Серебристый талисман

Но молодость брала своё и мне тогда было на всё наплевать, семнадцать лет, в голове одни гулянки и тусовка. Сначала он урезал мне мой бюджет, а потом и вовсе перестал давать деньги, понимая, что я спускаю всё заработанное им просто в никуда. Вот тогда это совсем настроило меня против него. Ты не поверишь, но я все время с ним воевал, даже когда ему, было, как оказывается очень плохо, и он сильно нуждался в моей поддержке. Окончательно поссорившись с ним, я ушёл из дома, продолжая вести разгульную жизнь. Представляешь, я даже не знал, что умерла его жена, твоя мама. И только когда его не стало, понял, каким был неблагодарным и жестоким. Это стало настоящей трагедией и отрезвляющим шоком для меня.

Мой брат Максим, твой папа, почему-то оказывается весь свой бизнес, записал на меня, и я на его могиле, дал слово, что не подведу его, буду продолжать начатое им дело. Знаешь, Вера, я так и не женился до сих пор, переехал жить за границу, приезжаю сюда очень редко. Не знаю, говорила ли тебе бабушка, но ты очень похожа на своего отца, и прости, мне было тяжело видеть тебя. Но я все же раз в год приезжаю, раньше смотрел на тебя со стороны издали, а подойти так никогда и не решился. С твоей бабушкой у нас очень тесная связь. Каждый месяц я отправляю ей деньги на твое содержание. Это достаточно крупная сумма, … – на лице Веры отразилось непонимание и неверие, а потом и удивление.

– Что, что-то не так? – гость не выдержав, встал.

– Просто я ничего не знала… – глаза Веры выражали сейчас мучительную боль и наполнились слезами. А обескураженный открывшимися обстоятельствами, дядя сел рядом, обнял её и продолжил.

– Как всё это странно. Сейчас я вижу, как вы живёте, и особенно, как ты одета, извини, я меньше всего хочу тебя обидеть, просто хочется спросить, а бабушка тебе даёт хоть какие-то деньги. Кто тебе даёт деньги на одежду?

От потрясения Вера машинально покачала головой из стороны в сторону. Слова дяди никак не укладывались в её голове, а от его вопроса о деньгах, она пришла в ещё большее изумление. Получается, мало того, что у неё есть, оказывается родной дядя, папин брат, так она ещё и была обеспечена им все эти многие годы. Этого не может быть! Это неправда! Как же так, почему бабушка это скрывала от неё? Мысли проносящиеся в голове от таких новостей очень сильно встревожили её. С трудом понимая происходящее, она снова закачала головой, всё ещё до конца не веря и отрицая факт всего того, что услышала.

– Извините, я правда, про вас ничего не знала. Просто не могу поверить, что у меня есть родной дядя – вы, скажите, неужели это чистая правда? Вы не шутите?

– Конечно, правда, – дядя, заметив её потрясение, схватился за голову.

– А еду и одежду в основном покупает бабушка. Мне всегда казалось, что мы живем только на её маленькую зарплату и пенсию, поэтому у нас все достаточно скромно.

Теперь к Вере, постепенно приходящей в себя от прошедшего шока, пришло понимание чудовищной несправедливости во всех отношениях и смыслах относительно неё самой. От внезапно нахлынувшего волнения, она нервно теребила край прихватки, которая лежала перед ней на столе, из последних сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Уже давно смирившись с тем, что она одинока, сейчас перед ней вдруг возник родной дядя, как джин из бутылки, который бесповоротно перевернул её маленький мир. А от открывшейся правды жизни, беспощадно и мгновенно, начали раздирать возникшие в голове противоречия. С самого детства Вера уже привыкла к тому, что ей уготовила жизнь, и вот теперь вскрывшийся обман, показывал любимую бабушку в самой неприглядной форме. И внучка никак не понимала, зачем всё это было надо. Дядя, ошарашенный её словами, встал, потом сел обратно и заметно нервничая, тоже изо всех сил пытался взять себя в руки.

