он протянул ей флешку с записью, и Маша дрожащими руками принялась настраивать оборудование.

К своим двадцати двум годам Маша еще ни разу не оказывалась в эпицентре настоящей катастрофы. Никаких особых конфликтов, кроме ссор с братцем. Ничего страшнее перспективы не сдать зачет или опоздать домой. В просторной переговорной с выходом на открытую террасу Маша чувствовала себя как уж на сковородке. Трое мужчин, один из которых откровенно враждебен, другой насмешлив, а третий вежлив и внимателен, смотрели на Машу и ждали объяснений: что же произошло? Щучка так и кружил над Машей, заставляя ее волноваться еще больше, а Николай Гончаров встал в открытой двери, ведущей на террасу, и просто с интересом ждал. Маша вдруг почувствовала иррациональный страх, что сейчас она что-то сделает не так и файл с флешки тоже пропадет. Она невольно поддалась панике – на секунду, но затем вдохнула поглубже.

Бомба дважды в одну воронку не попадает. Еще одна папина поговорка. Держись, Маша.

– Это небольшой демонстрационный фильм о том, каким потенциальный покупатель должен увидеть поселок «Русское раздолье», – пробормотала Маша, выбирая нужный файл с флешки. – Моей главной задачей при визуализации проекта было выделить уникальные преимущества нашего поселка, сделать его привлекательнее остальных проектов на рынке.

На белом экране появилась заставка: с красивой заснеженной дороги – точка обзора летела так, будто съемка велась из автомобиля, кружащего по альпийскому серпантину, – взгляд устремлялся к воротам поселка. Главный въезд – широкая брусчатка, по которой расставлены фигурки людей. Дальше шел более детальный показ нескольких рядов домиков – правильной формы, с ровными крышами, с белыми контурами окошек, футуристичных и необычных. Сами дома были двух типов: темные – из коричневого материала, светлые облицованы чем-то вроде камня.