В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 2. Том 1. Успех

– Ого… ноги, оказывается, рисовать умеют.

– Ноги не рисуют, как и руки, пишет душа через глаза и сердце, – ответила Таня Олейник, взглянув на него вскользь.

– Ох-ох-ох… Ну и ну, какие мы умные, может, ты преподавать теперь будешь, вместо Валерия Карловича, ботаничка? – дёрнул губами Лиргамир.

– Валерий Карлович ещё не почил, чтобы вы говорили обо мне так, будто я вышел вон. Сдавайте работы. Вы первый, – сказал я Лиргамиру. И взял его акварель с виноградом. Неплохо, его виноград светился и был даже аппетитнее, чем на самом деле. – Так… Марк Лиргамир, неплохо.

Я достал ручку и поставил Лиргамиру «отл», прямо на рисунке. Я намеренно поставил ему «отлично», чтобы остальные не смущались сдавать свои работы. Тогда протянул свою работу парень с явными проблемами с прикусом, Сергей Сиволобов, рисунок отличный, сильный, смелые штрихи, даже небольшие погрешности не портили его Давида. Я снова поставил «отлично», дальше неказистый и прыщеватый парнишка в очках, Сергей Чертко, набросок винограда слаб, я поставил бы «неуд», но не сегодня, сегодня он получил «хор». «Саксонку» звали Карина Вершинина, её виноград был не хуже Лиргамирова, но я устал от собственной щедрости на сегодня и поставил «хор», низенькая Ольга Хлёст получила бы «кол с минусом» и разнос в другой день, но не сегодня, так и быть, авансом «хор» за кривого Давида. А Богдан Курилов, тот самый, больше похожий на лесоруба, чем на художника, порадовал неожиданно мощью мазка, глубиной цвета, светившего будто изнутри. Пожалуй, последний был лучше всех, очевидная физическая сила и даже какая-то мужественная красота сочеталась в нём с таланом. Я заметил, что он старше остальных, я спросил его об этом, расчиркивая «отлично» на его работе.

– Да, мне двадцать три.

– В армии отслужили?

– На флоте, коком, – улыбнулся Курилов. Красавец. Да, парни очень талантливые, с девочками будем разбираться, пока туманно. Особенно с Олейник.

– Коком… вот это, да, так ты повар? – удивился Сиволобов.

– Да, я окончил училище, – гордо сказал Курилов.

– Длинный путь, – усмехнулся я. – Отчего так?

Богатырь пожал мощными плечами, продолжая улыбаться большими светлыми серо-голубыми глазами, большими губами, крупные гармоничные черты.

– Я не верил в себя. Как поверил, поехал в Москву, проработал год в кафе на Арбате помощником повара и заодно рисовал прохожих.

– А чего же сразу не поступал? – спросил неугомонный Лиргамир.

– Я хотел в мастерскую к Валерию Карловичу, – ответил Курилов, у него низкий рокочущий голос, соответствующий внешности.

– Так, разговорились! – сказал я, прерывая. – Пора выпить и съесть виноград. Лиргамир, как самый опытный здесь студент, мигом в мой кабинет, там мини-бар, то есть холодильник «Морозко», возьмешь оттуда шампанское, пакет на столе. Только очень быстро и так, чтобы никто не услышал, что ты несёшь.

– А ты откуда в Москву? – спросил Курилова Сиволобов.

– Дак-ить, с Курил мы, – усмехнулся Курилов и все дружно захохотали.

– Убирайте работы, ребята, – сказал я, забирая эскизы Тани Олейник, опасаясь, как бы кто-нибудь не разглядел их, и не понял бы обо мне того, что я хотел бы скрыть, то, что так хорошо разглядела она.

Все схватились за свои листки, и только Курилов вспомнил:

– Валерий Карлович, а вы Олейник оценку не поставили.

Заметил всё же, я думал, не обратят внимания. Но это он на неё обратил внимание, не на обстоятельства… однако сама Таня, похоже, этого не заметила. Хотя не реагировать на интерес к себе такого парня как Курилов может только странная ледышка.

– Олейник пока без оценки. Это не зачёт, ребята, это знакомство и оно состоялось.

Вошёл Лиргамир с шампанским, и в следующие несколько минут все окончательно стали веселы и счастливы.