– Наверно, лучше стоит дождаться твою бабушку, и ей самой задать эти вопросы. Это невероятно, я даже не предполагал, что дела обстоят настолько плохо. Вернее хуже и придумать нельзя. Теперь мне понятно, почему она побежала в магазин. Вера, я приехал к вам сегодня без предупреждения, по наитию, просто мне вдруг очень захотелось увидеть тебя и наконец-то познакомиться, чтобы потом вместе встретить новый год.

Сев к ней рядом, он опять обнял её, Вера сейчас тоже обняла его и из её глаз не выдержав, покатились крупные слёзы. Гладя по голове, дядя пытался её успокоить.

– Твоя бабушка никогда не говорила мне, что вы в чём-то нуждаетесь. Потому что если бы я знал, что вы живете так скромно, я бы еще добавил содержание. Поверь, мне для тебя ничего не жалко.

После этих слов Вера разрыдалась, дядя налил ей воды и продолжал успокаивать. Так как Вера совсем не была избалованна ни вниманием, ни такой заботой, то довольно быстро сумела взять себя в руки, в большей мере из-за того, что остро чувствовала беспокойство самого дяди и хотела, чтобы он тоже хоть немного пришёл в себя. Ей почему-то стало важно, что сильные душевные переживания, могут отразиться на его самочувствии, и она притихла. Это тоже была своеобразная забота с её стороны, она теперь чувствовала эту появившуюся родственную нить между ними.

Глядя на беззащитную, робкую и несчастную племянницу, в нем начинала кипеть злость и, не выдержав, он опять встал, начал нервно ходить по маленькой кухне не зная, как успокоиться самому. Засвистел чайник, и Вера, погружённая в свои мысли, вздрогнула, а он, посмотрев на неё, ещё сильней нахмурил брови.

– Я знаю, ты учишься в институте культуры, как тебе там нравится? – Андрей сел обратно и попытался перевести разговор в другое русло.

– Да, мне нравится, – она вдруг почувствовала себя виноватой в том, что бабушка ничего ей не рассказывала про дядю, про деньги, поэтому боялась даже смотреть ему в глаза.

– Сейчас ты уже совершеннолетняя и сама можешь принимать решения, поэтому я подумал, что может быть ты на каникулы, поедешь со мной в Англию? – дядя, видя, как она нервничает, решил, таким образом, хоть немного поднять ей настроение.

– В Англию? – удивилась и встрепенулась она, лицо мгновенно засияло. Но потом Вера как-то быстро сникла и уже с грустью произнесла: – а разве меня туда пустят? Впрочем, я не знаю.

Эти слова просто добили его.

– Вера, я не хочу тебя обидеть, но, по-моему, бабушка перестаралась с твоим воспитанием, я вижу испуганную взрослую девушку, очень скромную и непонятно почему, очень неуверенную в себе. Тебя пустят, я приглашаю, просто сделаем тебе заграничный паспорт, оформим визу…

Дядя протер лицо руками, тяжело вздохнул, по всей видимости, он был не доволен. Нет, Вера видела, что он по-настоящему был рассержен, но вслух это никак не выражал. Стукнула дверь, это, наконец, пришла бабушка. На кухне повисло такое напряжение, что казалось еще немного и дядя Андрей взорвется.

Соскочив с места, Вера принялась разливать чай, через несколько минут на кухне появилась бабушка. Посмотрев на неё, ей стало ясно, что она к чаю так ничего и не купила, лишь со стуком поставила на стол бутылку дорогого коньяка. От увиденного у Веры глаза полезли на лоб, она не понимала, что происходит, ведь у них была абсолютно непьющая семья, или это может быть для гостя? Нахмурившись окончательно, дядя обнял испуганную Веру за плечи и погладил по голове.

– Вера, в комнате на столе есть гостинцы и торт, принеси, пожалуйста, их сюда к чаю.

