Воспитание без слез и ошибок

Не идеала, не принца, конечно, надо просить и искать, а того, кто тебе предназначен. А мы часто не верим до конца, что наша судьба из рук Господа исходит, и что всё, с нами происходящее, промыслительно.

Другими словами, надо быть просто верующим человеком! То есть знать, что от своей судьбы, Богом дарованной, ты не уйдешь – это может случиться только в том случае, если человек будет попирать законы Божии: если цель ему неведома и с совестью он не считается. В конечном итоге, для православного человека построение и сохранение семьи, поиск спутника жизни – это вопрос доверия Богу. Вся простота и вся глубина именно в таком подходе.

Ошибка десятая: Потакание общественному мнению

Мы привыкли к какому-то штампу возрастных градаций и часто руководствуемся некими стандартными представлениями: надо спешить выйти замуж до определенного возраста, или, еще хуже, раз уж не получается создать семью, то – родить ребенка от кого попало, чтоб не остаться никому не нужной. Такая позиция зачастую приводит к трагедиям.

У верующего человека эта проблема решается простой формулой: надо принять не штампы, а волю Божью. И тут нет понятия возраста: мы не знаем, когда «половинка», которая нам Богом уготовлена, будет найдена – в 50 лет, в 40, в 25. Это великая тайна. Как и то, будут ли в вашей семье свои детки или приемные или не будет вовсе.

Христианин понимает, что Промысел Божий всегда спасителен. Если нам не дана семья в данном возрасте, это может означать, что мы просто не готовы к супружеству, не понесем его, это будет не наш крест, а самочинно взятый. Поэтому Господь удерживает нас от этого. Но если у тебя должна быть твоя «половинка», она будет! Поэтому опрометчиво в омут кидаться только потому, что все вокруг говорят: «Уж пора быстрей выходить замуж». «Нет! Я выйду замуж, но только за того, кого мне дарует Господь. Каким будет этот человек? Я приму его любым: приму его таким, какой он есть – значит, именно такой супруг мне нужен». С позиции духовной только такое рассуждение возможно. И другого – не может быть.

Увидеть человека рядом

В постоянной рубрике Мультимедийного блога протоиерея Димитрия Смирнова «Диалог под часами» о семейной жизни и воспитании детей с автором беседует психолог Татьяна Воробьева.

Беседа 1

Протоиерей Димитрий Смирнов: Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Мы с вами на нашей передаче «Диалог под часами». И нашей гостьей сегодня будет Татьяна Владимировна Воробьева, которая должна вам быть известной. Это очень важный психолог. Так как ее деятельность связана с очень важной темой, мы решили так тему нашу обозначить – «Родители и дети». Я тоже такой деятельностью занимаюсь, родительско-педагогической, и давно заметил, что, к сожалению, родители допускают много непростительных педагогических ошибок. Хотел пригласить авторитетного человека, ученого, который бы всем нам помог. Я очень доверяю ей, для этого достаточно знаю. И все, что вы говорили, я готов подписаться под каждым словом.

Известно, что вредит такому замечательному делу, самому главному, можно сказать, святому. В некотором смысле все советские люди, коими мы все являемся, дезориентированы. И они ориентированы на то, кем они работают, – кто космонавтом, кто ученым, кто сталелитейщиком, – а это дело десятое и маловажное. Потому что, даже если ты стал космонавтом, но если твой сын невоспитанный балбес, то значит, ты ничего в жизни не достиг. А если ты не стал космонавтом, а у тебя прекрасные, воспитанные, хорошие, умные, добрые дети, то ты состоялся, как человек. Основное дело человека на земле – это родительство. Об этом и хотел поговорить. С чего начнем?