– Ребята, если кто-то за пределами этой аудитории узнает, что мы здесь с вами пили, мне придётся плохо, получится, что я спаиваю студентов, а в наше безалкогольное время за это получу большие неприятности. Так что надеюсь на вашу скромность.

Начали уже без скованности и смущения расспрашивать друг друга и рассказывать о себе. Девочки, кроме Тани, оказались москвичками, то есть Карина жила в Москве, а Ольга – в Химках. Сиволобов из Люберец, Чертко жил в Свиблово. А Таня оказалась из глубокой провинции, что не преминул отметить Лиргамир:

– И чё тя из твоего Кировска в художники понесло?

– Северный ветер, надо полагать, – сказала Таня, улыбнувшись, все засмеялись, особенно Курилов, похоже, он всерьёз заинтересовался, или как они выражаются, запал. Но сама она улыбалась без искорки, опустив ресницы, будто ей не весело и вообще, у неё, похоже, какое-то горе или надлом. Поэтому она и ведёт себя так, немного отстранённо, прохладно даже, поэтому и не смущается меня, как профессора, не замирает при моём приближении. Какое горе? И почему мне так захотелось узнать это?..

Глава 2. Да нет

Мы вышли во двор училища около трёх, немного навеселе, но я лично не от вина, мне эта шипучка, как лимонад, я от литра водки не пьянел особенно, а эта чепуха в бумажных стаканчиках и вовсе – ничто. Нет, я опьянел от всего, что происходило сегодня: моя мечта сбылась, я поступил в Суриковское, в мастерскую к Вальдауфу, к которому я приехал год назад, а оказалось, он набирает курс только через год, и вообще попасть к нему – это надо так постараться… Словом, весь год я работал помощником повара, чтобы прокормить себя и оплатить комнату в чёрной и страшнющей коммуналке на том же Арбате.

Я не мечтал больше ни о чём с самого детства. Но сначала мой отец, военный, заболел внезапно и умер, и мы с мамой и бабушкой остались одни, я только-только окончил училище, и меня взяли в армию, понятно, что на флот.

А когда я вернулся, мама вышла замуж снова и уехала во Владивосток, и не за кого-нибудь, а за режиссёра тамошнего театра, вот он-то и сказал мне, увидев мои работы, а я рисовал с самого детства, сколько помню себя, он сказал, чтобы я не сомневался в себе и ехал поступать в Москву или Ленинград.

Я подумал бы, что он хочет от меня избавиться, но мы не жили и не собирались жить вместе, они переехали к нему во Владик, вместе с бабушкой, и к тому же мама ждала вскоре появления на свет моего брата или сестры, а я был вполне самостоятельным. Так что я поверил ему и поехал.

– И как зовут твоего отчима? – спросил Марк, теперь мы все перезнакомились и прекраснейшая фея, от которой я почти не мог оторвать взгляда, становилась всё больше похожей на живую девушку.

– Владимир Иваныч, – ответил я.

– Немирович-Данченко? – усмехнулся Лиргамир, все покатились со смеху. Все, кроме Тани, она, просто наклонив голову, смотрела на нас, завязывая пояс своего плаща на невыносимо тонкой талии…

– Почти. Кузякин, – кивнул я, немного смущаясь.

На это Таня усмехнулась, взглянув, наконец, мне в лицо.

– Ну чё, выходит, повезло тебе, Богдан, что ты только его пасынок.

Все уже падали со смеху на вытоптанную траву двора. Таня продолжала улыбаться, потом опустила ресницы, и отвернулась, поправляя сумку на плече.

– Ребят, кто знает, как доехать до Кузнецкого Моста?

Я открыл рот ответить, но Лиргамир опередил меня.

– Зачем тебе? Я могу проводить, я хорошо знаю центр.

– Дом моделей хочу найти, – сказала Таня.

– И для чего тебе? В модели поступаешь? – хохотнул Сиволобов.

Остальные, особенно девчонки, захохотали. Опьянели, похоже.

– Поступаю, если возьмут, – сказала Таня.

А Сиволобов оглядел её бесцеремонно и сказал:

– Ну чё, сойдёшь, – и опять в хохот.

– Поехали, Олейник, я покажу, я бывал там. У меня даже знакомые там есть, – не шутя сказал Лиргамир. – Протекцию тебе сделаю.