Бремя богов

– Тише, Яки, – строго сказала сестра. – А то, что видел сейчас, это тебе сказки?

Парень замолчал, и бабушка Глаша продолжила:

– Мне мамка говаривала, когда Катя молода была, полюбила сильно парня одного. Сосватали и стали к свадьбе готовиться. Пошла она утром по воду и, проходя мимо сеновала, услышала голоса. Заглянула, а там суженый с девкой деревенской развлекается. Убежала тогда Катя в лес. Долго её не было, искали всей деревней, думали, сгинула. А она вернулась – весёлая, здоровая и красивая. А потом мужики стали пропадать в деревне… Русалкой она сейчас стала. Теперь надо игрушку эту зловещую вернуть Ильиничне, иначе заберёт вас вместо куклы.

– Бабушка, так почему ты нас не остановила, когда мы эту дрянь мерзопакостную из лужи доставали?! – закричала Маша.

– Не смогла, морок нашёл как будто, – устало ответила женщина.

– И как нам её вернуть? – просил Яков.

– В полночь пойдём на кладбище и зароем эту куклу в могилу Ильиничны. Вы сейчас отдохните, а я баньку пока истоплю.

Бабушка Глаша в баню детей отправила, а сама пироги напекла. Вечером поели близнецы досыта и спать легли. Ночью женщина разбудила внуков.

– Куклу ты, Яша, будешь в могилу кидать – раз ты её поднимал с земли, тебе земле и возвращать. А тебе, Маша, копать придётся. Ты отмыла куклу от земли, тебе и землю расчищать.

Дети в ответ только испуганно кивнули.

Бабушка взяла лопату и вышла во двор, дети – за ней.

Около ворот дед Влас уже ждал всех на своём тракторе.

Катерина

Катерина бежала без оглядки от видения, подальше от людей и от Его предательства…

Слёзы душили девушку, и она недолго думая сиганула в озеро. Вода в начале мая была ледяной, поэтому у Кати скоро онемели руки и ноги, она плыла, но силы покидали. И как только конечности перестали слушаться, она вдруг поняла, что не хочет умирать. Катерина отчаянно гребла к берегу, но было поздно. Глубина забирала тело, а душа горела и трепыхалась, отчаянно пытаясь выбраться.

Девушка закрыла глаза и приняла судьбу, но вдруг чья-то скользкая холодная рука – да и рука-ли это была? – схватила её за лодыжку и стала тянуть на дно.

Очнулась Катя на холодной земле. Темень стояла кромешная. Ощупала лицо и поняла – жива. «Но как?» – вертелся вопрос.

«Разве жить хочешь?» – говорил в голове чужой и ласковый голос.

– Хочу! – крикнула Катя. – Хочу! Отпусти домой, кто бы ты ни был!

– Пора нам, братец, представиться красной девице, – произнёс незнакомец и как будто кто-то враз зажёг звезды и луну на ночном небе.

Катерина увидела перед собой двоих существ. Один был похож на красивого юношу, и она невольно им залюбовалась. Парень улыбался, но взгляд был хищным, змеиным, зловещим. От существа исходил холод, пропитанный опасностью.

На второго же даже не смогла поднять очи. Хватило лишь мимолётного взгляда, как дикий страх сковал её всю. Катя обмякла, веки закрылись, и девушку закружило в водовороте мерзких образов.

– Говорил же тебе, Вий, чтоб ты спрятался! – раздражённо произнёс юноша. – Человек никогда не примет твой облик.

– Она не человек уже, Дый, – громыхнуло существо. – Эта дева моя теперь.

– Успеешь ещё её себе забрать, дай и мне поживиться, – вторил брат. – Предали люди меня, так пусть эта девица поживёт ещё, уж Явь-то пусть дрогнет, а?

– Сам виновен ты в судьбе своей, Дый. Не ведаешь Света, вот Он и отвернулся от тебя. Пробуди её. Говорить буду.

Дый приблизил своё лицо к девушке и дыхнул. Изо рта юноши вылетело подсвеченное синим, слегка мерцающее облако и опустилось на веки Катерины. Ресницы дрогнули, и она открыла глаза.

– Ну вот, готово, брат. Но прежде чем ты начнёшь слово своё навье молить, дай мне сказать, – тихо, не отрывая от девицы холодных глаз, сказал Дый. – Я нашёл её, я поймал её, я привёл её тебе и уж точно заслуживаю получить свою долю этой чудесной человеческой плоти. Она могла бы стать русалкой и быть моей, – юноша погладил девушку по щеке, – но эта птичка начала трепыхаться и бороться со мной. Что ж, Катерина, я дам тебе жизнь, и она будет долгая, но взамен должна будешь каждый год, в майскую ночь, приносить мне в жертву одного человека. И советую начать с того, по чьей милости ты здесь оказалась. Вещай, теперь ты, Вий, – ухмыльнулся Дый.

