Перст Бога. Игры мироздания

Университетский альбом Линды Стоун теперь изобиловал групповыми снимками и роликами. Она обзавелась многочисленными друзьями-студентами. Теперь рядом с ней все время находился другой юноша, с горящим от фанатизма, взором. При беспристрастном рассмотрении он был из той породы людей и в том возрасте, которые предполагали непримиримую борьбу против всего того, что они считали несправедливостью и угнетением чьих-либо прав. Такие люди предпочитали отдать свою жизнь ради какой-либо идеи, лишь бы в ней подразумевалось становление всемирного справедливого общества и, как следствие, обретение общегалактического счастья.

Линда обучалась на факультете политологии. Уже сейчас она видела себя в образе общественного деятеля. И не мудрено – Стоун практически с малых лет управляла целой планетой, которая досталась ей от некоего могущественного лица.

Дин Рой углубился в изучение истории Лидии. Само обозначение этой планеты говорило, что названа она в честь матери Линды Стоун и жены Владимира Вольского. Сначала даже было не понятно, как могли сочетаться две разные культуры и языковые символы, населяющей планету народности, и выходцев из Европы. В принципе, кочевники являлись основателями колонии, и имели полное право обозначать свой мир так, как они считали нужным.

Здесь свою роль сыграл заповедный статус планеты. Монгизы, пройдя путь ее освоения, а затем и полного заселения, не смогли самостоятельно противостоять напору крупных корпораций, положивших глаз на ресурсы Адислагдсан Газар – именно такое название было у вновь открытой планеты, в переводе обозначающее – Благословенная Земля. Начались стычки внутри колонии. Одни были готовы продать часть территории для использования планетарных ресурсов, другие вставали на защиту ее первозданного вида. В конце концов, был проведен референдум, где большинство колонистов, приняло решение подать заявку в ГСЦ на приобретение Адислагдсан Газар заповедного статуса. Галактический Союз просьбу удовлетворил, но как всегда, остро вставал вопрос финансирования, который и до этого, немало мучил кочевников. Пока шло оформление и другие бюрократические процедуры, проходило и время. И вот семнадцать лет назад неожиданно объявился инвестор, который был готов на финансовые вливания в инфраструктуру планеты, лишь с одним условием – ее переименованием. Монгизы единодушно с этим согласились.

Теперь Лидия славилась не только заповедными, но и туристическими местами, что приносило жителям планеты дополнительный доход. Но отбор туристов проводился в строгом порядке, а соответствующая виза стоила приличных денег.

Номинально всем этим хозяйством управлял президент, избираемый хуралом. Но фактически, планета была вотчиной тайного инвестора, у которого там было обширное поместье и дочь, которая в нем проживала.

Дин снова пролистал альбом с записями, посвященными Лидии. Красивые пейзажи, люди в необычных одеждах, и кроме низкорослых земных лошадей, странные животные. Рой залез в справочник. Это были рахумы – парнокопытные с длинными шеями, небольшой головой, увенчанной загнутыми вперед рожками. Что-то среднее между альпакой и верблюдом. Монгизы сумели приручить рахумов, и использовали их, как средство передвижения и вьючных животных. Рахумы славились своей длинной шерстью с радужными переливами. Из нее выходили красивые вещи.

Журналист так же узнал, что через несколько дней монгизы будут отмечать праздник в честь обоснования колонии на планете, который будет длиться около недели. Обычно на него съезжается много туристов. Дин понял, что это повод для путешествия и возможность повстречаться с интересующей его персоной.

– Эмма, закажи мне визу на Лидию, система Нар, и найми на завтра маломестный звездолет, желательно недорогой, но надежный. – Распорядился Рой, заметавшийся по студии, и хватающийся то за одно, то за другое.

– Объект прибытия тоже Лидия? – уточнил ИИ.

– А? – Дин на секунду застыл. – Нет, Жемчужина, система Альтаир. Да! Со мной еще полетит Эмми, на нее тоже оформи проездной документ.

– Эмми, Эмми, – Рой бормотал себе под нос, раздумывая, как бы сделать так, чтобы не раскрылась тайна происхождения ее матричного блока, так как на нем не было маркировки регистрационной метрики. И еще, если она покинет солнечную систему под личиной Эммы, то киберкопы сразу заметят неладное, так как настоящий ИИ будет находиться на Земле.

Дин отбросил шмотки, которые намеревался взять в дорогу. Стал переодеваться для выхода на улицу. Затем вынул матблок у Эмми и положил в футляр.

Сначала он направился в торговый центр, где приобрел пустой, без прошивки матричный блок и зарегистрировал его как Эмми. Потом, взяв такси, снова посетил заветное кафе в Скандинавии. Там прогмаст-нелегал скопировал и нанес электронную метрику с новоприобретенного блока на матрицу Эмми.