Чтобы успокоить, слишком встревоженную племянницу, он сказал это спокойным тоном, очень тихо. И когда Вера прошла в гостиную, убедилась, что там действительно стол буквально ломился от всевозможного изобилия. Взяв торт, и коробку конфет она вернулась обратно на кухню. И только успела поставить торт на стол, как бабушка резким голосом попросила внучку немедленно уйти в свою комнату. Вздрогнув, Вера посмотрела на бабушку, она в первый раз видела её такой злой и не узнавала. Послушно повернувшись, она хотела уйти, но дядя Андрей, осторожно взял её за руку, и попросил присесть за стол.

– Она уже теперь большая и должна знать всю правду!

В маленькой кухне стояла зловещая тишина, Вера нервно взялась за чашку, отхлебнув глоток, поняла, что чай почти остыл. Дядя, стоя, допив из свой чашки чай, сел, не зная с чего начать. Глядя перед собой он, нервно сжимал свои руки так сильно, что у него побелели костяшки пальцев.

– Тамара Васильевна, каждый месяц я отправляю вам на протяжении семнадцати лет, большую сумму денег на содержание Веры, и сейчас хотел бы узнать, куда вы их тратите? Почему моя племянница выглядит так, словно вам выдают пособие по бедности, и эти вещи вам предлагают в центрах для бедных или при храме?

Побагровев, бабушка воинственно встала, выставив свои руки по бокам, потом, почти выкрикивая, зачем-то стала размахивать ими.

– Во-первых, вещи я покупаю ей сама, новые. Да, может они старомодные слегка, но они крепкие и добротные, чтобы на дольше хватило. Во-вторых, я копила деньги и купила на них дачу, где мы проводим почти все лето. А сейчас я коплю ей их на квартиру, и на приданое!

Всё это было произнесено таким язвительным тоном, не терпящим возражений.

– На те деньги, которые я вам даю, можно было купить уже не одну дачу. И к тому же можно было сказать, в чем вы нуждаетесь. Ведь я у вас спрашивал много раз. Гордыня мешает? Вместо того, чтобы вырастить счастливого ребенка, как я сейчас понимаю, вы всю жизнь экономите, копейничаете и вырастили из неё закомплексованную и неуверенную в себе девушку. На какое ещё приданое вы собираете ей деньги, если я обеспечиваю её каждый месяц, значит и на приданое дам. Я силюсь, но не могу понять, зачем ей покупать, как вы говорите добротные старомодные вещи? На те деньги, можно не экономя каждый месяц полностью обновлять её гардероб, причём покупать дорогие, красивые, а не эти бесформенные тряпки. Она что должна их носить до самой старости! Почему на вас, не старомодный добротный халат, а вполне приличный костюм?

Дядя во время разговора проявлял колоссальное спокойствие. О том, что он очень сильно взволнован, говорила только венка пульсирующая у него на виске и бледность лица.

– Теперь я почти уверен в том, почему вы не рассказывали ей обо мне. Вы, прекрасно знали, что Вера может жить богато и ни в чем не нуждаться, поэтому наверно боялись, что она вдруг, не захочет жить с вами. Почему она одета, не как молодая, красивая девушка, а как старушка? Где вы купили ей весь этот хлам? – наконец, потеряв выдержку, Дядя Андрей тоже перешёл на крик.

– Да, я боялась, что ты переманишь мою девочку и испортишь её.

Бабушка почти шипела, Вере так противно было все это видеть и слышать, по её щекам потекли слезы. Она вспомнила, как часто бабушка заставляла штопать её свои носки и колготы, рукавицы и штаны. Как не пускала с классом на экскурсии, поездки и праздники, ссылаясь на полное отсутствие денег. Как постоянно напоминала Вере, о том, как дорого и трудно ей приходится её содержать.

От обиды, что её жизнь могла быть лучше, она почти разрыдалась и убежала в свою комнату. Вера была так потрясена всем услышанным, что плакала почти навзрыд, но даже из своей дальней комнаты слышала, как кричит бабушка, выгоняя дядю Андрея. А он пришел вслед за ней, и прижал к себе этот трясущийся от рыданий комочек.

– Не плачь, моя радость, поверь, я больше не дам тебя в обиду. Ты уже теперь большая и сама сможешь решать, с кем тебе жить.