Катя перевела взгляд на того, кого называли Вием. Но теперь она не боялась его и могла рассмотреть. Если от прекрасного Дыя исходила опасность, то глядя на бесформенного монстра, девушка чувствовала спокойствие. Чудовище как будто бы вылепили из глины, но, видимо, Творец отвлёкся, и тело существа расползлось, а потом так и застыло. Но глина жила своей жизнью. Черви, личинки, жуки, мухи, пауки, змеи – всё это копошилось, чавкало и вошкалось, шипело и шептало, как целый живой организм. Но всё меркло по сравнению с глазами. Существо смотрело Тьмой, выскребая нутро девушки острым клинком. Оно искало что-то в ней – то, что девушка спрятала очень глубоко. И вот Оно нашло…

Крошечный свет, который забился в самый дальний уголок подсознания, закрылся от всевидящего ока Вия на сотню амбарных замков. Но от взгляда Вия не скрыться. Существо нашло маленький светящийся шар и достало из девушки. Вмиг она рухнула на землю без чувств. Последнее, что запомнила, – это слова Вия:

«ЗДЕСЬ СПРЯТАНА ТВОЯ ДУША, КОТОРАЯ ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ ПОСЛЕ ТВОЕЙ СМЕРТИ. БЕРЕГИ ЕЁ, ИНАЧЕ ХУ-У-У-УДО БУДЕТ!»

Катерина открыла глаза. Светило солнце и пели птицы на деревьях. Слышно было, как плещутся рыбы в озере. А возле неё лежала удивительной красоты куколка с большим красным бантом из ленточек.

– Я жива! – крикнула она, врываясь в разговор природы. – Но у меня много работы. Пора заглянуть к суженому…

Катерина прижала куклу к груди, и на лице расползлась зловещая улыбка. Она вернулась! Чтобы служить Тьме.

Душа для Вия

Никифор был последним, кого ведьма в могилу свела. А нечего на молодух заглядываться и помышлять о мерзостях.

– Эх, люди, знали бы вы, что я спасаю от бед вас, может быть, и добрее бы были, – говорила старуха, втыкая иголку в сердце воскового мужика Никифора. Он плавился над свечой. – Сдохни, гад, да освободи уже меня скорее!

***

Никифор пришёл в лес, на место, куда соседская девка за травами майскими ходит. Узнать было немудрено. Дед Иван вчера вечером проболтался, что повезло ему с внучкой – красавица, помощница, пойдёт опять в лес за брусничным листом. Никифор был согласен с дедом по части красоты юной девицы, поэтому задумал недоброе. Притаился за валежником и стал ждать. Но вдруг его закрутило, завыворачивало. В жар бросило так, что лесная прохлада не помогала. Тело огнём горело, и пот катился градом с мужика, а потом все кости враз заныли, затрещали, в животе забурлило и закудахтало. От нестерпимой ломоты Никифор свернулся калачом, рычал, стонал, катался по мягкой земле и просил только об одном – сдохнуть.

Тут резкая боль пронзила сердце, и Никифор обмяк. Валежник под ним заклокотал, зашуршал и, причмокивая, сожрал ещё тёплое тело.

Ведьма Ильинична сидела у окна и наблюдала за соседом Иваном, что жил напротив. Хороший мужик. Здоровый. Жену схоронил, детей сам поднял. Внучку вот любит до беспамятства. А сегодня что-то приболел, сидел на завалинке, а Дунька рядом хлопотала: то воды принесет, то полотенцем мокрым лицо вытирает. Не пошла в лес из-за деда. Негоже его одного оставлять…

– Ну что, красна девица, готова душу мне отдать? – раздался знакомый ласковый голос за спиной.

Ильинична даже не вздрогнула и головы не повернула.

– Явился, дьявол тебя задери, – ответила ведьма. – Где тебя черти носят? Негоже даму в летах ждать заставлять. Готова я давно.

– Не могу я сам себя задрать, Катерина, – и гость расхохотался. – Эх, жаль, пора тебе в Царство Вия уходить. Заждался он. Славно ты меня потчевала и подкармливала. А последнее угощение было самым вкусным! – пришелец облизнул алые губы и закрыл змеиные глаза, вспоминая недавнее удовольствие от трапезы. – Но… уговор есть уговор. Пора.

Екатерина Ильинична померла. Нашли её сидящей у окна с куклой в руках. Решили с игрушкой и схоронить, да побыстрее. В день похорон разыгралась страшная буря. И когда стали гроб заколачивать, куклы у покойницы не оказалось. Перекрестились мужики, поудивлялись бабы, да увезли проклятущую ведьму на кладбище.

***

Вий ждал её. Но она пришла без ценной ноши.

– Растеряла ты остатки светлой души своей, Катерина. Говорил же, худо будет, коли не сбережёшь. Теперь не сможешь ты переродиться и останешься русалкой на вечном служении мне и брату моему Дыю. Уж он-то будет рад!

– Пощади, великий Вий! – взмолилась красавица Катерина. – Целый век служила я Дыю, губила людей, хоть и непутёвых. Устала я. Покоя хочу. Отработала свой долг сполна. Дай исправить ошибку!