Татьяна Воробьёва: Мне кажется, нужно начать с того, что такое родители и дети.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Хорошо, прямо с определения

Татьяна Воробьёва: Не знаю, насколько это определение. Тем не менее, кто кому служит? Родители детям или дети родителям? И вот здесь хочется вспомнить слова святителя Николая Сербского о том, что дети нам даны взаймы, мы их должны вернуть. По большому счету, тому, кто дал душу бессмертную. По человеческому счету – обществу, самим родителям. И тут важно понять, – действительно, кто для кого. И сейчас, может, скажу вещи, непривычные для слуха, но, тем не менее, дети спасают родителей, исходя из того, что мы впервые ради детей отходим от собственного эгоизма. Нам хочется поспать, но надо встать. Нам хочется пойти в театр, но дети, их не с кем оставить, и мы отказываемся даже, может, от очень хорошего спектакля, пьесы. Нам хочется, и мы отказываемся от этого «хочется». Впервые мы наступаем на себя, на свое желание и прочее.

А почему? Ради детей. Мы научаемся быть, служить, жертвовать. Впервые, не за что, а потому что у нас есть те, кому мы обязаны, должны, сердце наше требует, человеческая любовь. Мы узнаем через детей и о себе, что удивительно. Дети служат нашему спасению. Мы понимаем, что душа дана Господом в ее бессмертии, в ее умении познать мир. Как наши мозги могут познать, что там творится? Это нам дано.

А дано ли нам познать себя в полной мере? Ведь это тайна тайн. Человек, как личность, становится только тогда, когда он открывает, какой он. И дети – удивительный золотой ключик, который открывает дверь нашего несовершенства. Сейчас волнует проблема воровства, лукавства, лжи и т. д. Мы видим, что эти проблемы кричат. А корешочки откуда у нас? А корешочки-то от нас. Потом мир будет накручивать свое. Но корни это мы дали.

Поэтому, желая исправить своего ребенка, не желая видеть его с сегодняшними недугами, мы должны, прежде всего, заглянуть в своё собственное сердце, в свою собственную душу.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Один мудрый батюшка по этому поводу говорил: на осинке не растут апельсинки.

Татьяна Воробьёва: Совершенно верно. Вот начало исправления. И всякий раз, когда мы стремимся сказать детям, как должно, как надо, ведь одно дело сказать, а другое – показать. Ведь наглядно-действенное мышление первично. Не случайно первое мышление – процессуальное. То есть малыш должен увидеть процесс – машинка катается. Он должен видеть процесс, как мы не лжем по телефону, как мы не лукавим, как мы не лицемерим, как мы относимся к одному, второму, третьему, мы показываем. Ребенок слышит нас не просто ушами, он слышит нас глазами. Он все время слышит нас глазами. Поэтому, когда нам кажется, что там мы говорим тихо, он занят своим, он все слышит. И мы так стараемся невольно соответствовать тому, о чем мы говорим, а потом смотришь, потихонечку поднимаемся от этой невольности и начинаем быть, а не казаться.

Дети нас заставляют быть истинными, хотим мы этого подчас или не хотим. Нам так хочется, чтобы наши дети выросли достойными. А что такое достоинство? Мы подходим к тому моменту, что дети делают с нами. Сегодняшний век, столь стремительный, я бы сказала, экспансивный и даже агрессивный, он требует все время быстроты мыслительных реакций, объема знаний. Он требует, требует, требует. И вдруг мы понимаем, что бегая по занятиям, по урокам, мы развиваем интеллект, он знает все, но он не знает главного – он не умеет сопереживать, сочувствовать и сострадать. Мы перепутали ступени главенства, иерархию главенства мы забыли. А главенством является воспитание души, чувства, с чувства начинается все, с чувства. Не с чувствования, а с человеческого чувствования. Я понимаю, я чувствую. Что, мам, почему глаза такие? Мы такой вопрос обычно задаем деткам. Что у тебя? Мы все понимаем.

Наша задача и их научить этому. И мы становимся все, действительно, психологами. Мы понимаем, что главное, что надстроечное, и что должно дать результат. А главное – это воспитать сострадание, сочувствие, сопереживание, а потом содействие, не только увидеть мои уставшие глаза, но и сказать – чем я могу помочь, что я могу сделать? Чаю принести? Или хочешь, я подушку положу, полежи тихонечко. Если мы этого достигли, считайте, что мы не зря прожили жизнь.