Возвращаясь домой, Дин попытался связаться с Ирен Мюри. Но она не отвечала. Рой пожал плечами, захочет узнать о его решении, сама свяжется.

Ее вызов прозвучал около полуночи, в то время, когда журналист уже крепко спал. Дина от этого несвоевременного звонка посетило глухое раздражение. Мюри же, блаженно нежилась в ванне, покрытой толстым слоем мыльной пены и с бокалом вина в руке.

– Ну и что же ты решил, шалунишка? – томно промурлыкала Ирен, и отхлебнула из бокала.

– Завтра лечу на Жемчужину.

– Ой, как интересно. А ты не забыл про наш уговор в тридцать процентов?

– А ху-ху тебе не хо-хо? Будем считать, что ты их получила за счет вознаграждения Веласкес. Впрочем, я готов на то, чтобы ты мне выплатила из него тридцать процентов на расходы. Согласна?

– Фу, какой бука, – надула губки Мюри и отключила связь.

Космопорт бурлил потоками пассажиров. Они стекались к огромному залу под гигантским куполом-монитором, на котором можно было наблюдать, как садились или поднимались ввысь космические корабли и звездолеты. Дин Рой простоял, подняв голову, минут двадцать, любуясь этим бесконечным движением воплощений технической мысли человечества. Когда шея стала затекать от наблюдения этого круговорота, журналист опустил голову вниз, и как будто с размаху ударился взглядом об мозаичный пол, на котором стоял. Это была реакция мозга на резкий переход от завораживающего зрелища, когда напрочь забываешь, где в данный момент находишься, к возвращению в реальность, в которой ощущаешь себя никчемной мелкой букашкой.

Рой тряхнул головой и огляделся. Вокруг него стояли поодиночке и группами такие же зеваки, как он, с поднятыми головами. Ощутив неприятную тошноту, Дин сглотнул горькую слюну, движением руки приказал Эмми следовать за ним.

Сам журналист шел налегке, лишь в поясной сумке он разместил разные мелочи, а в нагрудных карманах, с одной стороны была полулитровая фляжка с водой, а с другой – двухсотграммовая фляжка с коньяком. Его бот нес за плечами рюкзак со сменой белья и вещами Роя, которые могли пригодиться в путешествии. Они направились налево к подъемникам, которые доставляли пассажиров на уровни с движущимися дорожками, ведущими одних в комнаты ожидания, других в различные кафешки, бары или другие сервисные заведения, которые предлагали свои услуги. Таких уровней было по двадцать с каждой стороны. Справа траволаторы двигались в обратном направлении, доставляя пассажиров уже к выходу из космопорта, по пути к которому можно было посетить все те же заведения. Уровни с дорожками как бы обтекали круглый просмотровый зал.

Журналист поднялся на одиннадцатый уровень, встал на ближайший крайний траволатор, который напрямую направлялся к комнате ожидания, предназначенной для его рейса. Лента сначала несла его по горизонтальной поверхности, пока не достигла стены и резко пошла вниз, преобразившись в эскалатор. Преодолев двухсотметровую глубину, дорожка снова приобрела форму горизонтальной плоскости. Проплывая мимо створок двери по правую руку с обозначением на табло номера 1891, Рой переступил перед ней на платформу.

Дин поднес смарт к сенсору двери, и она открылась. Рой шагнул в пустое помещение, не обремененное, кроме откидных стульчиков, мебелью. Время ожидания в комнате предполагало не больше пятнадцати минут. Журналист не спеша осмотрелся, сделал жест рукой Эмми, чтобы она не маячила у него за спиной, и отослал ее в угол возле другой противоположной от входа двери. Вместо окон по бокам комнаты были расположены широкие мониторы, на которые можно было вызвать любые изображения пейзажей или динамичных картин. Дин громко произнес:

– Морской тропический берег. – Экраны озарились песчаной полосой возле медленно плещущихся волн. Пляж с одной стороны был обсажен высокими пальмами, а с другой – вдаль уходил колышущийся океан, с расстоянием меняя свою прозрачность на более насыщенный синий цвет. Дин прикрыл глаза и стал вслушиваться в плеск волн и шуршание пальмовых листьев под напором легкого ветра.

Таким образом, он простоял минут десять, дожидаясь появления представителя персонала космопорта, или самого пилота, но пока никто не удосужился сопроводить его до корабля. Дин с нарастающим раздражением прождал еще положенные пять минут, но все так же находился в полном одиночестве. Надеясь каждую секунду, что во-вот откроется заветная дверь и в нее войдет улыбчивый парень или девушка, он стал мерять шагами площадь комнаты в восемнадцать квадратных метров.

На двадцать седьмой минуте образовался проем сбоку, из которого поспешно вышел человек.

