Тайна горы, или Портрет кузнечика

– Запоминайте, ребятки! Запоминайте…

Ночь в поезде пролетела незаметно, и вот наконец мы увидели море из окон нашего вагона.

– Ура! Ура! – кричали мы.

Никто из пассажиров нас не останавливал. Ведь именно к нему все и стремились – к теплому и ласковому морю. Ура!..

Мы выгрузились на железнодорожной станции, у въезда в пыльный южный городок, не доезжая до его центра. Нас уже поджидал маленький старый автобус, чтобы везти по назначению – в оздоровительный лагерь.

Мы (наша группа и группа «четвероклассников», то есть старших) погрузились в автобусик, и он запыхтел по узкой дороге со скоростью, едва ли превышающей пятьдесят километров в час.

В автобусе мне досталось место около окошка. Я как прилип к стеклу, так и не смог от него отлипнуть до конца пути.

Какая дорога открывалась передо мной!

Все-таки я недаром учился в художественной школе! Мне казалось, что каждые сто метров этой дороги можно мысленно одеть в рамки и представить в виде картин.

Автобусик, пыхтя от одышки, заползал все выше и выше. Он продвигался по узкому шоссе среди древних фиолетовых камней, поросших вековыми мхами.

Вдруг, прямо с высоты, перед нами открылась огромная синяя чаша.

Море! Море в обрамлении гор…

Кажется, я даже перестал дышать! Просто забыл, что мне надо дышать, и вспомнил об этом только тогда, когда… Ну, в общем, вспомнил.

Автобусик двинулся вниз. Вы не поверите, но временами я даже закрывал глаза, потому что красота переполняла меня через край.

В автобусе установилась тишина. Народ перестал переговариваться и приник к окнам. Ведь мы все были художниками.

Ну, почти художниками.

– Запоминайте, ребятки… Запоминайте…

Глава 5

Наш лагерь находился на берегу Черного моря, под старой, древней горой – потухшим вулканом.

Сама гора давно уже считается заповедником.

Лагерь стоит как раз на границе заповедника и старинного курортного поселка. Не буду описывать свое впечатление от местности. Оно ничем не отличалось от первого, автобусного впечатления.

Какая красота! Я даже предположить не мог, что такое бывает.

Споткнувшись, я остановился, случайно задрав голову. Мой друг Лёнчик наткнулся на меня:

– Ты чо? Окаменел?

Я показал Лёнчику на небо. Лёнчик поднял голову и тоже «окаменел».

Над нами разливалась такая синева… такая голубизна… такая лазурь! Без единого облачка… высоченная и бездонная.

Нас поселили в отдельный небольшой павильон и накормили. После обеда мы сразу отправились купаться и сидели в воде… не буду говорить сколько…

Чем только Петрович и Гимназия ни грозились нам – мы не вылезали. Но пострадал только я один.

Маму надо слушаться. Купаться надо по пять минут. Ну, по десять…

Потому что сразу после пляжа я замерз и даже натянул на себя свитер. Наверно, я глупо выглядел в свитере в жару, да еще после купания. Но мне было наплевать, как я выгляжу. Мне становилось все холоднее. В горле першило. Я едва притопал на ужин.

После ужина я свалился на кровать, закутался в простыню и покрывало, но никак не мог согреться. Пожалел, что теплого одеяла нет. Лето же! Одеял нам не раздали…

– Да ты, кажется, заболел. – Петрович положил руку мне на лоб. – Ступай-ка в изолятор! Сам найдешь дорогу?

– Я его провожу! – вызвался Лёнчик.

– Давай провожай! Только до изолятора – и назад! А то знаю я вас, провожальщиков!

Мы с Лёнчиком направились к изолятору. Меня уже просто колотило. Подбородок трясся помимо моей воли…

Изолятор располагался в стороне ото всех лагерных построек, на возвышенности, под самой заповедной горой. Маленький беленький домик с верандой. В середине – процедурный кабинет. Две палаты для больных, а в третьей палате жила, как я потом узнал, молодая врачиха, Вера Петровна, или Верочка.

Симпатичная, тоненькая, как девчонка, Вера Петровна изо всех сил хотела казаться строгой, но у нее это не очень получалось.

Верочка встретила нас на веранде. Она сразу поняла, кто болен.

– Ох-ох-ох! – всплеснула она руками, глядя на меня.

Мне сунули градусник. Я едва сидел.

– Тридцать девять и семь! – торжественно объявила Верочка, глядя на градусник. – Ну-ка, рот открой!

– А-э-э, – чуть не подавился я.

– Так и есть! Ангина начинается! Ты перекупался!

– Ничего я ни пере… ку… – попытался возразить я. – Я только… о-д-дин разок…

Зубы не дали мне договорить.

– Иди ложись на кушетку да то самое место готовь!

Верочка уже доставала шприц и ампулы с лекарствами.

– М-может, не надо? М-может, таблетку какую-нибудь? – попросил я пощады.

– Да, – поддержал меня Лёнчик, – чего зря дырявить человека?

– Сочувствующих просим удалиться! – Верочка уже стояла со шприцем наготове.