Вот таким образом дети нас не только воспитывают, но и образовывают. Они заставляют нас быть педагогами и психологами, а не водить нас к чужой тетке, которая определит нашего ребенка и будет нас учить, что бабушка досаждает, нарисуй бабушку и разорви ее, и сожги, это рекомендация психолога. Действительно, страшнее не придумать. А захочет ли та самая мама, которая привела своего ребенка, у которого проблемы с бабушкой с взаимоотношениями, разорвал образ бабушки, да еще и сжег его? Я думаю, нет, да и к психологу такому не захочет пойти.

Протоиерей Димитрий Смирнов: В том и дело, что взгляд у людей, которые приобщены к церкви, совсем другой. Когда у меня спрашивают совета – хорошего детского психолога, я говорю: он должен быть человек верующий, иначе он будет давать такие рекомендации… Например, женщине – завести любовника. Есть такие методики, которые не решают проблему, а ее усугубляют, к сожалению. Хотя, может, какой-то эффект есть.

Татьяна Воробьёва: Да, причем самым естественным, самым органичным, самым глубинным и значимым для нас образом. Одно дело, нам кто-то скажет, а другое – наш образ и подобие во всех его проявлениях. В положительных – мы радуемся, в отрицательных – мы огорчаемся. И самое главное – они нас, я еще раз подчеркиваю, заставляют задуматься о нас.

Другая сторона медали – это дети. Когда я привела цитату Николая Сербского, что дети нам даны взаймы, чтобы мы их вернули, по их единственно живой принадлежности Богу, то как мы их можем вернуть туда? Вы знаете, я с годами все больше стала думать и понимать эту простую глубинную и удивительную мысль: мы, родители, часто мечтая о ребенке, получили его, и теперь это моя собственность, это мое, и мы воспитываем его для себя.

В этом глубочайшая ошибка, потому что превалирует здесь наш эгоцентризм. Для себя. Мне важно, чтобы он плакал, когда я ухожу. Я помню автобус с детьми, уезжающими на юг, и детки там рыдали, плакали, и мамы были, они переживали страшно. Но они и гордились – он меня любит, он рыдает навзрыд. Это искренние чувства, но и правильные, до той поры, до того времени, пока за этим чувством стоит гордыня, эгоизм и т. д., и не стоит самого главного – для чего же мой ребенок пришел, для чего он мне дан? Ведь они даны нам разные – и талантливые, и неталантливые, и красивые, и некрасивые, больные и здоровые. Почему он мне дан, этот ребенок? Он дан мне для спасения.

Так как же его спасать и мне спасаться? И здесь заложен самый краеугольный камень – он пришел служить. Кому и чему? И первое служение, чтобы подойти к самому первому главному результату, чтобы в дальнейшем выстроить свой дом, тот дом, небесный, это служение прямо по заповеди Господу Богу. Но пока он не всегда это может понять, не всегда мы можем это дать. Вера – это глубоко личностное. Одному сразу, другому по крупинке, третьему в конце жизни перед гробовой доской откроется. Трудный вопрос и неоднозначный. За руки тут не возьмемся и не придем. Но служение Богу начинается через служение родителям – чти отца своего и матерь твою. Великое понимание, что родителей нельзя выбрать. Они даны. Даже если они приемные, все равно они даны Богом. По воле судеб эти люди станут моими родителями.

И что удивительно. Сказано – почитать их, не гордиться, не тщеславиться, не стыдиться, почитать их, как Богом данных. Почитать их с той позиции, что именно они, только они мне и полезны. Я много раз привожу пример, как подчас в семье алкоголиков вырастают благодатные дети. Я тому свидетель, как психолог. И благодатность этих детей удивительным образом заложена в том, что они и стыдясь, как, казалось бы, не стыдятся, а принимают их такими, как родителей своих. Как они спасаются? Они не осуждают. Значит, они не упадут в эту немощь, их господь удержит только за то, что они не осудили своих родителей. Всякое осуждение родителей приводит к тому, что и твоя душа повторит этот недуг, только в несколько раз сильнее.