Вопреки ожиданиям, он был недостаточно молод и услужлив. К тому же, выглядел как-то нелепо и в нем не ощущалось того лоска, каким обычно щеголяют представители профессии, связанной с пассажирскими космическими и межзвездными перевозками.

Бросив на ходу:

– Прошу прощения за опоздание, – спросил у опешившего журналиста, – это точно рейс восемнадцать девяносто один? – Получил в ответ от того недоуменный кивок головой и утвердительное «угу».

Одет человек был не то, чтобы небрежно, а вообще невпопад. На нем была темно-синяя тенниска не первой свежести, сверху на плечи был накинут китель, олицетворяющий гражданский космический флот Земли, и который явно был тому маловат. Образ завершали черные джинсы и пилотка, которая криво сидела на давно не стриженой голове. Плюс, на лице мужчины красовалась недельная щетина. На обе руки пилота были одеты широкие смарт-браслеты. А на правой – еще и сенсорная перчатка телесного цвета.

Всю эту нелепость Дин заметил за те две минуты, пока человек прикладывал ладонь правой руки к сенсорной панели электронного замка от двери, ведущей на космодром. У Роя за это время в груди шелохнулось нехорошее предчувствие, и он уже хотел высказаться за отказ от полета с этим человеком, как створки прохода разъехались и тот сделал приглашающий жест журналисту в сторону шестиместного вагончика. Монорельс, на котором тот стоял, уходил вдаль в полутемном туннеле.

Скрипя сердцем, Дин подчинился, взглядом приказав Эмми, следовать за ним. Они расположились на сиденьях друг против друга, бот переложил рюкзак Роя себе на колени. Мужчина – предполагаемый пилот – уселся на последнем ряду вне зоны видимости журналиста. Это был еще один знак, который Дину показался странным. Обычно люди, считающие себя привилегированной кастой людей, способной покорять просторы космоса, предпочитали покрасоваться перед простыми смертными и быть всегда у них на виду. У Роя возникло стойкое желание покинуть вагончик, но тот уже закрыл двери и понесся вперед, превратив неяркие прямоугольники светильников в матовую белую полосу.

Рой обернулся к мужчине:

– Э-э, вы забыли представиться.

Человек невозмутимо и с интересом на него посмотрел, а затем сделал удивленные глаза:

– В самом деле? О-о, извините, мое имя … – Человек посмотрел на бейджик, прикрепленный к кителю, – Джефри Линь. Прошу прощения еще раз, видите ли, проспал. Одевался впопыхах и не успел привести себя в должный вид. А ваше лицо мне знакомо, не скромничайте, вы наверняка какая-то знаменитость. Во, вспомнил, вы – тот самый Шалун, не отпирайтесь, память на лица у меня хорошая. А это тот самый бот, который надрал задницы копам? Красотуля!

– Не любите полицейских?

– А за что любить этих напыщенных индюков? Ну да, была у меня с ними пара стычек. – Человек усмехнулся, – потом пришлось изрядно заплатить.

– Нда-а, – протянул Рой, вспоминая, чем закончилась неприятная история с участием Эмми.

– А у нее отличная прошивка, поздравляю, чувствуется рука мастера.

– Спасибо, – все сомнения у Дина куда-то улетучились, и человек, сидевший позади, стал казаться ему более симпатичным.

Вагончик начал притормаживать, монорельс уперся в тупик в виде бетонной стены с дверным проемом. Когда пассажиры вышли, их временное транспортное средство продолжало оставаться на месте с распахнутой створкой, как бы намекая, что есть время подумать, отменить полет и вернуться обратно. Но Дин Рой этой паузой не воспользовался, он решительно двинулся за пилотом, который приложив смарт-браслет на левой руке к сенсору замка, зашел в открывшуюся кабину подъемника. Пока дверцы лифта съезжались, журналист успел заметить, как вагончик закрылся и, набирая скорость, стал удаляться.

Через три секунды, когда подъемник, вознеся их, остановился, перед раскрывшимися створками, возник еще один проем, уже похожий на люк со стальными лепестками, плотно прилегающими друг к другу.

Линь прошелся пальцами правой руки по смарту на левом запястье. Справа от него, возле люка выдвинулась толстая панель, открывая сенсорный экран, мигающий красным светом. Пилот приложил к нему правую руку в перчатке, но лепестки люка не спешили разъезжаться.

И тут новая волна беспокойства накрыла Роя. Наблюдая за манипуляциями Линя, он теперь отчетливо осознал, что имеет дело с обыкновенным взломщиком.

– Ты не пилот, – тихо проговорил он, поворачиваясь назад, чтобы подать знак Эмми. Но не успел, в его бок уткнулось что-то твердое.

– Только попробуй, и я всажу тебе электрический разряд, а затем поджарю мозги твоей подружке, поверь, энергии в моем парализаторе на это хватит.