Бабушка, следуя за ним, продолжала кричать, при этом вдобавок дергая его за рукав. Не выдержав, он отстранил вежливо её своей рукой.

– Тамара Васильевна, все эти годы я вас не трогал, думая, что вы лучше справитесь и сумеете вырастить Веру, но теперь я понимаю, как же я чудовищно ошибался, наконец, воочию видя, как моя племянница была обделена не только деньгами, но и элементарной любовью. Вы что, и свою любовь откладываете на потом? Вырастили испуганного зверька, который смотрит на вас как кролик на удава! Вы, настоящий диктатор в юбке…

Дядя вновь перешел на крик, при этом заслоняя Веру от бабушки.

– К тому же, вы не имеете ни какого права выгонять меня из этой квартиры, она принадлежит только Вере, и больше никому!

После этих слов, бабушка разом притихла, развернулась и ушла.

– Верочка, я пойду, солнышко, обещай мне, что обязательно успокоишься. Мы еще увидимся, я это так не оставлю, – поцеловав племянницу в лоб, дядя ушёл.

В квартире воцарилась гнетущая тишина, Вера, немного успокоившись, вспомнила, что надо подготовиться к лекциям, и села за свой письменный стол. Но резкий окрик, немедленно заставил её выйти в гостиную, где бабушка демонстративно при ней сдернула со стола скатерть, и фрукты, конфеты, печенье, какие—то коробочки разлетелись по всей комнате.

Пока Вера стояла в оцепенении, пытаясь хоть как-то объяснить такую агрессию, бабушка принесла мусорный пакет.

– Сейчас же собери всю эту гадость, и выброси на помойку! Немедленно, поняла?

Бросив пустой пакет на пол, она это произнесла таким угрожающим тоном, что Вера, тут же встав на колени, быстро начала собирать все выброшенное на пол в пакет. Ну а бабушка, поджав губы, тут же вышла из комнаты, и Вера, воспользовавшись этим, подобрала две коробочки и сунула их к себе в сумку. Обувшись и надев свою куртку, она потянулась за шапкой, когда бабушка принесла и сунула в мусорный пакет, так и не распечатанный торт и коробку конфет, и, развернувшись со злой гримасой на лице, демонстративно ушла. Её злость по-прежнему бушевала и кипела, не зная меры, и вымещалась на беззащитной внучке. Глядя на неё, Вера поняла, что это было концом их отношений. Не раздумывая, она торопливо прошла прямо в обуви в свою комнату, сунула необходимые учебники в сумку и, взяв её и мусорный пакет с такими дорогими для её сердца гостинцами, вышла из квартиры.

Сейчас стоя у подъезда, Вера окончательно решила, что сегодня не хочет ночевать дома. Идя по заснеженной улице, вспомнила, как удивлялась в школьные годы своим двоюродным сестрам, которые всегда были красиво и модно одеты. Почти несколько раз в год, они летали с мамой отдыхать на море, иногда путешествовали по другим городам, ведь у них была своя машина. Но сестры никогда не общались с ней, просто игнорировали сам факт её существования. Да и сама тетя тоже никогда не называла её по имени, и применяла к ней только выражения – «эй» или «эта». А бабушка все время любила в назидание говорить Вере, показывая руками, что, вот всё это ещё надо заслужить.

Глядя на своих единственных родственников, она давно уже поняла, как плохо быть сиротой. И хоть тетя Галя жила богато, и у них было всё для обеспеченной жизни, но она никогда не дарила племяннице, ни одного подарка, не давала никаких вещей от старших сестер, вообще не замечала, как будто её и вовсе не существовало. Просто тетя была старшей, любимой дочерью бабушки, и теперь Вера понимала, куда уходили все её деньги. Бабушка почему-то выстроила общение с Верой так, что она постоянно испытывала чувство вины перед ней, и практически постоянно оправдывалась в ожидании хоть какого-то понимания и сочувствия в свой адрес. Только очень много читая, еще ребёнком, она научилась понимать, какими разными могут быть человеческие судьбы.