Часто на консультациях я слышу такие слова: «Вы знаете, мы живем с бабушкой, и бабушка такая». Но ведь бабушка вас воспитала уже. А вы не боитесь, что этот бумеранг в отношении ваших детей к вам не вернется, когда вы будете в возрасте вашей мамы?

Протоиерей Димитрий Смирнов: Если учить детей, как осуждать бабушку, и осуждать ее поведение при них, то мы сто процентов ничего другого не увидим. Ведь мы этому обучили детей, они думают, что так надо.

Татьяна Воробьёва: Хочу привести пример. Семья супружеская, любящая, верная, но естественно, каждый имеет массу своих недугов, немощей. И один из недугов – гневливость. Эта гневливость у папы, вот эта гневливость уже у сына в большей степени, вот уже эта гневливость уже у собственного сына. И когда желание остановить этот порок, а этот порок тяжелейший, это самоубийство, это постоянное самоубийство себя, смертный грех. И когда слова зазвучали – вы не боитесь, что так же, только уже в большей степени, будет с вашими сыновьями? Вы обратили внимание, что это идет по вашей родовой линии? Вот дедушка, теперь уже по отношению к внукам, вот сын по отношению к папе, теперь осталось только детям. Они сфотографируют сначала внешнее, а потом и внутреннее.

Вы даете пример. Говоря о том, как же спасать своих детей, чему их научить, прежде всего, не повторять недуги, не осуждая родителей в это время, жалея их. Наверное, научи ребенка обнимать, я говорила, что самое главное – научить ребенка сопереживать, захлебнется гнев в этой маленькой детской любви, он захлебнется в невозможности. Заплачет ли ребенок, закричит ли ребенок, но удивительнейшим образом ваша гневливость остановится. Как часто я могла это наблюдать и в семьях, и на консультациях. Она приходит. Вы дали простой совет, простой, повернитесь к своему ребенку, посмотрите на его глаза, посмотрите, что в это время он переживает, когда у вас громы, грозы, праведные и неправедные, что он? Страх, боль, ужас.

А самое главное – научите его: пожалей меня, сынок, я не хочу быть таким, но я срываюсь, пожалей. Вот эти руки детские, глаза детские, они останавливают лучше всякого тазепама. Они останавливают, что удивительно. Маленький тормозок. Но потом память выбрасывает страх, переживания ребенка. И уже на какой-то кусочек времени мы стали останавливать свой гнев, и т. д.

Служение другое – научить ребенка в будущем стать отцом и матерью. Сегодня все ищут книги по воспитанию, но всегда хочется сказать: есть одна простая книга – Евангелие называется. Там все прописано. Удивительнейшим образом там все прописано. Послание апостола Павла к Тимофею – каким должен быть дом, отец и т. д., что он должен быть мужем одной жены, все написано, какой должна быть бабушка, если она даже вдовица после шестидесяти, она должна вести свой дом, а не выходить замуж, не искать второго супруга. И более того, написано: если вы не созиждете свою семью, своих близких, не печетесь о них, хотя делаете благие-благие дела, то язычникам подобны. Оказывается, ближний – первый ответ Богу, что бы вы ни делали. Даже если он будет хорошим хирургом, пришьет ногу, а дети погибают, то спрос будет за детей, а не за пришитую ногу, с которой человек так или иначе умрет, или останется в живых, но это не в твоей воле.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Такая, к сожалению, переориентация современного человека. Не знаю, как там в Европе, но у нас это точно – главное, чтобы человек в социуме кем-то стал. А должна быть просто нормальная семья. А как-то эта задача вообще не стоит. Школа этим не занимается. Даже такая задача, как подбор супруга для своих детей. Смотри, тебе жить. Как так? Как можно все это пускать на самотек? Апостол Павел считал, что женщина – чадородие, но она не только обеспечивает процесс родовспоможения, речь идет обо всем комплексе, от зачатия до завершения воспитания и создания новой семьи. А тут уже два шага назад и оставь в покое. Нет, все вот так.

