Улыбнулся и Джонатан.
– Поставь и второй кофейник, Мамми.
– Это на дорогу, что ли? – улыбнулась Мамми. – А сей секунд, масса Джонатан.
– В дорогу чай лучше, – убеждённо сказал Андрей.
– Это где я тебе чай возьму?! – возмутилась Мамми.
– А у нас свой. Ты нам, Мамми, кипятку дай и заварить в чём. Заварим, во фляги разольём и в мешки. На дорогу.
– Он же холодный будет!
– Холодный чай, Мамми, самое оно, – стал просвещать её Андрей. – Он бодрит и сон разгоняет.
– Ага, – вздохнула Молли.
– Ты-то откуда знаешь? – подчёркнуто удивился Ларри.
Молли покраснела, но тут же вызывающе вскинула голову.
– А угощали! Полная фляга была!
– Ага, – загудел Сэмми. – Мы-то за стенкой, слышно же всё. Всю ночь пили. Я всё ждал, когда опьянеют, а это чай, значитца, был.
– Точно, – засмеялся Стеф. – На весь барак была музыка. То чмок-чмок, то буль-буль, то скрип-скрип.
Джонатан хохотал так, что едва не выронил карты.
– Это ты девку, значит, всю ночь на одном чае продержал?! – грозно вопросила Мамми.
Андрей изобразил испуг и даже голову в плечи втянул.
– Нет, Мамми, нет, мы ели, – сразу кинулась на его защиту Молли. – Он и хлеба с мясом принёс, и конфет.
– Хлеб ели, мясо ели, чай пили, – Ларри загибал пальцы, – да ещё конфеты. Это ж больше ни на что времени не остаётся.
– А вот и хватило на всё! – сказала Молли и осеклась: такой взрыв хохота потряс кухню.
Стеф лёг лицом на свои карты и, всхлипывая, стонал. Джонатан плакал, не в силах больше смеяться. Мамми едва не уронила второй кофейник. Дилли визжала, обхватив за шею гулко хохотавшего Сэмми. Андрей сидел весь красный, но с довольной ухмылкой. А когда наступила тишина, из глубины барака донёсся тоненький голосок кого-то из малышей:
– Да-а, у вас весело, а нас заперли!
Мамми сдёрнула с верёвки большое кухонное полотенце и затопала в барачный коридор со словами:
– А вот сейчас масса Фредди с кольтом придут!
Это было для Джонатана уже слишком. Он хохотал так, что Молли принесла ему воды.
Вернулась несколько смущённая вырвавшимися словами Мамми, суетливо загремела кастрюлями, но, видя, что Джонатан не сердится, объяснила:
– Запираю я их на ночь, масса Джонатан, чтоб не шастали попусту. Ведёрко поганое им ставлю, ну, и до утра.
Джонатан отдышался, допил воду, и Андрей возобновил игру.
Эркин трудился сосредоточенно, не спеша. Фредди только постанывал и кряхтел под его руками. От камина комната хорошо нагрелась, а верхний свет он выключил, заметив, что Фредди болезненно щурится на лампу. Разулся Эркин сразу, как вошёл, и рубашку снял. Но потом разделся до трусов, так разогрела его эта работа. Как когда-то, он смочил себе ладони лосьоном и понемногу подливал его на растираемое место. Понемногу, по чуть-чуть, но лосьон кончился, а работы ещё…
– Фредди, лосьон кончился, – растерянно сказал Эркин.
Фредди медленно, через силу открыл глаза, посмотрел на освещённые пламенем мокрые лицо и торс Эркина и, с трудом шевеля языком и губами, сказал:
– В шкафу… возьми.
– У тебя?
– Нет, здесь… Шкаф… левая створка…
Эркин встал и отправился на поиски. Шкаф, левая створка. На полках сложены рубашки, другое бельё, какие-то вещи. А, вот и полка с флаконами и тюбиками. И бритвенный прибор в такой же, как у Фредди, коробке. Эркин нашёл нужный флакон, закрыл шкаф и вернулся к неподвижно лежащему Фредди, показал ему находку.
– Вот, я взял…
– Ну и хорошо, что взял, – пробурчал Фредди, закрывая глаза.
Прежде чем открыть флакон, тоже, как и первый, чуть начатый, Эркин придирчиво сравнил их. Да, такой же, можно продолжать.
– На спину ляг. А руки за голову положи. Вот так.
Он растёр Фредди грудь, пресс, руки, ноги…
– А сейчас руки опусти, я тебе лицо помну. Я аккуратно, глаза закрой.
Кончиками пальцев Эркин разгладил и промял лоб, щёки, скулы, вокруг рта, подбородок, шею… Он уже не командовал и не объяснял, а сам молча переворачивал и укладывал Фредди, как удобнее для работы. А ничего, расслабился мужик, и пошло… И хребет в норме, мышцы закрыли выбитый кусок, теперь его только таким же ударом выбить можно.
Осторожно Эркин немного потянул основные суставы. Пока разогретый, это можно. Получилось. Если б Фредди тянулся каждый день, у него бы многое получалось, гибкий мужик. А теперь потеребим… каждую мышцу.
– Фредди, ты не спи. Не надо спать.
– О-ох, – выдохнул Фредди. – Не сплю. Это вы все такие… мастера?
– Они лучше меня, – убеждённо сказал Эркин. – Я-то уже сколько никому не делал? Пять лет. Ты вот первый. И забыл много, и у самого руки не те. А они всё время друг друга мяли и тянули. Всё помнят, всё умеют. И я никогда особым мастером тут не был. Ноги раздвинь, Фредди.
– Это зачем?
– У тебя здесь мышцы очень твёрдые. От езды, что ли? Их по второму разу надо.
– Шенкеля называются, – выдохнул Фредди, чувствуя, как руки Эркина проминают ему ноги сверху донизу. Да нет, прибедняется парень, скромничает. Лучше и быть не может.
– Ну вот. Всё, пожалуй, – Эркин улыбнулся, разглядывая распластанное влажно блестящее тело Фредди и пустые флаконы. – Еле хватило.