Татьяна Воробьёва: Да, не исповедуется именно то, что спасается чадородием. Мы знаем такие социальные моменты, когда говорят, что женщина, как кошка, рожает и бросает. Нет, она их не убивает. Мы не знаем, как сложится судьба этих деток. Но здесь самый главный момент, мне кажется – надо исповедовать, что такое дети для родителей – это спасательный круг. Сейчас, когда вы занимаетесь этой проблемой, и меня к ним притягиваете.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Вас не надо притягивать, я рад, что вы нам помогаете.

Татьяна Воробьёва: Как надо рассказать об этом, как надо просто влюбить.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Я говорил, что главным предметом в школе должен быть предмет под названием «Семья», причем все одиннадцать лет обучения, как главный профилирующий, потому что, если ты плохой семьянин, что толку от того, что у тебя красный диплом?

Татьяна Воробьёва: Я согласна.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Или ты олимпийский чемпион. Но если ты гад последний, что в этом хорошего? Может, тебе кто-то возьмется подражать. А чему подражать, если ты паршивенький человечек? Так во всем. Главное – качество души, а не твой профессионализм.

Татьяна Воробьёва: Мысль очень правильная. Но она не звучит в народном образовании. С первого класса, с нулевого это воспитывается. Ребенок понимает – вот так увидеть глаза мамы и руки уставшие, и отца уставшего, принести ему тапки и дать полотенце – папочка, иди умой руки.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Сорок процентов отцов-то нет.

Татьяна Воробьёва: И довести до школьного возраста, до зрелости, до выпуска, что семья – это труд. Как мне сказали, это крест. Но крест спасительный, крест, который тебя спасает от блуда, от бесцельности, от эгоизма, от тупости, от душевной расслабленности, от душевной лени, от просто тупика полного, от этого всего спасает только семья, потому что ты здесь должен, должен, должен. Как бы ни устал, но должен.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Кстати, как-то года два назад было лето жаркое, и много было оводов. Я ехал на лошади и думал: зачем же Господь устроил этих насекомых, которые так жалят моего коня? Потом подумал: это для того, чтобы он не был вообще ленив. Он не может спокойно пастись. Ему все время надо ложиться на спину, скакать, чтобы ветром их сдуло, он все время должен хлопать хвостом, он все время должен быть в движении. Не будь этих насекомых, он бы зажирел и умер бы от инфаркта. Лошади умирают от инфаркта, если у них сердце ожиревает. Как лошади объяснить? Через такую дрессировку, через этих болезненных насекомых дают возможность ему продолжать род, жить вообще.

Татьяна Воробьёва: Премудрость вся сотворена.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Самая главная мотивация – что она не хочет лишить себя того комфорта, который имеет. А рождение и служение семье – это все-таки уже труд, крест и т. д.

Татьяна Воробьёва: Когда мы говорим о необходимости воспитания отцовства и материнства, начиная с маленького возраста, есть момент – осуждение. Я пришла к этой мысли, рассуждая очень много об ошибках и т. д., о том, с чем я соприкасаюсь, почему возникает эта духовная тупость какая-то? Мне кажется, нарушая заповедь почитания родителей, мы теряем духовный разум, разумный ум, простой ум, который скажет – убиваешь ребенка. Смотрите, а интеллектуальный ум говорит: это эмбрион, это клетка, ничего там нет, это всего лишь клетка, от которой надо освободиться, она мешает, тебя подташнивает, тебе надо на работу, это портит тебя. Как затмевается, как уходит разумный ум, уходит простой ум, от Бога данный.

Протоиерей Димитрий Смирнов: Вопреки себе, науке той самой пресловутой.

Татьяна Воробьёва: Именно пресловутой.